Волчья ягода (СИ) - Наталья Юрай

устраиваете себе. Развлечение.

— А и то сказать, поживи-ка с её, погорюнься на крылечке, не то соскучишься — волком завоешь!

— Зачем ты... так. В чужом теле? Тоже скучно?

Собеседник помолчал, вздохнул.

— Эх, горюха! Верь — не верь, а как увидал в кликушестве тебя, так кровушка посохшая и взыграла. Названная ты мне, испокон веку жду, не чаял уже.

— Девица жданная... — мне становилось всё хуже. — Мстислав тоже?

— Догада.

— Это нечестно, знаешь? Это не по-людски.

— А я и не человек вовсе.

Перед глазами снова возникло сырое подземелье и мгновенный поцелуй, отвращение вызвало волну мурашек.

— Воды тебе не дам и жить с тобой не буду! Уходи прочь!

Волче поднялся и не спеша оделся. Только теперь я начинала замечать разницу в движениях, в повороте головы, в походке и даже в осанке. Запах...

— Напои меня, красна девица, вовеки твоим останусь.

— Куда? — Иван надменно поднял бровь.

— Вот сюда! — я ткнула пальцем в его солнечное сплетение. И велит оттуда, что делать и что говорить.

— Еха! — княжич ухватил себя за короткую бородку. — Не знали беды, не едали лебеды. Вызволить сумеем ли?

— Не знаю. Но народу там много.

— Пришлые должно.

— Может быть.

— А ты, — Иван был растерян и зол. — Зятёк докучливый, слово молвишь ли? Другие по домам разлетелись, под бок к жёнам, а ты возле топчешься. С чего бы?

Но Золик продолжал молчать.

— Ягу не убить, нужно что-то другое придумать. Ловушку, обманку. Не знаю... Хитрость.

— Головушку срубить — и вся недолга.

— Кому головушку?

— Марье.

— Ты что! Она же их как... как... как одежду надевает. Если голову отрубишь, то и Марья погибнет!

— Так тому и быть! Девок кругом — косой коси. А вдовцу и жалости отмерят. И ласки.

— И княжество в придачу, да? Ну ты и гад, Ванечка!

Но недобрый молодец уже удалялся в свои покои обдумывать убийство жены.

— Не бывать тому, — прошипел рядом Золик.

— Марья тебя за мужа не простит, — я положила руку на плечо Ворона Вороновича. — Его не тронь, нужно саму Моревну выручать. Ты сову ее не видел? Серебряную?

Золик поколебался пару секунд и достал из-за пазухи кончик крыла с несколькими оставшимися перьями.

— Яга? Вот тварь!

— Ягоду искать надобно.

— Какую ягоду?

— Волчью. На ней Яга заговоры творит.

— Ты откуда... Чёрт! Трасса, фура, полицейских убили. Ты?!

— Я, — восточный принц потряс головой, отгоняя то ли совесть, то ли воспоминания. — Трафик был налаженный. Гнали в Россию сырец, иногда героин. В ту ночь в придорожной кафешке бабушка-официантка выпить дала настоечки своей. — он глубоко вздохнул. — Свыкся тут, даже говорить стал совсем иначе.

— А как в ворона попал?

— Не помню. Знаю только, что тело не выбираешь. Можешь в своём остаться, а можешь, как Мстислав, в волка. Если вовремя не спохватишься, грязь из сея не вышибешь, то ноги не унесешь, теряешь себя, меняешься, пропадаешь. И даже не в говоре дело — память из тебя вымывается, умения, чувства прежние. Прорастаешь в этой землице и уже сдвинуться не можешь.

— Грязь смыть? Как? — в который раз я задавала себе один и тот же вопрос. — Почему я? Что, мало женщин делают аборты? Да таких почти вся страна!

— Не знаю, Женя. Я пробовал разное — заблудившихся детишек из чащобы выводил, девиц от насильников отбивал. Всё зря. А потом вот Марья... Это она мне все рассказала и объяснила, и про грехи, и про волчью ягоду.

— Весна же ещё! Снег лежит, Золик, какие ягоды?

— Одна ягода. Всего одна. Тогда и к Кощею на поклон идти не нужно.

* * *

— Только ничего не бойся, ладно? — Егор шел по коридору за каталкой, пока двери операционного блока мягко не сомкнулись перед ним.

— Ну, Евгения Николаевна, как настроение?

— Бодрое!

— Вот и отлично! Сейчас эпидуралочку получите, спицы мы вам в коленочку вставим, потом в кроватке полежите немножечко. Договорились?

— Договорились, доктор!

* * *

— Мстислав, будь уже мужиком! — Золик предупреждающе вскинул ладонь, но было поздно, я не могла остановиться. — Что ты сопли на кулак наматываешь? Без твоей помощи мы не справимся.

— Вы и с моей помощью не справитесь. Сгнием мы тут, Женечка, все. Сдохнем! Если ты, конечно, к Кощею нас не проводишь.

— Нельзя к Кощею! Он обманет, Слав. Нужно Марью спасать, она нам поможет волчью ягоду найти.

— Хорошо, — Славик еще колебался, это было видно. — что ты предлагаешь?

— Нужно, чтобы она покинула Марьино тело и стала сама собой. Какой мне показалась в подземелье — жуткой старухой.

— И что ты с нею сделаешь? Руки свяжешь? Камень на шею и в речку?

— Не знаю! Отвлекать буду! А вы... вы Марью на свет вытащите! И тогда...

— И тогда? — вкрадчиво спросил Мстислав.

— И не знаю, что тогда! Не понимаю, как это работает! Но наверх всех их, этих людей, вытащить нужно! Они же погибают под землёй!

Золик тронул меня за руку:

— Не нужно вытаскивать.

— То есть как?

— Не люди там — копии.

— Погоди, Золик, как это копии? — машинально я схватила Вороновича за рубаху и держала крепко.

— Когда Яга выходит, то Марьина сущность в своё тело возвращается. А там, внизу, сосуды для... как бы это... для временного хранения душ.

— Час от часу не легче! — Славка ткнул кулаком во вспотевший лоб. — Кто куда, а я Кощея искать пойду! Сосуды, трупы, души — не по нутру мне эта чертовщина! Сами в ней копайтесь! — однако с места не сошел.

— Откуда ты знаешь?

— Марья рассказала в ночь, когда…, — загадочный восточный принц краснел, как влюблённый подросток, — Когда согласилась.

— На что согласилась-то, дилер грёбаный, с тобой что ли переспать? Быстрее говори! — рявкнул взвинченный Мстислав. — Или ты сейчас тоже — вместилище? С чьего голоса поёшь, воронок?

— Перестань, Славка! —