Хищники - Максим Шаттам

Узнав ее, Крэг упал на колени. Он увидел, что пропитавшаяся бензином юбка горит вместе с кожей. От жара вспыхнули ее волосы.

И Энн с ходу рухнула на землю. При этом она издала короткий вопль.

Потому что огонь ворвался в ее горло и проник глубоко внутрь, поглощая все, что в ней еще осталось живого.

56

Чтобы загасить пламя, Фревен набросил свою военную куртку на тело Энн. Он обжег себе руки, его футболка почернела, но он продолжал тушить то, что осталось от медсестры. Она была вся обрызгана бензином.

За его спиной лопались витражи, гул пожара сопровождался шипением и треском.

Прибежал Маттерс с солдатами. Молодой сержант закрыл рот руками, увидев дымящийся труп.

Двое мужчин зажгли лампы, чтобы осветить внутреннее помещение крипта, и спустились проверить его. Когда они поднялись обратно, один из них упал на колени, его рвало, другой качал головой, глядя на Маттерса.

— А что… Адам? — спросил сержант своего командира.

— Я не видел его, не смог подняться наверх, — ответил Фревен, устремив в пустоту потерянный взгляд. — Хришеку удалось выбраться. Он устроил нам западню. Перерезал горло обоим часовым, но ему не удалось убежать. Он надеялся сверху застрелить меня. Я уложил его. Энн исчезла наверху. Боюсь, что Бейкер тоже остался там.

Маттерс вздохнул, подняв голову к небу. Фревен смотрел на скорчившуюся фигуру медсестры, ее треснувшую черно-красную кожу. Ее уничтоженное лицо, расплавившиеся губы, лопнувшие веки, распухший нос, похожий на перезревший фрукт, упавший с дерева.

— Надо отнести ее в госпиталь, чтобы тело отправили на родину, — сказал он.

— Лейтенант…

Фревен повернулся к своему сержанту и увидел, что Маттерс с ужасом смотрит на небо. Молодой человек указывал пальцем на крышу церкви. Фревен скользнул взглядом по темной дымящейся массе церкви и различил силуэт, взгромоздившийся на стропила колокола. Белая одежда. Светлые волосы.

Фревен не мог вымолвить ни слова. Он узнал ее.

Этого не может быть.

Она махала руками, чтобы ее увидели, из-за грохота пожара ее совсем не было слышно.

— Это мисс Доусон! — воскликнул Маттерс.

Энн. Она жива. В плену у поднимающегося вверх пламени, но живая.

И вдруг, обретя всю свою энергию, он приказал:

— Маттерс, быстро идите в инженерное подразделение, нам нужны лестницы, много лестниц!

Шли минуты, и Фревен видел, что Энн теряет силы. Он делал ей знаки, чтобы она его заметила. Теперь она понимала, что ее спасут. Из колокольни валил густой дым, и Фревен видел, что молодая женщина непрерывно кашляет. У них было мало времени. Когда она, обессилев, села, Фревен бросился к теплому контрфорсу. Не без трудностей ему удалось взобраться, сорвав два ногтя, до первой маленькой крыши, у начала опорной стены наружной полуарки, по которой он начал карабкаться вверх. Теперь задача стала более рискованной: если бы он соскользнул, падать бы пришлось с пятиметровой высоты. Нескольких витражей уже разрушилось, от них остались острые треугольники красного, зеленого, синего и желтого стекла. Пламя устремлялось наверх, подобно голодным суккубам, жаждущим сожрать все и вся, в том числе Фревена. Чувствуя сильное жжение в горле, он, напрягая силы, добрался до уровня первых водосточных желобов. Потом поднялся на каменный водосток и пошел по краю крыши по направлению к колокольне. Подошвы его ботинок липли к горячей черепице, он не мог прикоснуться к ней руками. Ему стало трудно дышать. Недоставало кислорода. Затем Фревен остановился.

Он не мог двигаться выше без лестницы. Энн была метрах в шести от него.

— Энн, вы меня слышите? — закричал он. — Я уже рядом, я иду, держитесь.

Он увидел безвольную руку молодой женщины.

Маттерсу удалось вырвать у военных большой грузовик, и вот уже шестеро солдат, выпрыгнув из кузова, сразу подняли головы к дымящемуся куполу. Через мгновение они вытащили из кузова и собрали лестницы, что позволило двум из них начать подъем к лейтенанту. Две другие собранные лестницы подняли и приставили к отверстиям в колокольне, и Фревен первый полез вверх, несмотря на то, что ему было трудно дышать. Он нашел Энн в полубессознательном состоянии. Когда он взял ее на руки, чтобы положить на плечо, она начала стонать, при этом солдат, стоявший ниже, поддерживал его за пояс. Они вместе начали спускаться. У Фревена кружилась голова, дым слепил его, кололо в глазах, полных слез. Одной рукой он хватался за лестницу, другой держал Энн. Метры, отделявшие его от земли, казались километрами.

Земля начала крениться и дрожать.

Крэг прижался к лестнице, боясь упасть в пустоту.

Ноги больше не держали его, мышцы болели от невероятного напряжения.

Внезапно на него напал жестокий приступ кашля, и Фревен чуть было не потерял равновесие. Он вцепился в перекладину лестницы, усилием воли превозмогая кашель. Дыхание стало свистящим. Он заставил себя продолжить спуск.

Затем он ощутил под своими ногами крышу. Солдат помог ему дойти до другой лестницы, и он снова стал спускаться вниз.

Вокруг все было черно от дыма, звуки воспринимались так, словно они доходили до него сквозь вату.

Даже близкое пламя казалось ему уже не таким горячим и менее впечатляющим.

Он почти не чувствовал на своем плече тела Энн и не сразу осознал, что его нога ступила на землю. Маттерс и какой-то солдат подбежали, чтобы подхватить медсестру и поддержать лейтенанта. Но он рухнул на землю, оказавшись слишком тяжелым для них.

Его поле сознания сузилось. Он подумал об Энн, которая оказалась живой. И о Хришеке. Вот теперь все закончено. Пришел конец резне. Но война будет продолжаться, противники продолжат убивать друг друга открыто, и внутри людей будет многое умирать. Эта война имеет какой-то смысл… по крайней мере, им это говорили, и Крэгу этого было достаточно. Завтра они вытащат из пепла обожженные трупы, один из которых будет огромным, без пары зубов и с несколькими сломанными костями. Хришек унес с собой свою тайну, по крайней мере, он ушел, и это было то, что имело значение для Фревена. Завтра они… Но наступит ли для него завтра? По мере того, как убывали его силы, Фревен чувствовал, что больше не владеет своим телом. Теперь он был пассивным зрителем, забившимся в уголок своего тела, и все его чувства стали ослабевать. Он больше не чувствовал боли и почти ничего не видел.

Лейтенант не понимал, дышал ли он еще, его веки отяжелели и весили теперь, наверное, целую тонну. Его сознание заполнил треск огня, и Фревен понял, что означает этот странный шум.

Языки пламени смеялись. Смеялся огонь, пожиравший церковь.

Затем полная звезд ночь накрыла все, проникла в его череп, и Фревен потерял сознание.

57

В обществе людей каждый из нас старается поддержать внешнее достоинство. Но вот оставшись наедине с самим собой, мы все охотно признаемся в самых сокровенных своих влечениях…

Пиранделло, «Шесть персонажей в поисках автора»

Шесть месяцев спустя

Грязная холодная землянка. Они три недели прожили в землянках. Те же самые люди. В разделенных земляными перегородками и корнями сырых ямах, внутри которых сиденьями служили металлические ящики, а пол заменяли куски древесной коры, кое-как покрывающие землю. Спали почти сидя, прислоняясь спиной к склону.

Тремя метрами выше, на поверхности, простирался лес. Каждый ствол был укутан белым бархатным покрывалом. На ветвях радужным жемчугом лежала изморозь, а землю покрывал снежный ковер, поглощающий звуки.

Лейтенант Фревен сидел над небольшой штормовой лампой, согревая руки. Напротив Маттерс скорчился на наклонной лежанке, подтянув ноги к телу и обхватив руками колени. Он только что вернулся из наряда — занимался пополнением запасов продовольствия, это была его прерогатива, поскольку он раздобывал больше того, что им полагалось. Сержант дрожал от холода. Другие члены команды ВП недавно собрали списки всех взводов. Три недели ожидания в холоде, в чаще гигантского леса, с отметинами все более и более кровавых боев, со слабеющей способностью к сопротивлению и растущим день ото дня числом дезертиров. Фревен и его люди патрулировали окрестности тыловых позиций, особенно заброшенные или действующие фермы, в поисках беглых солдат, которые не уходили слишком далеко. Часто им было достаточно сухого убежища и отсутствия стрельбы. Фревен их арестовывал и отправлял в тыл, где решалась их судьба.

Двумя днями ранее он получил приказ отправиться со своими людьми в глубь завоеванных территорий, ближе к линии фронта, до встречи со старыми знакомыми, ротами Альто и Рейвен. Там участились случаи дезертирства, особенно среди новобранцев, которые прибывали на смену убитым и раненым. Многие из них бравировали отвагой и лихо подставлялись под вражеские пули. Но новички не выдерживали будничных трудностей. Холод, сырость, ожидание атак, внезапные взрывы, силуэты врагов, нечеткие в рассветном тумане раннего утра, но несущие смерть. И повсюду крики страдания людей, чьи тела разрывает металл, вопли, издаваемые, казалось, самими ранами, зияющими, как разверстые рты. Кровь на снегу. Невыносимая рулетка, зависимость жизни от случая. Всего несколько часов. А потом — тишина, нарушаемая звоном в ушах. Каша из смеси розового с коричневым на тающем снегу и внутренности на нем. Однополчане с дымящейся кожей, жизнь которых, как бы испаряется. Новички не могли долго выносить такого существования. Особенно те, которые попадали в две эти самые закаленные роты, где ветеранов объединяло что-то типа братства огня и где чужаки не удостаивались симпатии.