Триумф Анжелики - Серж Голон

Воспользовавшись суматохой прибытия высоких гостей, я устремилась в лодку, которая, некоторое время спустя, доставила меня и других пассажиров на маленький корабль, который направлялся в Тадуссак. Он отчалил с приливом, и экипаж, увлеченно рассматривавший корабль губернатора и высоких гостей, не обратил никакого внимания на мое присутствие. И…

Она прервала рассказ, казалось, она ослабла.

– И вот я здесь, – заключила она. – Я пропавшая, умирающая после этого ужасного путешествия. В начале у меня не было никакого намерения отправиться в определенное место. Я хотела только убежать, удалиться как можно дальше от Квебека… До вечера. Затем, мало-помалу у меня возникла идея. Найти вас, потому что только вы можете… вы можете меня понять, мне поверить.

Она замолчала. Ее снова трясла нервная дрожь.

– Но моя дорогая Дельфина, – сказал Анжелика, подбирая слова, – вы абсолютно уверены, что не поддались импульсивному толчку, что не поспешили? Эта дама находилась среди новоприбывших, вы видели много незнакомых лиц. Всем известно, что такое суматоха, которая сопровождает прибытие кораблей. Сходство… и вам показалось…

– Нет! Нет! Этот взгляд не забывается! И эта улыбка победительницы, когда она меня заметила. Все ждали нового губернатора, господина Горреста и его супругу… но это была она, говорю я вам.

– Сильное сходство с названной дамой вам напомнило другие обстоятельства, слишком тяжелые.

Молодая женщина вздрогнула и посмотрела на Анжелику потухшим взглядом.

– Вы мне не верите?

Чтобы отвлечь ее от заботы, Анжелика спросила:

– Где Жильдас?

– Жильдас? – повторила Дельфина с отсутствующим видом.

– Да! Жильдас, ваш супруг.

Дельфина несколько раз провела рукой по лицу.

– Жильдас! Ах, да! – сказала она, словно очнувшись от сна. – Бедный друг! Только бы… Нет! К счастью, он ничего не знает. Он ничего не поймет. Она не может причинить ему зло. И, во всяком случае, я от нее сбежала.

– Но, наконец, Дельфина, ваш муж! Вы его предупредили?

– Нет! Нет! Я уехала так быстро! Так было нужно. Ее глаза сказали: до сегодняшнего вечера. У меня был только один выход. Тотчас же скрыться, река была рядом… Я знаю ее дьявольскую ловкость, и как она одним движением захлопывает несколько ловушек, в которые мы попадаем, как мухи в паутину, где в середине сидит кровожадный паук. Но я знаю ее слишком хорошо. Много раз несколькими словами она ставила меня в известность о своих планах, и они тотчас же исполнялись, словно ее слова – это змеи, которые уползали и устремлялись к намеченной цели без промедления.

Пока Анжелика пыталась выяснить реальность рассказа Дельфины, та, казалось, погрузилась в себя. Она села на край кровати, затем поднялась. Ее жесты были механическими. Она осмотрелась, словно узнавая место, где находится, затем расправила обеими руками складки платья и подошла к окну.

Она оперлась о раму, посмотрела на улицу. Она была спокойна. Мало-помалу выражение меланхолической радости и нежности появилось на ее лице. Она медленно подняла руки, этот жест мог означать мольбу небесам, но в нем было что-то колдовское.

– О, Голдсборо! Голдсборо! – пробормотала она. – Как я люблю тебя и как ненавижу. Здесь начались мои страдания, но здесь я возродилась. Как я тебя ненавижу, Голдсборо, за то, что узнала здесь о ее существовании, и как я люблю тебя за то, что ты оторвал меня от нее.

В Голдсборо Дельфина проявила много мужества. Анжелика сразу же увидела в ней самую надежную из своих союзниц, которые составляли ее окружение. Она всегда уважала Дельфину за хладнокровие и самоконтроль. Только герцогиня де Модрибур имела власть над ней, только она одна могла видеть ее насквозь.

Она доказала, что не была такой слабой, чтобы потерять разум из-за пустяков.

Не поворачиваясь к Анжелике, Дельфина снова заговорила. Ее голос теперь стал нормальным, но с оттенком легкой грусти и упрека.

– Почему вы сомневаетесь во мне, мадам де Пейрак? И почему вы считаете меня сумасшедшей?

Она продолжала смотреть в окно.

– Напрасно вы уверяете, что не разделяете моих страхов. С самого начала вы спрашивали меня об очень большом количестве моих знакомых. И мы поняли, изучив список, который просил составить господин д'Антремон. Но я похожа на вас, я знаю, люди всегда надеются, когда ничто не поддерживает их уверенности, что секрет будет сохранен; они пребывают в страхе, что их выдадут. По крайней мере, следуя опыту, нужно быть осторожной, особенно, если вас предупреждают, нужно быть мужественной и готовой ко всему. Я про себя могу это сказать. Я всегда была такой. И это в тот раз помогло мне спасти свою жизнь.

И позже вы поздравите меня, госпожа Анжелика, с тем, что я ни секунды не колебалась, и перестанете беспокоиться о моем состоянии и здоровье. Вы хорошо меня знаете, мадам. Вы знаете, что наша демоническая знакомая может заставить меня вести себя как сумасшедшая, но не сделает меня безумной.

Эти речи подействовали на Анжелику. Обескураженная, она не знала, что думать, и внимательно посмотрела на Дельфину, на ее изможденный силуэт, и ее поразила одна деталь.

– Дельфина, разве это неправда, меня предупредили, что вы в положении? Если мои подсчеты верны, то вы должны находиться на шестом или седьмом месяце.

Дельфина согнулась пополам, как от внезапной боли.

– Я потеряла его, – закричала она, рыдая. (Она закрыла лицо руками).

– О мой Бог! Мне было обещано такое счастье… А потом… все кончилось. Бедный малыш! Бедный Жильдас! Какая беда для него в разгар счастливых дней!

Эта драма могла бы иметь и другое объяснение. Происшедшее могло повлиять на разум Дельфины. Такое иногда случается.

Дельфина угадала ход ее мыслей.

– Не думайте. Это произошло не в Квебеке, – сказала Дельфина, подойдя к Анжелике. – В Квебеке я хорошо себя чувствовала и готовилась стать счастливой матерью. Может быть, ее взгляд убил его во мне, но я думаю, что, скорее всего, это усталость и страдания этого ужасного путешествия.

Задыхаясь, она рассказала, как это случилось.

– Это произошло на проклятом корабле из-за ужасной бури, которая обрушилась на нас в заливе Сен-Лоран. Нас кидало от одного борта к другому, мы падали и ударялись о снасти. Немного спустя после бури я почувствовала, что внутри у меня что-то разрывается, я почти потеряла сознание, и чуть позже он уже был в крови на грубой палубе. О, мой бедный малыш!

Она отчаянно зарыдала и стала раскачиваться взад-вперед.

– Он уже был такой хорошенький, такой нежный, такой чудесный. Матросы хотели выбросить его в море на съедение бакланам. Я вырвала его у них и сколь долго могла, прижимала его к сердцу. В конце концов капитан понял, какого рода страдания я испытываю, и принес мне маленький сундучок из дерева, который он запечатал свинцом. Я сама положила его на мостик. Я сама хотела опустить его в море. Но стоило мне выйти на воздух, как меня поразил адский шум. Море было черным от морских львов, которые по ошибке попали в пролив и кричали, как тысяча приговоренных грешников. Я стояла, парализованная зрелищем и шумом, а капитан взял ящичек и кинул его прямо в воду. К счастью, он сразу поплыл от этих животных, черных и блестящих.