Мой первый, мой истинный - Марина Эльденберт

раскрылась невероятным торнадо. Закрутила в меня в воронке первобытного дикого наслаждения, вырывая из меня крики, стоны, животное рычание.

Кажется, мы рычали с Дэем одновременно. Вместе. Вместе рухнули в эту пропасть, когда этот жар окончательно захлестнул нас двоих. Я будто бы вылетела из собственного тела, покинула этот бренный мир и побывала в чертогах Владыки.

А затем снова вернулась… на этот раз в сильные надежные объятия своего мужа.

24

Нужно было видеть реакцию джайо на то, когда мы с Дэем следующим утром вышли к другим волкам! Я считала, что вервольфы, как минимум, разозлятся, решив, что я их обманула. Но они наоборот рассыпались в поздравлениях, устроили танцы и снова принесли дары. Особенно поздравляли Дэя, ведь это он понравился верховной жрице. Удовлетворил ее, вон она как светится!

На этом моменте я вся покрылась пятнами смущения и попыталась сбежать. Дэй не позволил, заключил меня в свои объятия, словно говоря без слов: ты под моей защитой. Тогда я передумала сбегать, но мне все равно было неловко, что все теперь знают, что мы делали этой ночью. Чуют своим прекрасным волчьим нюхом.

Спасало меня то, что они не знают подробностей. Того, что ночью я сорвала голос, крича от наслаждения, которое раз за разом мне дарил мой муж. Того, как до сих пор приятно ныло тело от ненасытности вервольфа, что достался мне в пару. И того, как сейчас предательски замирало и трепетало сердце, когда он вот так прижимал меня к своей груди у всех на виду.

Конечно, не все остались довольны тем, что мы с Дэем наконец-то стали парой. Шан посмотрел на брата чуть ли не с ненавистью и ушел, ничего не сказав. Как я узнала позже, он вообще куда-то исчез, но для стай архипелага это считалось нормальным явлением. Молодой волк мог уходить подальше от всех, чтобы подумать, решить, что делать с собственной жизнью. Дэй если и расстроился по этому поводу, то вида не подал.

Юмали тоже не скрывала своей досады. Я то и дело чувствовала кожей ее недовольные, завистливые взгляды. Особенно когда Дэй вот так просто, незамысловато, но по-собственнически искренне меня обнимал. Бывшая невеста мужа никуда сбегать не собиралась, а жаль. Меня она раздражала, и дело было вовсе не во взглядах на меня. А в том, как она продолжала вздыхать по Дэю. Подходила к нему и будто бы случайно его касалась. Естественно, делая это все время у меня на виду.

Меня это дико бесило, но Дэй никак на это не реагировал, он относился к ней, как ко всем остальным, как к любой волчице на острове, поэтому я пыталась о ней не думать. Если честно, мне было о чем думать помимо Юмали.

Например, о том, что у меня теперь есть муж, и что он продолжает исполнять свое обещание, быть со мной всегда, везде и во всем.

Это было странно, но Дэй сильно изменился. Хотя я понимала, что изменился вовсе не сам Дэй, а его ко мне отношение. Если раньше я была досадной помехой, девушкой, притяжение к которой было для него запретным, то сейчас я превратилась в пару на всю жизнь. Пусть даже изначально навязанную. Теперь Дэй относился ко мне так, словно сам выбрал. Хотя, наверное, так и было. Он поддался этому влечению, и оно оказалось… не таким уж страшным.

Естественно, ничего такого мне Дэй не говорил. Он вообще мало говорил о собственных чувствах и ни слова о любви. Что меня сильно расстраивало. Потому что я в наше по-настоящему первое брачное утро проснулась абсолютно счастливой и влюбленной. Возможно, это было неправильно, так себя чувствовать, но я чувствовала. Во мне будто поселились бабочки, которые заставляли парить, летать даже в тумане окружающей действительности.

Дэй по большей части молчал, но всегда оказывался рядом, когда мне это требовалось. Подхватывал на руки, когда мой дар покидал меня и нес отдыхать. Или приводил в какое-нибудь прекрасное тайное место, которых на острове оказалось очень много. Там мы, как правило, занимались любовью, но иногда просто сидели, слушая пение птиц или наблюдая за закатом. Я обожала такие мгновения. Дэй переплетал наши пальцы, и от этого простого безыскусного жеста бабочек во мне становилось больше.

Как и любви.

Любовь в сердце заставила меня посмотреть по-другому не только на Дэя, но и на самих джайо, на жизнь на острове. И она показалась мне не настолько ужасной, как в начале. Вождь пообещал построить для нас с Дэем такой же дом, как у них с Сараси. Сама жрица стала для меня не только подругой, но и наставницей, раскрывающей мой дар и рассказывающей мне об истории этих островов. Джайо относились ко мне как к посланнице богов и уважали, а главное – не считали странной и принимали такой, какая я есть. Удивительно, но они дали мне то, что не могла дать мне моя родная семья, в которую я не вписывалась. Стая Дэя и вовсе приняла меня сердечно, как родственную душу.

Чем больше я находилась здесь, тем больше чувствовала себя как дома. Если до этого момента я осваивала дар, чтобы выполнить свое предназначение, защитить джайо и уплыть с архипелага, то теперь я просто хотела им помочь. Не хотелось даже представлять, что этим прекрасным вервольфам может угрожать что-либо! А ведь я могла это узнать. Но мой дар отказывался показывать мне будущее дальше пары минут. Даже таких длинных видений, как тогда с Юмали, у меня с тех пор не было.

Это бесило меня даже сильнее бывшей невесты Дэя.

Бесило, расстраивало и заставляло нервничать.

– Не дави на себя, – советовала Сараси. – Предки не посылают видений просто так. Всему свое время.

– Но ты «увидела» меня, когда только-только попала сюда! – напомнила я. Жрица поделилась со мной этим совсем недавно.

– Да, – кивнула она. – Ты стала моим первым видением. Но Дэй тогда уже готовился ввести в стаю истинную, нельзя было медлить.

Да, Сараси поделилась со мной и этим. Когда у нас с Дэем все наладилось, жрица призналась, что в своем видении видела нас вместе. Ей пришлось очень постараться, чтобы не допустить союза Дэя и Юмали, а еще – отправить его на Большую землю. Что было непросто, потому что Дэй вдобавок к нелюбви к Большому миру невзлюбил еще и саму Сараси.

– Получить видение несложно, – предупредила жрица. – После сложнее