Бич сновидений - Алексей Юрьевич Пехов

хищных гарпий.

В салоне стояла напряженная тишина.

Стрелка спидометра плавно приближалась к отметке сто пятьдесят. За стеклами проносились склоны, поросшие лесом, параллельные дороги, арки тоннелей, пробитых в горах.

Мелькали ядовито-желтые предупреждающие знаки. Эти иероглифы я различал хорошо, так как незнание их грозило проблемами жизни и здоровья. «Частная территория», «Проезд запрещен», «В случае нарушения будут применены карательные меры», «Стреляем без предупреждения».

Тысячи гектаров территории были выкуплены или получены в собственность незаконным путем, закрыты и приспособлены под нужды одного-единственного дэймоса.

Машины cбросили скорость, неспешно въезжая на железный мост, переброшенный через глубокое ущелье. Блеснула тонкая полоска водопада, летящего с горы. Вершина была затянута густой мглой, и казалось, что вода льется прямо из тяжелой тучи.

Морок открыл передо мной дверь, пропуская вперед. Я шагнул в просторное полупустое помещение без окон. Свет лился из светильников, закрытых резными панелями, все вокруг было разрисовано причудливыми тенями. И сам Альбинос, полулежащий в кресле перед низким широким столом, выглядел одной из этих теней.

Я приблизился к своему давнему врагу. Сел в кресло, стоящее рядом. Ничто не напоминало о нашей первой встрече. И то столкновение во сне тоже осталось в прошлом. Теперь мы оба были в новых статусах.

Он, по-прежнему, носил белую одежду и перчатки. Лицо напоминало мрамор с тонкими розовыми прожилками вен. Но немного скованная поза, руки, деревянно лежащие на подлокотниках, выдавали его давнюю боль. Альбинос продолжал страдать от воздействия Феникса.

Однако взгляд его был пристальным, внимательным и, как ни странно, наполнен чем-то вроде симпатии ко мне.

— Добро пожаловать, Аметист, — произнес танатос. В его голосе не было прежней силы и звучности, но восстановленные связки работали вполне хорошо.

— Благодарю, Анахарсис, — ответил я.

Морок бесшумно отошел в дальний угол и скромно замер там, сливаясь с декорациями.

Альбинос выдержал паузу и заговорил неспешно и внушительно:

— Мы с тобой прошли долгий жизненный путь. Были конечно сложности в наших отношениях… безусловно, имелись сложности. Эти отношения были пестрые, многоцветные. И мы часто находились не рядом, увы. Хотя шли вместе, параллельно. Но теперь настал срок нам двигаться, пойти рука об руку. Ты окажешь услугу мне, и наше общение, наша дружба будут очевидны. Забудем прежние недоразумения и больше ей ничто не помешает.

Только годы тренировки моей воли позволили мне невозмутимо выслушать все это, не показывая недоумения, вызванного подобной высокомерной подменой понятий. Сложности в отношениях — это попытка убить меня и загрести в свои слуги Хэл? Недоразумения — огонь Феникса, который едва не сжег его? Пестрота и многоцветность — это… что? А дружба, надо полагать, мое абсолютное подчинение?

Альбинос ждал моей реакции, но я молчал, продолжая смотреть на него с вежливым вниманием.

— Ты знаешь, что мне нужно от тебя, Аметист? — спросил он наконец.

— Боюсь даже предположить, Анахарсис.

Ему не нравился мой тон, моя манера держаться. Но что-то заставляло его разговаривать вежливо. Без угроз и пыток.

— Мне необходимо выйти на связь с Аминой Сотер.

Вот в чем дело.

Единственное, чего желал Альбинос сейчас, исцеления. Не мести, не мирового господства, не знаний. Только исцеления. Он узнал про возвращение моего тимора. И теперь вся игра дэймосов стала ясна для меня. Я окончательно понял, чего хотел от меня Феникс.

Амина Сотер — целитель дэймосов. Одна из Логосов.

Мое молчание Альбинос посчитал согласием. У него не было сомнений в том, что я помогу ему и, конечно, вступлю в его свиту. Разумные дэймосы от столь щедрых предложений не отказываются.

— Ты уже объединился с логосами? — осведомился танатос, глядя на меня с жадным вниманием. Хотя в его голосе не звучало вопросительной интонации. Он был уверен, что все именно так, как он вообразил. — Я решил присоединиться к ним. Отведи меня. За исцеление Амина наверняка попросит услугу, и я готов оказать ее, чтобы примкнуть к ним.

Морок подошел к столу с подносом. На нем лежали две круглые белые таблетки. И по стакану с водой.

Я поймал взгляд Мара. Он отчаянно пытался мне что-то сказать. Молча.

Я посмотрел на Альбиноса, ожидая объяснения.

— Это чтобы нашему погружению ничего не мешало, — пояснил тот. — Я закрыл свой сон от врагов. Никто не может попасть в него без дополнительной стимуляции.

Значит, снотворное. Таблетку он принял первым, показывая свою лояльность. Я поднес стаканчик к губам, закинул в рот маленький кружок снотворного. Но не проглотил.

Кресло танатоса изменило форму, спинка поехала вниз, принимая положение, удобное для сна. То же самое происходило с моим.

Альбинос снял перчатку, протягивая мне руку, я подал свою, ледяные пальцы крепко сжали мою ладонь. Как же сильна его надежда на исцеление, что он добровольно позволяет прикасаться к себе.

Было бы безопаснее, если бы вокруг моего запястья обвился коралловый аспид, но я закрыл глаза, беззвучно шепнув спасительное «вокруг», и провалился в сон.

Мы находились в той же комнате. Но теперь она была наполнена туманом, в котором скользили обрывки сновидений, напоминающие сонных рептилий. Альбинос по-прежнему сидел в кресле, и я вновь увидел, насколько сильно травмировано его тело сновидения. Огонь Феникса продолжал кипеть в венах Анахарсиса. Мне даже на миг стало любопытно, сумела бы Амина излечить его?..

— Давно не приходилось здесь бывать, — произнес Альбинос, имея в виду мир снов.

А мне вспомнилось, как он скучал по Полису в давние времена моей юности. Сейчас мой враг, видимо, испытывал нечто подобное.

Ни он, ни я не почувствовали постороннего присутствия. Не было огня, гула дикого пламени или взмахов пламенных крыльев. Анахарсис вдруг схватился за горло, словно его душил собственный кошмар. На белой груди танатоса появилось черное пятно, оно росло, начав обугливаться по краям, осыпаться пеплом. А затем Альбинос вспыхнул весь, целиком превратился в факел и погас прежде, чем успел издать хоть один звук. Рассыпался золой.

Туман начал наползать на то, что осталось от могучего прежде дэймоса, и поглотил. Растворил в белой мгле.

Я стоял и смотрел на пустоту, оставшуюся от давнего врага. Испытывал ли я торжество, удовлетворение чувства мести? Ненавидел ли я его настолько, чтобы радоваться сейчас. Нет. Однозначно нет. Просто перевернулась очередная страница, завершая еще один отрезок времени.

…Сработала пламенная эгида¹, «мой» личный Феникс обезвредил очередную ловушку… Альбинос был могуществен в прошлом. Он представлял опасность лично для меня. Пожалуй, все же не стоило ему до меня дотрагиваться… И теперь, наконец, перестало существовать то, что уже почти пятьдесят