Отряд (Аш - Тайная история - 2) - Мэри Джентл

Она так и стояла, откинувшись всем телом на надежную фигуру Фавершэма, сомневаясь, сможет ли сама сесть. У нее наступила полная слабость; все тело трясло, как в лихорадке.

- Бургундия - для них не цель. Бургундия - препятствие для... - она взглянула на взмокшее лицо Роберта Ансельма. - А почему - я не знаю! Они все время говорили, что уничтожат Бургундию - но не потому, что им просто надо, чтобы Бургундии не было на лице земли. После того, как Бургундии не станет...

Опять по всему ее телу пробежала дрожь; лучше не пытаться оценить, насколько она внутренне ослабла, лучше не замечать. К ее собственному удивлению, голос ее прозвучал резко и насмешливо:

- Они хотят избавиться от нас. От мужчин. Всех мужчин. И в Бургундии, и в Карфагене. Знаете, так, как... фермеры поджигают амбар, чтобы избавиться от крыс. Вот поэтому им нужно их "зловещее чудо". После того, как Бургундии не станет, - они говорят, что тогда они смогут покрыть тьмой весь мир.

5

- Мне надо видеть герцога! Срочно! - добавила Аш.

Флора держала свечу в неудобной близости от лица Аш. Она перестала вглядываться ей в глаза.

- Согласна. Надо. Я пойду вперед и организую через врачей.

Переодетая женщина рывком выпрямилась, сунула деревянный подсвечник в руку Дигори Пастона и большими шагами устремилась к темному лестничному пролету. По каменным ступеням загремели ее шаги.

- Сейчас организую тебе эскорт, - Роберт Ансельм прокричал приказ. Аш услышала топот бегущих людей в кольчугах.

- Но, мадам, вам надо отдохнуть, - запротестовал Дигори Пастон. Взяв в руки ее кисти, он их повернул ладонями кверху и деловито обследовал. Милость Божья не смогла вас спасти. Лучше бы вам попоститься и помолиться, выказать смирение и снова помолиться Ему.

- Позже. Я приду к вечерне* [Последняя служба дня, 9 часов вечера]. Герцог должен узнать об этом! - Аш осторожно попробовала - не раздадутся ли голоса, так, как языком пробуешь больной зуб. - Годфри...

Она ощутила слабое тепло. И голос Годфри - слабый, почти неслышный:

- Будь благословенна.

Этот звук зашелестел в ее душе, как шум ветра в верхушках деревьев. Сначала с треском и шепотом, а потом громче, пока у нее не наполнились слезами глаза, и она потерла виски тыльной стороной ладоней.

- Ладно...

Как только она отключила сознание, тут же оглушающий внутренний звук упал до причитающего бормотания.

Это был рыдающий хорал Диких Машин на языке, теперь устаревшем и неразборчивом. Язык, которым они разговаривали с Гундобадом, так много веков назад: древний, недоступный для понимания готский язык.

- He произносите слово "позже" в разговоре с Господом, мадам, - сказал ей Ричард Фавершэм. - Ему это не понравится.

Секунду Аш смотрела на него молча, потом хихикнула:

- Тогда, мастер священник, не говорите Ему, что я так сказала. Пойдемте со мной к герцогу. Вы можете мне понадобиться, чтобы объяснить ему, что ваши молитвы не дошли. Что меня нельзя освободить от каменного голема.

"И снова спрошу его: почему Бургундия так важна? Почему Бургундия является помехой для Диких Машин? И на этот раз я намерена вырвать из него ответ".

Появился Рикард и ее молодые пажи, и они в миг одели ее: позаимствованный меч прицепили к поясу под толстым походным плащом, край капюшона был приспущен со шлема.

По непроглядно черным улицам Дижона под звездами Ансельм и эскорт провожали ее ко дворцу. Молчание нарушил низкий гул пушки, и откуда-то издали, к северной стене, полетел сгусток пламени. В тени проскальзывали горожане, люди в штатском бежали - или от бомбардировки, или после совершения кражи; Аш не останавливалась для расследования. На одной площади их обогнал отряд бойцов - человек сто, топая сапогами по промерзлой земле, направлялись согласно приказу на городскую стену. Она нащупала эфес меча, но шла дальше.

Дворец был ярко освещен: в свете свечей блестели стекла стрельчатых окон, в воротах стражники держали пылающие факелы. И в этом свете перед Аш мелькнула шапка льняных волос.

Флора, сбросив капюшон, раскрасневшись, стояла, жестикулируя, перед огромного роста бургундским сержантом. Когда Аш сбоку подошла к ней, та взорвалась:

- Они меня не впускают! Я, черт побери, врач, и они меня не впускают!

Аш протолкалась вперед, окруженная толпой своих, в форме Льва. Глаза ей ел дым от факелов. Холодный ветер обжигал открытое лицо и руки в перчатках. Желудок сжался холодным комком.

- Аш, наемник, человек герцога, - торопливо представилась она сержанту, старшему в кордоне стражников. - Я должна поговорить с его милостью. Пошлите сказать ему, что я тут.

- Времени у меня на это... - бургундский сержант обернулся, с его лица сразу исчезло встревоженное выражение. Он кивнул ей: - Мадам Аш! Вы приходили вчера, в мое дежурство. Говорят, вы разрушили Карфаген. Это правда?

- Хотелось бы, чтобы было правдой, - она говорила со всей откровенностью, на какую была способна. И тихо добавила, видя, что в эту минуту ей уделено и уважение, и внимание: - Пропустите меня. У меня важная информация для герцога Карла. Что бы у вас тут ни случилось, мои новости важнее.

Она успела подумать: "Мне вовсе не надо врать, моя информация и вправду важнее", - и заметить, что стражника убедила не столько ее искусственная искренность, сколько ее внутренняя убежденность.

- Простите, капитан. Мы только что выпустили всех врачей. Не могу вас впустить. Там сейчас только священники, - сержант незаметно махнул рукой в сторону, и, когда она отошла с ним от толпы в сторонку, понизил голос: Нет смысла, мадам. В комнате его милости дюжина аббатов и епископов, все стоят на коленях на каменном полу, и ни черта хорошего из этого не выйдет. Бог кладет свою самую тяжелую ношу на Своего самого верного слугу.

- Да что случилось?

- Вы же знаете, как бывает с ранеными, когда они в состоянии равновесия: процесс вдруг может пойти в ту или другую сторону, - сержант поднял кверху руки, поудобнее натянул шлем, на его морщинистом лице усталые глаза были налиты кровью. - Прошу вас, мадам, только тихо. Скоро уже начнется суматоха. Какое бы у вас ни было дело, оставьте его для того, кто придет на место герцога. Его милость герцог сейчас на смертном ложе.

- Это правда, - сказала Флора, вернувшись в комнату на верхнем этаже башни.

Не замечая Ансельма и Анжелотти, она перешла комнату, подошла к очагу и заговорила прямо с Аш, потом рухнула кучей у очага, протянув руки к пламени.

- Мне удалось добраться до дверей его комнаты. Там остался один из его врачей: немец. Карл Бургундский умирает. Началось это два часа назад, с лихорадки и потения. Он потерял сознание. Кажется, он несколько дней не мочился и не испражнялся. И тело уже завоняло. Он даже не способен услышать молитвы.* [Это описание в оригинале напоминает смерть из-за отказа мочеточника, после длительной болезни. Смущает то, что в данной книге Карл Смелый умер только через два месяца, 5 января 1477 года, и в данном случае - от смертельных ран на поле боя при Нанси, в сражении со швейцарцами.]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});