Искушение для леди - Дженнифер Хеймор

— Это означает, что вы пойдете с нами. Если вы спрашиваете, собираюсь ли я при этом подвергнуть вас опасности, мой ответ — нет.

Джессика вздохнула, но затем снисходительно улыбнулась ему:

— Этого вполне достаточно. Пока.

Обняв Дэвида, она в последний раз поцеловала его и ускользнула назад в свою каюту — вернее, в каюту капитана Лэнгли — и мгновенно погрузилась в глубокий сон без сновидений, не вспоминая до утра, как она голодна.

Глава 18

Уилл вернулся домой в сумерки, безумно уставший после долгого напряженного дня. Ему пришлось скакать верхом почти весь путь до Манчестера, чтобы отыскать первого помощника, которого уверенно рекомендовал ему инженер-конструктор «Стремительного». Клиффорд Холлидей не особенно обрадовался, когда его отпуск в кругу семьи внезапно прервали, да и стоили его услуги довольно дорого. Но если он действительно был так опытен в деле управления океанскими пароходами, как говорил конструктор, он заслуживал любой оплаты. После долгих уговоров Холлидей согласился присоединиться к команде «Стремительного» в Ливерпуле на следующее утро, после того как проведет последнюю ночь с женой и семью детьми.

«Стремительный» будет готов к спуску на воду через два дня. Правда, снаряжен он был не в совершенстве, но достаточно хорошо, и укомплектован опытной командой. Уилл не хотел больше тянуть с отъездом. Его не оставляло смутное предчувствие, что Кавершем близко. Значит, надо спешить.

Когда он приблизился к дому, тревожное чувство усилилось, тяжелым грузом ложась на сердце. Обычно, когда он приезжал домой, единственный зажженный фонарь ждал его в прихожей. Сегодня все окна в доме были ярко освещены.

Кучер встретил его в конюшне и принял у него поводья. Выражение его лица подтвердило подозрения Уилла — что-то и вправду случилось.

— В чем дело, Джон?

— Мисс Донован и мастер Джейк, сэр. Они исчезли. Я ездил в Ливерпуль, чтобы сказать вам...

— Я не был в Ливерпуле сегодня. — Почему он не додумался сообщать домашним, куда направляется?

— Да, сэр. Работники верфи сказали мне, что вы отправились в Манчестер. К тому времени было уже поздно ехать за вами туда. Поэтому я вернулся домой дожидаться вашего возвращения и ваших распоряжений.

— Вы все сделали правильно. Пойдемте в дом.

Спустя несколько секунд Уилл уже шагал к дому; Джон следовал за ним по пятам. Томас встретил отца в передней и бросился ему в объятия.

— Папа! Мег и Джейк уехали. Уехали! И даже не попрощались!

Уилл опустился на колени, чтобы утешить мальчика, и посмотрел на Бенсона, появившегося в дверях гостиной.

— Расскажите мне, что произошло.

— Мисс Донован повезла мастера Джейка на прогулку верхом, и они не вернулись. Однако я не верю, что их захватили, сэр. Я нашел это в ее комнате. Адресовано вам. — Он протянул сложенный листок бумаги.

Уилл закрыл глаза. Значит, она уехала сама, а не была против воли захвачена Кавершемом. Ком страха в его груди превратился в нечто иное, нечто еще более горькое и болезненное.

Взяв записку из рук слуги, он посмотрел на Томаса.

— Иди сейчас с Бенсоном, сынок. Тебе давно пора спать.

— Я ждал тебя.

— Я рад, что ты дождался меня. Но теперь время ложиться.

Бенсон взял Томаса за руку и увел его наверх. Попросив Джона держаться поблизости, Уилл поднялся и на отяжелевших ногах прошел в гостиную. Усевшись на диван, он повертел записку в руках, прежде чем решился сломать печать.

«Дорогой Уилл!

Прости меня. Но пожалуйста, пойми: я больше не могу подвергать опасности тебя и моих родных. Прошу тебя, не надо искать меня. Пойми, пожалуйста, что чем дальше я с Джейком буду от тебя и Томаса, тем для вас всех безопаснее.

Я никогда не забуду время, которое мы провели здесь. Оно значит для меня все.

Мег».

Уилл прочел короткую записку три раза, затем скомкал ее в кулаке и швырнул в камин. Огонь в камине почти совсем потух, но потребовалось всего несколько секунд, чтобы бумага вспыхнула ярким пламенем и, рассыпавшись фонтаном искр, превратилась в золу.

— Вот что я думаю о твоих героических усилиях уберечь меня от опасности, Мег, — пробормотал он, глядя в очаг.

Уилл встал, поднялся наверх и поцеловал сына, пожелав ему спокойной ночи. После этого он вышел из дома и вернулся в конюшню, где Джон чистил его изнуренного коня.

— Оседлайте мне мерина, — распорядился Уилл. — Я возвращаюсь в Ливерпуль.

— Возвращаетесь в Ливерпуль, сэр? Но почему?

«Потому что, — подумал Уилл, — куда еще она могла бы уехать?»

Темнота наступила быстро, но уличные фонари освещали дорогу, и на улицах было людно — рабочие возвращались из доков домой.

Погруженная в свои мысли, Мег медленно брела по тротуару, машинально отвечая на расспросы Джейка, когда он указывал на различные особенности архитектуры кирпичных зданий, как видно, преобладавших на улицах Ливерпуля. Внезапно она услышала приглушенный шум позади — достаточно странный, чтобы вырвать ее из задумчивости. Опустив голову, она ускорила шаг, крепко сжимая руку мальчика и не осмеливаясь оглянуться назад.

Это не мог быть Уилл! Как бы он сумел так быстро ее найти? Она была так осторожна...

Тяжелые шаги все приближались, и в считанные секунды группа мужчин окружила ее и Джейка со всех сторон. Вырваться не было никакой возможности. Мег остановилась и подняла взгляд на мужчину, вставшего перед ней, — мрачного незнакомца угрожающего вида.

Тут у нее за спиной раздался голос, звучный и ровный, полный злобы:

— Вот те на, это же прекрасная мисс Донован. Подумать только, встретить вас здесь, в Ливерпуле. Ну надо же.

О Господи! Мег закрыла глаза, и непрошеные слезы заструились по ее щекам. Это не Уилл нашел ее. Это был Кавершем.

Силы небесные! Как он напал на ее след? Джейк вертелся, стараясь получше увидеть отца. Подхватив мальчика на руки, Мег увернулась от мрачного незнакомца, преграждавшего ей путь, и выбежала на проезжую часть.

Но она оказалась недостаточно проворной. Уже через несколько секунд Кавершем схватил ее за руку и втащил на тротуар.

Мег огляделась вокруг. Пешеходы сновали туда и сюда. Проезжали повозки и кареты. Что будет, если она закричит?

Кавершем дернул ее за руку и повернул так, чтобы она смотрела в его бледное лицо с холодными голубыми глазами и черными прилизанными волосами с ровным пробором посередине. У него было узкое, словно выточенное из камня, лицо. А верхняя губа настолько тонкая, что ее почти не было видно, в особенности когда он был охвачен гневом, как сейчас.