Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы - Геннадий Левицкий

Царь взглянул на плачущего, охваченного крайней тревогой и почти лишившегося сил врача и сказал:

— Что же ты медлишь и не освободишь сейчас же от страданий меня, обреченного несомненно на смерть? Или ты боишься оказаться виновным в том, что я получил неизлечимую рану?

Тогда Критобул, справившись со своим страхом или скрыв его, начал убеждать царя, чтобы тот дал себя связать, пока он будет вынимать острие, ибо опасным может быть даже малейшее телодвижение. Царь же, сказав, что нет надобности его связывать, предоставил свое тело врачу и, как было ему указано, пролежал совершенно неподвижно. Итак, рана была расширена, и, когда вынуто было острие, кровь хлынула потоком. Силы покинули царя, в глазах у него потемнело, и он лежал, как мертвый. Тщетно врачи старались лекарствами унять кровь, и друзья, подумав, что царь умер, подняли громкий вопль и плач. Но кровь, наконец, остановилась, понемногу вернулось к царю сознание, и он начал узнавать окружающих.

Семь дней царь находился между жизнью и смертью. Этого времени оказалось достаточно, чтобы среди индийцев распространился слух о гибели Александра. Вся страна оказалась в огне восстаний.

Так как царь не покидал палатки, то и македоняне решили, что Александра уже нет в живых. Совсем недавно они отказывались сражаться и равнодушно взирали, как надоевший до смерти Александр в одиночку карабкался на стены вражеских городов. Теперь их отношение к царю переменилось.

Арриан повествует:

Сначала все солдаты рыдали, передавая друг другу этот слух. Когда плач утих, всеми овладело чувство растерянности и беспомощности: кто поведет войско? Останутся ли они в живых на своем пути домой, когда вокруг столько воинственных племен, готовых преградить им путь? Одни из них вовсе не покорились и готовы мужественно отстаивать свою свободу, а другие восстанут: Александра ведь бояться нечего. Реки, лежащие на их пути, показались им непереходимыми: без Александра все представлялось безвыходным и неодолимым.

Царь был слишком слаб, но растерянность и паника войска заставили его покинуть палатку. Увидев Александра, македоняне издали единодушный крик восторга; одни поднимали руки к небу и благодарили его, другие протягивали их к Александру, у многих текли невольные слезы.

Телохранители предложили с трудом передвигавшемуся Александру носилки, но тот потребовал коня. Восхищению воинов не было предела, казалось, они, наконец-то признали в Александре бога. По Арриану, «солдаты подходили к нему со всех сторон; касались его рук, обнимали колени, трогали самую одежду; некоторые только смотрели, стоя неподалеку, и уходили, благословляя его. Его осыпали лентами и цветами, которые есть в это время в Индии».

Если бы македоняне знали, каким путем их поведет Александр, сколько их останется лежать на дороге к дому, то не стали бы столь бурно радоваться, а, пожалуй, вошли бы в палатку и добили своего царя.

Поединок

Многие корили его и осуждали за глупость, говоря, что худо иметь большое тело и малый ум.

Диодор. Историческая библиотека

Жестокое предупреждение богов не достигло цели; Александр не изменил прежний образ жизни, то есть продолжал воевать, убивать и… пьянствовать. Вином царь заливал горечь неудач, вином отмечал победы, без вина не обходился его обед, — он уже не мог жить без этого напитка.

Диодор говорит, что «Александр, выздоровев от ран, принес богам благодарственные жертвы и стал устраивать роскошные пиршества друзьям. За одной попойкой случилось событие своеобразное и заслуживающее упоминания». Воины Александра по пьянке предвосхитили и любимое развлечение римлян и непременный атрибут средневековых рыцарей.

В числе приближенных Александра было два богатыря, прославившихся своими подвигами: македонянин Горрат и грек Диоксипп. Выпитое вино способствовало самым низменным проявлениям гордыни и создавало иллюзию небывалой силы у поднимающих чаши с обманчивым зельем. Македонянин начал глумиться над товарищем-афинянином, говоря, «что за войском следует бесполезное животное в военном плаще: когда они вступают в бой, оно умащается и готовит свое брюхо для пира».

Так как Диоксиппа мало трогали эти оскорбления, разгоряченный и осмелевший македонянин потребовал, чтобы он сразился с ним на мечах. Диоксипп со спокойной усмешкой принял вызов. Александру показалось забавным будущее развлечение, и он назначил поединок на следующий день.

Все же поединок походил на бой гладиаторов, а именно — полуобнаженного ретиария и вооруженного до зубов секутора. Необычное зрелище описывает Курций Руф.

Собралось множество воинов, среди которых были и греки, сочувствовавшие Диоксиппу. Македонец надел полное вооружение: в левую руку он взял медный щит и копье, называемое «сарисса», в правую дротик и опоясался мечом, точно собирался сражаться с несколькими сразу. Диоксипп блестел от масла и был украшен венком, в левой руке держал багряный плащ, в правой — большую узловатую дубину. Это обстоятельство вызвало у всех захватывающий интерес, так как выступать голому против вооруженного казалось даже не безрассудством, а полным безумием.

Итак, македонец, уверенный, что можно быть убитым и издали, метнул в противника дротиком. Диоксипп легким движением увернулся от него, но пока враг перекладывал копье из левой руки в правую, он подскочил и ударом дубины переломил копье пополам. Потеряв оба метательных оружия, македонец стал отстегивать меч. Пока он был занят этим, Диоксипп подбил ему ноги и, свалив на землю, вырвал у него меч, поставил ногу на шею лежащего, замахнулся дубиной и размозжил бы ему голову, если бы не был остановлен царем.

Александр был опечален результатом короткого боя, как будто только что проиграл решающее сражение. Македоняне также находились в большом унынии, и лишь греки чествовали победителя, как могли: земляки украсили его лентами, словно он прославил всех эллинов.

Судьба однако не позволила Диоксиппу долго наслаждаться победой. Он сразу же попал в немилость к Александру, а придворные льстецы, желая угодить царю, нашли способ окончательно избавиться от ненавистного героя. Они уговорили слугу афинянина подбросить ему под подушку золотой кубок, якобы пропавший у Александра.

Послушаем окончание этой истории из уст Диодора Сицилийского:

На очередной пирушке его обвинили в воровстве, ссылаясь на то, что у него нашли кубок, — Диоксипп был опозорен и обесславлен. Видя, что македонцы устремляются на него, он ушел с пирушки. Вскоре после этого, прибыв уже к себе домой, он написал Александру о подстроенной ему ловушке, поручил близким передать это письмо царю, а сам покончил с собой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});