Ферзи - Татьяна Чернявская

Валент уходить в небытие не спешила. Девушка прыгала, уклонялась и изворачивалась, как заправский боевик, умудряясь по ходу борьбы ещё и швыряться в обидчика всем, что попадалось под руку. Омбал ругался, отбивался и безумно упорствовал, подавляя силой и выносливостью. После третьего круга почёта по огороженному дворику убийство начало попахивать фарсом. Особенно впечатлял синхронный прыжок через свинарник. Невольные зрители переглянулись с толикой уважения и удивления. Изначальная жертва продолжала жаться в уголке, круглыми от ужаса глазами наблюдая за забегом и лишь уклоняясь с дороги безумной парочки. Яританна так и стояла истуканом в калитке, силясь вспомнить хоть одно более менее пригодное заклинание, не уничтожающее всё на своём пути. Неизвестно, сколько ещё длилось бы затянувшееся убийство, учитывая то, то на стороне травницы была ловкость и страх, а на стороне мужика упрямство и забытый клинок, если бы не зашевелился пятый участник…

— Етить вашу мать… и через… да… за… всех! — невнятным, но зато очень громким и рассерженным голосом крикнул восставший из глубин помойной лужи угробец и, не особенно разбираясь в ситуации (разобраться в ней он не мог анатомически, ввиду атрафирования части мозга), опустил тяжелый пестик маслобойки на первого попавшегося под руку.

Не ожидавший такой подлянки убийца, споткнулся и упал на одно колено прямо под ноги безмозглой опустившейся твари. Та аки давно утратила остатки человечности и здравого смысла принялась беспорядочно лупить подвернувшееся тело, перемежёвывая ругательства совсем уж бессмысленными бормотаниями и стенаниями. Растерявшаяся от такого нежданного вмешательства Алеандр застыла неподалёку, не зная, кому спешить на помощь: взбесившейся с перепою твари добивать душегубца, или разумному человеку, подвергшемуся нападению. Синеватый вонючий угробец уже качественно входил в раж, переходя в состояние бесконтрольного буйства; а с учётом, что при бытии человеком, он был весьма крупным и даже впечатляющим, угроза представала нешуточная.

— Девочки, бежимте отседа, — тихим подрагивающим голоском пропищала неизвестная девица и по стеночке принялась выбираться из переулка.

Её благоразумному совету поспешила последовать Алеандр, едва удержавшись от порыва самолично попинать обидчика. Танка продолжала стоять на месте: в безумной каше некромантских заклятий, тёмных чар и сцен собственного публичного сожжения наконец-то сформировалось вполне пригодное заклинание ловчей сети, и теперь девушка заторможено пыталась сообразить, что с первичным клубком чар делать.

— Гарик! — хриплый бабский голос с визгливыми стариковскими нотками, раздался из-за заколоченных ставень левого убогого домишки. — Проспался уже, скотина ты эдакая! Заткни пашчу! Место! Я сказала МЕСТО!!! Ужо, я тебе…

Разбушевавшаяся тварь в момент сникла, выпустила из лап пестик и, сутулившись, на четвереньках поползла обратно в свинарник, обиженно поскуливая и ворча. Из-за стены уже слышался грохот переворачиваемой мебели и звон бьющейся тары. Очевидно, обладательница голоса спешила на расправу. Эл раздражённо сцапала подругу за рукав шарпана и поторопилась выволочь из странного переулка.

— Ты это видела? — медленно, словно под гипнозом, проговорила Яританна, продолжая оглядываться на нехороший просвет между домами, казавшийся сейчас просто тёмной дырой. — Они же угробьца как сторожевого пса используют…

— Да я… я… я тебя так использую! Живого места не останется! — завопила травница так, что несколько прохожих в испуге отшатнулись от странной троицы.

Девушки сидели прямо на земле, не обращая внимания на грязь и дым от передвижной жаровни, что поблизости установили ушлые продавцы просроченного мяса для шашлыков. Две невысокие смутно похожие длинноволосые девицы в одинаковых ардаках и старых повыцветших рубашках синхронно жались к стволу корявенького каштана, как застигнутые ливнем кошки. Обе мелко дрожали и пытались отдышаться, почти синхронно потирая синяки и ушибы. Только при близком рассмотрении становилось заметно, что одна значительно смуглее, большеглазей и потрёпанней, а другая щеголяла россыпью ярких веснушек, более насыщенной рыжинкой в волосах и была на лет пять младше своей моложавой товарки.

— Да…да я… — продолжала как заведённая повторять Алеандр, потрясая кулаком почему-то не в сторону переулка или духовника, а глядя на торговца разливным пивом, заставляя его многочисленных клиентов давиться и спотыкаться. — Да какого хвоща тебя вообще в этот притон потянуло? Жить надоело!?! Сдохнуть хочется!?! Это я мигом это я всегда пожалуйста.

Чаронит, сидевшая чуточку поодаль от этой парочки, не отреагировала, продолжая прижимать к груди свой худой рюкзачок и жевать слегка посиневшую губу. Зато активизировалась вторая. Мертвецкая бледность начала сходить, сменяясь крупными болезненными красными пятнами, туповатое выражение загнанного животного отходило на второй план, даже руки перестали трястись. Девочка даже через силу попыталась улыбнуться:

— С-спасибо бо…

— Чем ты вообще думала!?! Я, главное, спасаюсь тут, жизни не жалею, а ты… — проигнорировала её жалкие попытки к налаживанию контакта Эл, поворачивая туловище к подруге, но продолжая жестикулировать слегка в сторону. — Куда ты смотрела!?! Мы же этому дядьке грифона под видом медвежанины впарили!!!

— Меня Тавой зовут, — скромно и ещё более растерянно попыталась улыбнуться случайная жертва непродуманной мести, от чего разница между девушками только усилилась.

— Он же из тех самых орнитологов!!! Понимаешь!!! — травница перешла с возмущённого крика на заговорческий шёпот, который в её исполнении звучал как-то особенно зловеще. — Он же из этих! Тех самых! Совсем тех! Ты его шмотки видела? Ойечки! Нужно срочно сообщить Арну!

Валент встала на четвереньки и, переползая на другую сторону каштана, в приступе «травницкой трясучки» принялась мучить полуразрядившийся болтун, яростно сжимая ни в чём неповинный артефакт и истово тряся. Выражение лица — серьёзное, взгляд — сосредоточенный. Если бы дешёвая модель болтуна могла передавать не только звук, но и изображение, несчастного абонента запросто мог хватить удар.

— А вы покушать не хотите? — предприняла последнюю попытку обратить на себя внимание героинь Тава, проникновенно заглядывая в лицо духовнику, как чуть более спокойной и адекватной.

Танка вскинула голову и пристально уставилась на девушку. Эл замолчала и высунулась из-за ствола. В глазах обеих были алчность и голод.

* * *

«Так… Алхимик, Иллюзор и Чтец… — тщательно выводил в своей мысленной чёрной книжечке Глава Совета Замка Мастеров, с садистским удовольствием представляя в деталях лица называемых. — Ага, и на каком основании? Может, Накопитель и Составитель? Не-е-е, конечно может и они, но кривая рожа ещё не аргумент для инквизиторов».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});