Мне бы в небо - Даниил Митрофанов

про Гришу и ещё двух офицеров такие выводы сделали потому, что они всегда находятся рядом с подполковником.

Вот и получается, что наш курс будет курировать ГРУ.

Эти новости не дали мне толком поспать, поэтому на следующем экзамене я сидел и периодически клевал носом. Но даже несмотря на это, написал отличное сочинение и был абсолютно уверен в том, что получу минимум четвёрку.

Дальше экзамены пролетели совершенно незаметно. Труднее всего мне далась физика. Старый преподаватель совершенно не стеснялся задавать дополнительные вопросы, на которые мне удавалось отвечать с огромным трудом. Я даже не поверил, когда он поставил мне четвёрку. Но эта четвёрка была выстраданной и ощущалась мной, словно пятёрка с плюсом.

Сразу после экзамена нас всех собрал Бронислав Геннадьевич.

— Для тех кандидатов, кто поступает непосредственно на гражданский курс, на этом испытания окончены. Вы можете возвращаться домой. Результаты будут объявлены после пятнадцатого августа. А кандидаты, решившие попробовать свои силы на новом курсе, пока остаются в расположении училища. Завтра вернётся Владимир Алексеевич и озвучит ваши дальнейшие действия.

Вот таким коротким было объявление, после которого нас осталось всего двадцать три человека. Хотел вечером сорваться к Гале, но Бронский сказал, что теперь я нахожусь под руководством Владимира Алексеевича и он просто не имеет права отпускать меня в увольнительную без его ведома.

Вот и получилось, что я остался с ребятами. Делать нам было нечего и мы весь вечер гоняли мяч.

А на следующий день объявился Мохов и отсеял ещё семь человек. Наши работы уже были проверены. И эти семь человек провалились. В этом плане у нас было преимущество перед уже отслужившими в армии ребятами. Знания ещё не успели из нас выветриться.

Семь человек были отправлены по домам насовсем, а оставшиеся шестнадцать были распущены на две недели, по истечении которых мы должны будем явиться в училище для прохождения следующих испытаний. Что это будет, нам никто не сказал.

К обеду мы уже были свободны и я отправился к Гале. Две недели довольно большой срок и я собирался на это время отправиться к бабушке в Мотовилово и помочь ей. Хотел узнать, поедет Галя со мной или нет.

Оказавшись возле её дома, я наткнулся на закрытую калитку и начал пытаться докричаться до кого-нибудь из семьи Размук. Но вместо этого, докричался до соседки.

— Чего орёшь? Не видишь, нету их никого дома? Ты к Гальке что ли? Лётчик, который? Мне Аля про тебя рассказывала. Только ты парень, шёл бы отсюда и не морочил девке голову. Она наша Сасовская и парень ей нужен наш. А дома её нет, потому что уехала она утром с Мишкой куда-то. Маринку они ещё взяли. Парень — молодец, уже машину себе сам купил, дом строить начал. Не морочь девчонке голову, дай ей жить спокойно.

Говорить соседке я ничего не стал, а просто развернулся и пошёл в сторону вокзала. Вот и разрешилась эта проблема сама. Я даже и не думал о Гале все эти дни, и сегодня пошёл к ней, не потому, что прям сильно хотел этого, а потому что знал, что нужно это сделать. Это наталкивает на определённые мысли. По молодости подобное вполне нормально. У меня своя жизнь, у неё своя. Не тот Галя человек, чтобы сидеть постоянно дома и ждать возвращения мужа из рейса, а с пилотами по-другому быть не может.

Конечно, мне сразу стало грустно, но без этого никуда. Всё же за две недели можно очень сильно привязаться к человеку. Надеюсь, что Галя не будет меня здесь искать. Хотя какая уже разница?

Дома я был вечером, поэтому в Захарово отправился только на следующий день.

— Ты почему даже не позвонил? — начала мне выговаривать мама, после того как закончилась обязательная часть с обниманием и поцелуями.

— И куда я тебе должен был позвонить? — задал я самый очевидный вопрос, который должен был моментально обезоружить маму, но не тут-то было.

— Позвонил бы тёть Клаве, она бы мне передала. Мы с ней каждую неделю созваниваемся.

— И смысл? Прошла неделя и я сам к тебе приехал.

— Всё равно! В следующий раз позвони тёть Клаве и скажи всё у тебя в порядке или нет. Сдал?

— Сдал.

И тут началась вторая часть обнимашек и поцелуев. Но теперь ещё добавилось восхваление моих умственных способностей и материнская гордость. Правда, всё это закончилось сразу после того, как я рассказал о новом курсе, на который я и собрался поступать.

Сразу же начались охи и ахи. Мало того что самолёты так ещё и военные. А если война, а у них же куча оружия, бомбы, даже ядерное оружие. И всё в этом духе. Дядь Коля уже был на работе, поэтому разбираться с мамой мне пришлось самостоятельно и это оказалось гораздо сложнее, чем сдавать экзамены. По крайней мере, по ощущениям вымотался я гораздо сильнее.

Естественно, мама тут же принялась меня кормить и никуда не отпускала без этого. И только после всего этого она спросила.

— А где Галя?

— Осталась дома. В любом случае я через две недели вернусь. А всё это время собираюсь провести, помогая бабушке. Чего ей здесь делать?

Мама ничего не сказала и не стала больше ни о чём расспрашивать, заметив, что я не хочу разговаривать на эту тему. А затем мы вместе отправились в совхоз, навестить Бима.

— Только с утра сказал Кольке, что уже можно забирать пса. Что нужно делать, я вам напишу, а так уже практически всё зажило. Следите, чтобы он пока не сильно напрягался, ну и про цепь пока придётся забыть. Ещё минимум пару недель. — сказал нам ветеринар.

Сам Бим увидев меня медленно начал ковылять в нашу сторону, заметно хромая. Дожидаться его я не стал, и сам подбежал к псу, принявшись его гладить.

— Готов вернуться домой? — ответом мне стал звонкий лай.

Вот только домой Биму пока было рано. Пока до конца не поправится, останется у дядь Коли. Показывать бабушке Бима до его полного выздоровления никто не собирался. Да и сделать это нужно будет как-нибудь очень аккуратно. Не хватало ещё, чтобы бабушке стало плохо от радости.

У мамы оставалась последняя неделя отпуска и потом она возвращалась в Рязань. За это время ей нужно было решить последние вопросы с бабушкиным домом. Строительство уже началось, но всё равно ещё были моменты, которые необходимо было обговорить не только