Ради милости короля - Элизабет Чедвик

– А что мне думать, если вы говорите подобное?

– Вы извращаете мои слова. – Ее глаза вновь наполнились слезами. – Люди женятся из долга перед своими семьями и землями. Хорошо, когда в отношениях есть гармония… и любовь, но они никогда не стоят на первом месте, по крайней мере для мужчин. Женщина не имеет права голоса, разве только она вдова и может заплатить штраф, чтобы выразить свою волю. Я выбрала вас, потому что считала сильным, добрым и благородным. И я знала, что могу полюбить вас, но вы ответили на предложение моей руки не сразу. У вас были другие соображения.

– И все же я мог жениться только от чистого сердца. – Роджер потер лоб. – Ах, Ида, – вздохнул он, – сегодня я не лучше нашего сына. За мной гонятся медведи, которых я сам напридумывал. Давайте спать. Утро вечера мудренее.

– Да, – кивнула Ида.

Она вытерла глаза, решительно выпятив подбородок.

Роджер наклонился, чтобы поцеловать ее, задул свечу, а потом лежа слушал тихое дыхание сына и напряженное молчание – свое и жены.

Глава 24

Вудсток, осень 1187 года

Семилетний Уильям Фицрой не сводил с няни серьезного взгляда. Ее звали Джуэта, и у нее были длинные темные кудри. В общих комнатах она скрывала их под вимплом, но в частных покоях носила простую косу без каких-либо украшений, что нравилось мальчику. Няня принесла ему хлеб с медом и кружку молока.

– Почему у меня нет матери? – спросил он.

Джуэта засмеялась и взъерошила ему волосы:

– Ах вы, мой маленький принц! Ну конечно, у вас есть мать! Более того, вам очень повезло, потому что у вас множество матерей. – Она указала на остальных женщин. – Все мы должны заботиться о вас, и все мы любим вас, ведь вы не кто-нибудь, а королевский сын.

Уильям нахмурился. Он знал, что он сын короля, а его братья – принцы. Но они были намного старше, и их матерью была королева Алиенора, которая не жила при дворе. У него был еще один брат, также намного старше, он получил духовное образование и служил у отца канцлером. Похоже, у этого брата тоже нет матери, но, поскольку он взрослый мужчина, это не кажется таким уж странным. Уильям слышал рассказы старших мальчиков, откуда берутся дети. Сперва не знал, верить или нет, но после пришел к выводу, что это правда. Он видел случки лошадей и собак, но никогда не думал о подобном в связи с людьми, пока беседа и смешки мальчишек не натолкнули его на эту мысль.

– Вы… – Уильям нахмурился и использовал то же словечко, что мальчишки, хотя знал, что оно грубое. – Мой отец сношался с вами?

Джуэта покраснела до корней волос.

– О Господи, нет! – ахнула она. – Кто вложил вам в голову подобную мысль и слова? – Она заговорила быстрее: – Ну же, ешьте хлеб, пейте молоко.

– Тогда откуда я взялся?

Джуэта обхватила косу рукой, как всегда, когда волновалась.

– Вы сын короля – это все, что вам необходимо знать. Я же сказала: мы все ваши матери.

Уильям нахмурился еще сильнее, сознавая, что больше ничего не добьется. Возможно, следует спросить отца, но хватит ли ему смелости? Брат Иоанн может знать правду, но Иоанн часто лжет, потому что любит расстраивать людей, – ему доверять нельзя. Уильям повиновался Джуэте и отдал должное пище, но отложил вопрос в долгий ящик, с тем чтобы позже вернуться к нему. Он смутно помнил другую темноволосую женщину, которая пахла жасмином, пела ему и баюкала. Но всякий раз, когда пытался ухватить это воспоминание, оно ускользало. Она его мать? Но в таком случае где она сейчас? Хорошо, когда у тебя «много матерей», но это не возмещает отсутствия одной-единственной.

* * *

Роджер одобрительно поглядывал, как его сын сидит в седле. Гуго держался очень прямо и так хорошо управлял своим пятнистым пони, что Роджер отстегнул повод. Поза Гуго была непринужденной, ему не приходилось думать о посадке, когда он смотрел через Темзу на пригороды Саутуарка. Мальчик обладал хорошей координацией, ловкими руками, цепким взглядом, он уже умел застегивать обувь и завязывать брэ и чулки. Памятуя, каким грубым и пренебрежительным был его собственный отец, Роджер исполнился решимости не доставлять Гуго подобных страданий. Он старался проводить с мальчиком побольше времени, учить его разным вещам и создавать связь не менее прочную, чем пуповина, которая соединяла Гуго с утробой Иды. Он подчинит сына любовью, а не кнутом.

До них донесся ритмичный стук сваебойной машины, которой управляли с баржи, стоявшей недалеко от берега. Голубые глаза Гуго загорелись от любопытства.

– Что они делают?

– Опоры для устоев каменного моста, – ответил Роджер.

– Зачем?

– Деревянный мост быстро сгниет. По нему слишком много ездят и ходят, кроме того, он подвержен непогоде. Лондону необходим каменный мост, который простоит много лет. В дно реки вбивают бревна и наполняют промежутки камнями.

Роджер и Гуго наблюдали, как мужчины тянут блок, чтобы поднять камень, а затем отпускают его, и камень бьет по вязовому бревну, вгоняя его в дно реки.

– Король обложил шерсть налогом, так что на это есть деньги, – поморщился Роджер.

Налоги были больной темой.

– А когда его достроят?

– О, еще не скоро, – покачал головой Роджер. – Наверное, ты успеешь вырасти и завести собственных детей. Подобные предприятия требуют много времени и немалых усилий.

– Но старый мост может упасть раньше, – наморщил нос Гуго.

– Его будут ремонтировать, пока не достроят новый.

Прибыла баржа с грузом вяза и еще одна с бочками дегтя. Отец и сын понаблюдали какое-то время, а затем Роджер дал знак Гуго, и они повернули домой. От пристани к ним спешил священник. Его походка напоминала резвый шаг мастерового, а не величавую поступь духовного лица; за спиной развевалась сутана. Питер де Коулчерч приглядывал за строительством нового моста, как и прежде за строительством деревянного. Роджер натянул поводья и любезно поприветствовал священника, заметив, что работы, по-видимому, продвигаются благополучно.

Де Коулчерч скривился. У него было мрачное лицо с глубокими морщинами на щеках и в висках у глаз.

– В настоящий момент, милорд Биго, несомненно, но только потому, что погода благоприятствует и приливы невысоки. Когда придут настоящие зимние бури, работа замедлится. Кроме того, придется чинить старый мост, и остается только молиться, чтобы высокий прилив не смыл все результаты наших трудов.

– Конечно. – Зная, чего от него ждут, Роджер отстегнул от пояса кожаный мешочек и протянул священнику. – На ускорение работ.

– Милорд, вы очень щедры, – грациозно склонил голову де Коулчерч. – Ваш дар как нельзя кстати. Кто знает, сколь долго налоги на шерсть будут питать строительство теперь, когда Иерусалим оказался в руках язычников. Все деньги пойдут на Крестовый поход.