Триумф Анжелики - Серж Голон

Этот капитан оказался славным человеком, – признала она.

Она молчала, по щекам текли слезы.

– При следующем переходе, уже в заливе, индианки выходили меня. Но я больше никого не видела. Я мечтала только об одном: быть рядом с вами. Я повторяла: Голдсборо! Голдсборо! Капитан поручил бретонскому рыбаку позаботиться обо мне, и я высадилась на берег, и там люди взялись проводить меня к вам.

Она замолчала, потеряв силы. Анжелика была очень расстроена. Действительно, женская судьба достойна большой жалости. Она только что готова была обвинить Дельфину в слабости, а теперь она спрашивала себя, как разум этой женщины смог выдержать столько испытаний. Ее рассказ доказывал, что она сохранила ясность мышления. Сообщение о тюленях в проливе, которых видел Адемар, был точен. И при их виде молодая мать испытала еще большие страдания от того, что рассталась с маленьким телом своего ребенка. Дельфина не сошла с ума. Напротив, она с открытым забралом встретила все, что выпало на ее долю.

– Бедный малыш, – пробормотала Дельфина с горечью. – Бедный мой дорогой крошка. Он оказался среди первых жертв возвращения Дьяволицы, это ее первое преступление. Будут еще и другие!

– «Будут и другие, – предупредила Дельфина де Розуа. – И берегите себя, мадам, потому что из-за ненависти к вам она вернулась в Канаду».

Иногда она подбегала к окну, чтобы посмотреть в направлении порта, словно ожидала увидеть, как она внезапно появится оттуда.

– Отдохните, Дельфина! Она не окажется здесь так быстро. Все-таки она не настолько сильна, чтобы перелететь по воздуху из Квебека в Голдсборо.

Она обняла ее за худые дрожащие плечи.

– Вам надо отдохнуть, моя бедная Дельфина. Я буду за вами ухаживать. Здесь вы можете спать спокойно, что вам не удавалось так долго. Я еще раз повторяю вам. Здесь вы в безопасности.

– А если она разозлится, не обнаружив вас в Квебеке и отправится в Голдсборо?

– Она прибудет не завтра.

– Напротив, она может приехать завтра, – расплакалась Дельфина, как ребенок.

– Нет! Подумайте. Вы внезапно покинули Квебек в момент, когда она прибыла. Если она приехала в качестве супруги нового губернатора, надо, чтобы она принимала участие в торжествах, ей нужно устроиться… И если предположить, что она вас действительно узнала, она не так-то быстро нападет на ваш след.

– Напротив, она это может.

– Да нет же!

– Она может послать ищеек.

– А я говорю вам, что при таком положении вещей нам выпадают несколько дней, и мы сможем приготовиться к бою. Надо поговорить обо всем этом с господином Патюрелем. Здесь мы среди друзей, мы защищены.

Она по-дружески сжимала в объятиях измученную подругу, укачивая ее, стараясь ее приободрить. И это мешало ей продумывать действия на шаг вперед, и она боялась, что если начнет размышлять, то ее охватит паника.

– Успокойтесь, – повторяла она в сотый раз, исчерпав все аргументы:

– Друг мой, что бы ни случилось, вспомните, что спасение и покой даются в этом мире тем, кто борется за победу Добра… что бы ни случилось. Даже если она возникнет перед вами, сопровождаемая всеми демонами земли и ада, вспомните и никогда не забывайте: Бог всегда сильнее.

29

Вечером Анжелика устроила Дельфину у тети Анны, которая часто снимала комнату в ее жилище. Ей не удалось поговорить с Коленом Патюрелем, хотя она имела такое намерение, потому что он был в отъезде. Ей нужно было также заняться детьми, которых она забрала у Бернов. Она в двух словах описала Абигаэль неожиданный приезд Дельфины де Розуа, но ничего не сказала о том, что слышала от нее. Она хотела удостовериться, по меньшей мере, перед Абигаэль и до прихода более реальных событий, что сходство было случайным, что Дельфина перепутала.

Она почти в это верила, проснувшись на следующее утро, начиная новый день, за который ей нужно было многое успеть. Надо было подумать об отъезде в Вапассу и заняться сбором вещей в дорогу.

Но с берега доносился шум, извещающий о прибытии кораблей, и она не смогла противостоять желанию подойти к порту и взглянуть на маленькие группы людей, страшась различить среди них силуэт одной женщины. И она рассуждала: «Если предположить, что это она, то мне теперь нечего бояться. Она была побеждена. Я готова ко встрече с ней».

Но когда ей пришли доложить, что ее спрашивают две незнакомые дамы, она вдруг поверила, что она видела, действительно видела, как блестит над водой красное, голубое и желтое, – цвета, предпочитаемые герцогиней.

«Ну вот», – сказала она себе, остановившись, чтобы восстановить силы. Она зажмурила, затем открыла глаза. Никаких вычурных одежд, никаких кричащих цветов не было на двух путешественницах, которые только что прибыли и которых сопровождали слуги, согласно правил. И Ля Полак, с трудом поднимающаяся по каменистому берегу Голдсборо, браня своего лакея, хоть и являлась неожиданной гостьей, но вовсе не было нежеланной. Ее силуэт ни малейшим образом не мог быть перепутан с очертаниями фигуры угрожающего эльфа, очень красивого и опасного – дамы де Модрибур, сегодня ставшей мадам де Горреста.

Ля Полак бушевала: из-за своего веса она увязала в мокром песке почти по щиколотку.

– Помоги мне, – сказала она, протягивая остолбеневшей Анжелике свою пухлую руку. – Ну что! Что! Что! Это я! А что ты думала? Что я была не в состоянии, как все остальные, подняться на борт корабля, чтобы нанести тебе визит в твоем Голдсборо, у черта на рогах?

Брызги намочили нечто пышное, похожее на строение из кружев, которое красовалось на ее голове; время от времени она его поправляла, когда оно неуклюже разваливалось.

– Это «фонтанж», – объяснила она. – Кажется, любовница короля, которую зовут, как и тебя, Анжелика, только так и выряжается. И твоя мадам де Горреста ввела это в моду в Квебеке.

– «МА», Мадам де Горреста, – перебила Анжелика, – что означает?

– Жюльенн мне сообщила, – вмешалась Жанина Гонфарель, подмигнув, как заговорщица. – Я знаю все. Но – тихо! Нужно поговорить спокойно, и у меня куча новостей. Что необходимо срочно, так это тарелка супа со шпиком в сопровождении бокала красного вина, ибо я не в силах стоять на ногах от слабости.

Анжелика заметила Жюльенн; это была вторая путешественница. Еще одна Дочь Короля, которая потерпела у этих берегов кораблекрушение на «Ликорне» и которая снова вернулась сюда при тревожных обстоятельствах. Ее супруг, Аристид, раскаявшийся пират, был недалеко, он поднимался по тропинке, ведущей от пристани, и нес багаж этих дам. Несмотря на кружевное жабо, костюм прекрасно сшитый и с роговыми пуговицами, что свидетельствовало о непринужденности и благополучии, он боялся появляться в Голдсборо, где уже был однажды, в далекие времена, скованный цепями заключенного.