Убедительный довод - Ли Чайлд

Из кухни был слышен шум моря, громкий и отчетливый. Волны разбивались о скалы, и неумолимое обратное течение увлекало воду назад. Лужицы на берегу пересыхали и заполнялись снова; шуршала галька. Ветер приглушенно стонал в щелях наружной двери. Доносились пронзительные крики чаек. Слушая все это, я неторопливо потягивал кофе и ждал.

Через десять минут на кухню спустился Ричард. Его волосы были взъерошены, и я впервые отчетливо разглядел отрезанное ухо. Внутренние противоречия снова вернулись. Только сейчас мальчишка начинал осознавать, что он не вернется в колледж, к своим товарищам, а вынужден будет оставаться здесь, с родителями. Я предположил, что если Элизабет не будет предъявлено обвинение, они с Ричардом смогут начать все сначала в другом месте. Если у мальчишки большой запас внутренней энергии, он сможет вернуться к занятиям, пропустив лишь неделю. Если только обучение в его колледже не стоит слишком дорого. А тут, наверняка, дело обстоит именно так. Обязательно возникнут финансовые проблемы. Когда мать и сын выберутся из этой переделки, у них останется только то, что они захватили с собой. Если им вообще удастся отсюда выбраться.

Кухарка ушла в обеденный зал накрывать завтрак. Ричард повернулся, провожая ее взглядом. Я снова увидел отсутствующее ухо, и еще один элемент мозаики встал на свое место.

– Пять лет назад, – начал я. – Похищение.

Ричарду удалось сдержать себя в руках. Он лишь опустил взгляд на стол, затем посмотрел на меня и закрыл шрам прядью.

– Тебе известно, чем на самом деле занимается твой отец? – спросил я.

Ричард молча кивнул.

– Не только коврами, так? – продолжал я.

– Да, – подтвердил он, – не только коврами.

– И как ты к этому относишься?

– Бывают вещи и похуже.

– Не хочешь рассказать о том, что произошло пять лет назад?

Ричард покачал головой. Отвернулся.

– Нет, не хочу.

– Я знавал одного человека по фамилии Горовский, – продолжал я. – Его двухлетнюю дочь похитили. Всего на одни сутки. А тебя сколько продержали?

– Восемь дней.

– Горовский сразу же вытянулся в струнку. Согласился на все. Для него оказалось достаточно одного дня.

Ричард молчал.

– Твой отец здесь не хозяин, – произнес я как утверждение, а не вопрос.

Ричард молчал.

– Твой отец вытянулся в струнку пять лет назад. После того, как ты отсутствовал в течение восьми дней. Вот к какому выводу я пришел.

Ричард не произнес ни слова. Я подумал про дочь Горовского. Сейчас ей уже двенадцать. Наверное, у нее в комнате есть Интернет, проигрыватель компакт-дисков и телефон. На стенах плакаты. А глубоко в памяти глухая смутная боль, напоминание о том, что случилось давным-давно. Подобная зуду от сросшегося перелома.

– Подробности мне не нужны, – снова заговорил я. – Скажи мне только имя.

– Чье имя?

– Имя того человека, который продержал тебя эти восемь дней.

Ричард молча покачал головой.

– Я слышал фамилию Ксавье, – настаивал я. – Ее упомянули в моем присутствии.

Ричард отвернулся, непроизвольно вскинув руку к отсутствующему уху. Я понял, что попал в точку.

– Меня изнасиловали, – сказал он.

Я слушал грохот волн, разбивавшихся о скалы.

– Ксавье?

Ричард снова покачал головой.

– Поли. Тогда он только что вышел из тюрьмы и еще не утратил вкус к подобным развлечениям.

Я ответил не сразу.

– Твой отец знает?

– Нет, – ответил Ричард.

– А мать?

– Нет.

Я не знал, что сказать. Ричард тоже молчал. Наконец вернулась кухарка. Она зажгла плиту, налила на сковороду жир и поставила ее на огонь. От запаха меня едва не стошнило.

– Пойдем прогуляемся, – предложил я.

Мы вышли на берег моря. Воздух был насыщен запахом соли и очень холодный. Было пасмурно. Сильный ветер дул нам в лицо. Волосы Ричарда развевались почти горизонтально. Брызги взлетали вверх на двадцать футов, и ледяные капли пулями хлестали нас.

– Нет добра без худа, – начал я. Мне приходилось говорить громко, чтобы перекрыть шум ветра и прибоя. – Возможно, настанет день, когда Ксавье и Поли получат по заслугам, но при этом твой отец отправится в тюрьму.

Ричард кивнул. У него в глазах блеснули слезы. Возможно, они были вызваны ледяным ветром. А может быть, и не ветром.

– Он это заслужил, – сказал Ричард.

«Он очень преданный сын», – сказал про него Бек. Отец и сын, лучшие друзья.

– Меня продержали восемь дней, – помолчав, продолжал Ричард. – А достаточно было бы одного. Как с тем человеком, про которого ты говорил.

– С Горовским?

– Не знаю, как там его. У которого была двухлетняя дочь. Ты думаешь, ее изнасиловали?

– Искренне надеюсь, что нет.

– Я тоже.

– Ты умеешь водить машину? – спросил я.

– Умею.

– Возможно, вам придется сматываться отсюда. Очень скоро. Тебе, твоей матери и кухарке. Так что будьте готовы. Если что, я вас предупрежу.

– Кто ты?

– Я человек, которому платят за то, чтобы защищать твоего отца. Не только от врагов, но и от так называемых друзей.

– Поли не даст нам выехать в ворота.

– Скоро его здесь не будет.

Ричард покачал головой.

– Поли тебя убьет. Ты даже не представляешь себе, что он из себя представляет. Кем бы ты ни был, с Поли тебе не справиться. С ним никто не справится.

– Я же справился с теми двумя типами. Перед колледжем.

Он снова покачал головой. Ветер растрепал его волосы. Я вспомнил волосы горничной, рассыпавшиеся в воде.

– Это была липа, – сказал Ричард. – Мы с мамой долго говорили об этом. Нападение было подстроено.

На мгновение я опешил. «Могу ли я ему доверять?»

– Нет, все было по-настоящему.

«Нет, пока не могу».

– Городок крохотный, – решительно заявил Ричард. – Там всего пять полицейских. И этого я ни разу не видел.

Я промолчал.

– И охранников я тоже видел в первый раз, – продолжал он. – А ведь я проучился в колледже почти три года.

Я молчал. Ошибки, которые требуют расплаты.

– Так почему же ты не вернулся на учебу? – спросил я. – Если все было подстроено?

Ричард ничего не ответил.

– И почему мы с Дьюком нарвались на засаду?

Он молчал.

– А она что, тоже была подстроена?

Ричард пожал плечами.

– Не знаю.

– Я убил нападавших у тебя на глазах.

Он молчал. Я отвернулся. Накатила седьмая волна. Она пронеслась сорок ярдов по гальке быстрее бегущего человека и разбилась о скалы. Почва содрогнулась; в воздух фонтаном осколков фугасного снаряда взлетели брызги.

– Вы с Элизабет говорили об этом с твоим отцом? – спросил я.

– Я не говорил. И не собираюсь говорить. Про мать ничего не могу сказать.

«А я ничего не могу сказать про тебя», – подумал я. Раздвоение работает в обе стороны. Человек то раскаляется, то остывает. Вероятно, мысль о том, что его отец попадет за решетку, в настоящий момент полностью устраивает Ричарда. Но затем, возможно, все будет выглядеть по-другому. Когда настанет пора делать окончательный выбор, мальчишка может качнуться в любую сторону.

– Я спас твою шкуру, – сказал я. – И мне не нравится, что ты пытаешься представить все так, будто я этого не делал.

– Как бы там ни было, сейчас ты все равно ничего не сможешь сделать. Предстоящие выходные будут очень напряженными. Надо будет разобраться с крупной партией. А после этого ты уже станешь одним из них.

– Так помоги мне.

– Я не пойду против своего отца.

Он очень преданный сын. Отец и сын, лучшие друзья.

– В этом нет необходимости, – заверил его я.

– Так как же я смогу тебе помочь?

– Просто скажи отцу, что хочешь, чтобы я остался здесь. Скажи, что не можешь оставаться сейчас один. В таких вещах он тебя послушает.

Ричард ничего не ответил. Молча развернулся и направился назад на кухню. Прошел прямо в коридор. Я решил, что он будет завтракать в обеденном зале. Я остался на кухне. Кухарка накрыла мне на разделочном столе. Я не был голоден, но заставил себя поесть. Усталость и голод – страшные враги. Я поспал, а теперь собирался поесть. Мне не хотелось в решающий момент почувствовать головокружение и слабость. Я съел несколько тостов и выпил еще чашку кофе. Наполнил ее снова и съел яичницу с беконом. Я допивал третью чашку кофе, когда меня нашел Бек. Он был в синих джинсах и красной фланелевой рубашке.

– Мы отправляемся в Портленд, – сказал Бек. – На склад. Прямо сейчас.

Он вышел в коридор. Я решил, что он будет ждать меня у крыльца. Судя по всему, Ричард с ним не говорил. Или у мальчишки не было возможности, или он не захотел. Я вытер рот тыльной стороной руки. Ощупал карманы, проверяя, что «беретта» и ключи на месте. Затем пошел в гараж за машиной. Подогнал ее к крыльцу. Бек уже ждал меня. Он набросил поверх рубашки холщовую куртку. И стал похож на обычного жителя штата Мэн, собравшегося колоть дрова или варить кленовый сироп. Но внешность была обманчива.