Том 17. Убийца среди нас. Непристойный негатив. Звездой помеченный любовник. Начни все сначала,Сэм - Картер Браун

— Сбросьте это, пока не получили повестку в суд и вас не привлекли к ответственности.

— Готова исполнить все, что вы пожелаете.

Харриет сбросила шнурок с той же исключительной ловкостью, какую я наблюдал и раньше. Вид кудряшек, закрывавших вход в храм Венеры, воспламенил во мне страсть.

— Ой! — воскликнула она с благоговейным страхом. — Теперь не мешкайте!

— Не буду.

Харриет бросилась ко мне в объятия легко и мило, и на этот раз не впилась в мою нижнюю губу. Я прижал девушку к себе так крепко, что ее нежная грудь расплющилась. Мы поцеловались, и она запустила язык в мой рот, исследуя его. Мои руки медленно скользнули по ее спине, по узкой талии и обхватили упругие ягодицы. Харриет возбуждала меня все больше, царапая своими ноготками, потом вдруг отстранила голову.

— Вот что я вам скажу: когда прошлым вечером вы пренебрегли мною, это очень обеспокоило меня.

— Я не пренебрег вами, Харриет. Все дело в настроении. Мне казалось, что, оставшись или прихватив вас с собой, я почувствовал бы себя обитателем того же свинарника, что Сэм и Дейл Форест.

— Гм! — Она глубоко вздохнула. — Приятно слышать, парень. Девушкам такое всегда нравится. Как это называлось в далекие пятидесятые? Уважение?

— Что-то вроде того.

Харриет изменила позу, потом так резко толкнула меня, что я упал навзничь на диван, а в следующее мгновение она оказалась на мне. Вообще это меня не смущает, но я вспомнил, что такой же прием применила Мариан, и решил не превращать его в привычку. Поэтому, улучив момент, перевернулся, и мы поменялись местами. Харриет негромко застонала и выгнула спину навстречу мне. Я быстро, почти грубо, проник в нее, а она обхватила мою спину ногами.

— Не торопись, парень! — глухо пробормотала девушка. — Мне это нравится! Очень.

Нужно обладать завидным хладнокровием, чтобы засечь продолжительность такого занятия. Не знаю, сколько прошло времени, пока мы не достигли апогея, но мне весь процесс показался долгим и прелестным. Потом наступила развязка, Харриет задрожала с головы до ног и отчаянно забарабанила пятками по моей пояснице. Чуть спустя она мягко потерлась носом о мою щеку:

— Мне нравится это! Обожаю!

Я поцеловал кончик ее носа, ибо это избавляло меня от необходимости говорить что-то вроде «и мне это тоже нравится!». Я мягко отстранился от нее и встал с дивана.

— Скажу Генриетте, что я ошиблась в тебе, парень. — Она удовлетворенно усмехнулась.

— Жаль, что сдуру пренебрег тобой вчера, — отозвался я.

— Ты потрясающий мужчина! — Она с наслаждением вздохнула.

— Не порти впечатления, Харриет. Мы получили удовольствие, когда занимались этим, а говорить тут не о чем.

— А что я такого сказала? — удивилась она.

— Я оказался на уровне, — пояснил я. — Почти все мужчины такие же. Если ты начнешь нахваливать меня, называть потрясающим, то пробудишь во мне чувство неполноценности. Я задумаюсь: почему ты это подчеркиваешь? Может, я показал себя скверно и ты считаешь необходимым поддержать меня?

— Что это на тебя нашло, парень? — Харриет встала. — Я проявила обычную любезность и…

— Понимаю, — прервал я ее. — Но в этом нет необходимости.

— Ах, вот оно что! — Она напряглась. — Ну, извини, что осмеливаюсь дышать!

— Послушай. — Я натянуто усмехнулся. — Все было отлично. Я насладился каждой минутой нашей близости. Почему бы не поставить на этом точку?

Я натянул на себя трусы, брюки, застегнул ширинку и ремень.

— По-моему, ты просто чудак на букву «м»! — возмутилась Харриет. — Один из тех жалких ублюдков, которые…

Но она так и не закончила фразу. Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату ввалился Дейл Форест. За ним вперевалку следовал огромный Сэм Айкман.

— Презренный блудливый негодяй! — взорвался Форест. — Я предупреждал, что прихлопну тебя, и собираюсь сделать это немедля.

Глава 9

На лбу Фореста пульсировала жилка, а выражение его карих глаз убедило меня, что он не шутит. Харриет быстро опустилась на диван и скрестила ноги так, словно желала отогнать от себя зло. Над плечом Фореста я увидел тревожный взгляд Сэма Айкмана и удивился, что он волнуется — ведь Форест собирался прикончить меня, а не его.

— Успокойтесь! — Я поднял руку. — Вы же не станете убивать меня перед лицом двух свидетелей, Дейл?

— Вы унизили меня! — крикнул он. — Вы унизили меня в моем доме. Напоили, угрожая оружием. Вонючий подонок! Моя голова до сих пор разламывается. — Он задыхался от ярости. — Напоить меня, который никогда в жизни в рот не брал этих дьявольских напитков!

— Ладно, ладно, — примирительно повторял я, — а вы унизили меня в моем доме перед лицом моей гостьи, помните? Кстати, еще раньше вы плеснули спиртным мне в лицо и саданули меня по башке дулом пистолета.

— Какое-то безумие, — растерянно пробормотал Сэм Айкман. — Вы похожи на глупых мальчишек и…

— Заткнись, Сэм! — заорал разбушевавшийся Форест. — Это касается только меня и Холмана.

— Так чего же вы хотите? — спросил я. — Стреляться на заре? Или взять кинжалы и, по мексиканскому обычаю, зажать в зубах платок?

— Ни пистолетов, ни кинжалов, — отрезал он. — Просто схватка — голыми руками.

— Постой-ка! — в отчаянии воскликнул Сэм. — Должен же быть…

Форест, мгновенно развернувшись, нанес мощный удар ему в живот. Из глотки Сэма вырвался хрип, он посерел и скорчился. Форест двинул его в грудь, и Сэм упал навзничь.

— Выматывайся отсюда! — гаркнул Форест девушке. — Не то я сейчас разорву тебя надвое.

Брюнетка, взвыв, бросилась из комнаты. Форест с треском захлопнул за нею дверь и повернул ключ в замке.

— Так вот, Холман, — угрожающе произнес он. — Я предупреждал, что собираюсь задушить вас голыми руками, и теперь намерен осуществить это.

— Может, подумаете? — предложил я, не питая особой надежды на успех. — А потом обсудим это на следующей неделе?

Зарычав, как хищник, Форест двинулся на меня. Нас разделял письменный стол, обитый кожей, и я поспешил воспользоваться этой преградой.

— Не пытайтесь выскочить из комнаты, — бросил Форест. — Пока будете возиться с ключом, я вцеплюсь в вашу глотку.

Я понял, что пора оценить обстановку, как говорят маклеры. После такой огромной дозы спиртного — а выпил он впервые за всю жизнь — голова Фореста, вероятно, совсем не в порядке. Однако утехи с Харриет так утомили меня, что я тоже был не в лучшей форме. Поэтому решил не слишком придерживаться правил, конечно, надеясь, что Форест не склонен их нарушать. На краю письменного стола стояло тяжелое стеклянное пресс-папье, и я молил Бога, чтобы Форест не заметил его. Я начал огибать стол, приближаясь к нему, но Форест подбирался ко мне с другой стороны, двигаясь при этом гораздо быстрее. Поэтому, когда мы сошлись с ним нос к носу, я все еще не мог дотянуться до пресс-папье.

Он хотел двинуть меня по физиономии, однако мне удалось уклониться. Увы, я слишком поздно сообразил, что открылся для другого короткого удара. Казалось, его кулак погрузился на четыре дюйма в мое солнечное сплетение, вышибив из моих легких весь воздух. Я начал валиться вперед, но он помог мне выпрямиться, саданув меня в пах коленом. Я бы взвыл от боли, если бы к этому моменту восстановил дыхание. Затем на меня обрушился удар кулаком сверху. Услышав резкий звон в голове, я отлетел назад. Но Форест слишком разошелся и попытался прыгнуть на меня. Мне удалось увернуться, и он врезался в стену.

Признаюсь, теперь я предпочел бы спокойно умереть, чем продолжать драться, но я понимал, что надо все-таки показать себя. Ведь до сих пор это не походило на драку. Форест просто избивал меня. Решив стукнуть его, пока он стоял спиной ко мне, я пару раз быстро рубанул ребром ладони ему по шее и сразу отступил к письменному столу. Форест повернулся и бросился за мной. Его лицо исказилось от боли, а голова склонилась под необычным углом. Я коснулся края стола, когда он снова замахнулся на меня, и вовремя отдернул голову: удар пришелся по моему плечу. Правой рукой я схватил со стола тяжелое пресс-папье и гвозданул им по лбу Фореста. На несколько мгновений он замер как изваяние. Его глаза остекленели. Я опять стукнул ребром ладони Фореста по лбу, и он упал навзничь. Я приготовился дать ему пинка при первых признаках решимости продолжить драку. Но он таких признаков не проявил.

И тут я почувствовал острую боль от нанесенных им ударов. Казалось, солнечное сплетение превратилось в одну огромную ссадину, в паху ныло. Я надел рубашку и пиджак, налил себе выпить, потом перешагнул через Фореста и открыл дверь.

В коридоре стоял встревоженный Сэм Айкман. Харриет не было видно.

— Что, черт возьми, вы сделали с Форестом? — прохрипел Сэм. — Не убили его?

— Только не спрашивайте, как обработал меня Форест, — с горечью парировал я.