Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

– Здравствуй, Хасан, старый друг! – Энтони Лейн заметил его в толпе и шел навстречу, протягивая руку. – Рад видеть тебя в Доме нашего Отца.

– Здравствуй, Энтони. – Ибн-Сауд знал Президента Федерации уже двадцать лет и всегда называл его по имени. Оба они в годы Войны Возмездия служили в морской авиации и участвовали в налетах на Тегеран и Триполи. Ас-Сабах шагнул вперед и крепко сжал руку Президента. Широкая и твердая ладонь Лейна казалась немного скользкой, как будто ее покрывала какая-то пленка, а может быть, слой защитного геля. Президент широко улыбался, демонстрируя замечательные молодые зубы, и король отметил про себя, что старина Лейн, очевидно, не так давно прошел курс ревитализации.

– Слышал о твоем решении выступить на церемонии, – Лейн выпустил руку Тамима и приобнял его за плечи, – и считаю его мудрым и достойным. Кто-то ведь должен объяснить мусульманам планеты, что все, что мы делали, направлено в конечном итоге и на их благо. Великолепное решение, мой старый друг. Ты по-прежнему тот же отважный парень, что сбивал ливийские истребители над песками Эль-Хамры.

Ас-Сабах смущенно улыбнулся. Слова Президента звучали искренне, но ведь он ничего не знал о чудовище, обитающем в подземельях Хьюстона. Для Энтони Лейна Иеремия Смит оставался всего лишь историческим персонажем, сошедшим со сцены еще до того, как начался его первый президентский срок. Улыбаясь Президенту, ас-Сабах вдруг явственно ощутил холодное чувство превосходства, с которым относился к старому другу король Аравийский. Энтони Лейн считался самым могущественным человеком планеты, но он не входил в Совет Семи и его голос значил там не больше, чем голос Юсуфа аль-Акмара или бедного имперсонатора пиратских фата-морган из квартала аль-Завахия. Странная штука – власть, подумал ас-Сабах, Президент Федерации служит ширмой для Совета Семи, а сам Совет выполняет волю гигантского аксолотля, запертого в подземном аквариуме...

– Как мило с вашей стороны прийти сюда, Ваше Величество! – Супруга Президента, леди Джоанна, всегда держалась на шаг позади мужа и никогда не стремилась попасть в первый ряд. Она была старше Лейна на восемь лет. Пока молодые сорвиголовы Энтони Лейн и Хасан ибн-Сауд соревновались между собой, сбивая истребители мятежников, леди Джоанна вела свою войну в разведслужбе Шестого флота США. Ее судьба пересеклась с судьбой будущего Президента Федерации в тот момент, когда группа «морских котиков» вытащила двенадцать пленных американских летчиков из страшной, затерянной в болотах Месопотамии тюрьмы Эль Джалил. Одного из спасенных звали Энтони Лейн, а отряд спецназа ВМФ возглавляла капитан Джоанна Линдсей. Когда Хасан ибн-Сауд рассказывал ас-Сабаху эту историю, глаза его влажно поблескивали, а тембр голоса немного изменился; не требовалось опыта имперсонатора, чтобы понять, как волнуется король, вспоминая эпизоды давно отгремевших сражений. Самому ас-Сабаху не довелось повоевать; к началу боевых действий в Средиземноморье ему едва исполнилось пятнадцать лет, и всю Войну Возмездия он проработал в госпитале, помогая подвозить тележки с медикаментами и убирая палаты тяжелораненых. Теперь, всматриваясь во все еще красивое лицо леди Джоанны, он испытывал нечто вроде стыда. Это была чужая война, к тому же несправедливая; в ней мусульмане сражались против мусульман, как стравленные друг с другом бойцовые псы, а мощь западного мира обрушилась на мятежников Сахиба ас-Сайфа лишь после того, как лидеры двенадцати крупнейших исламских держав поставили свои подписи под позорным Каирским меморандумом. Но Энтони Лейн сражался храбро, хотя и безрассудно, а Джоанна Линдсей справедливо считалась одной из доблестнейших женщин своей страны. Король ибн-Сауд был их товарищем по оружию, и его естественной реакцией должна была стать радость ветерана, встретившего старых боевых друзей. Ас-Сабах полностью отдавал себе в этом отчет, но вместо радости чувствовал только горький стыд.

– Для меня большая честь молиться под одной крышей с вами, леди Джоанна, – эти слова дались ему с трудом. Внимательный взгляд супруги Президента, казалось, с легкостью проникал за фальшивый фасад личности ибн-Сауда и видел прячущегося за ним недостойного имперсонатора Джингиби. — Глядя на вас, я забываю о тяготах пути, который мне пришлось преодолеть, чтобы присутствовать на сегодняшнем празднике...

– Это не праздник, – резко сказала леди Джоанна. Голубые глаза ее подернулись тонким льдом. – Большой день, да, и преддверие поистине великого события, но не праздник. Поверьте, Ваше Величество, я глубоко опечалена тем, что мы лишены возможности выбора. Человечество должно быть спасено, и это единственный императив, который определяет всю нашу политику. Иногда, чтобы спасти жизнь, раненому солдату приходится ампутировать руку или ногу – вы, прошедший войну, знаете это не хуже меня. Послезавтра нам предстоит сделать подобную операцию, чтобы спасти не одного солдата, но целую планету. И все же это не праздник. Господь всемогущий дал нам силу и вложил в наши сердца огонь истинной веры, и сегодня мы благодарили его за это, но я уверена, что многие в этом зале были готовы воскликнуть подобно Галилеянину в саду Гефсиманском: «Отец, отец, да минует меня чаша сия!»

Энтони Лейн нежно коснулся ее руки.

– Джоанна, Джоанна... Хасан оказал нам большую честь, помолившись вместе с нами, и совершенно незачем утомлять его ссылками на Святое Евангелие. Друг мой, среди приверженцев Церкви Господа Мстящего есть и такие, которые считают санационную программу злом меньшим, в противоположность абсолютному злу или гибели человечества. Джоанна, как видишь, принадлежит к их числу. Это не считается грехом и дозволяется Братьями Проповедниками. Что касается меня, то я жду не дождусь, когда завершится официальная часть церемонии и можно будет приступить к ужину. Кстати, ты составишь нам компанию на сегодняшнем приеме? Места, правда, расписаны заранее, но я сделаю так, чтобы японского принца пересадили к австралийцам – в конце концов, они делят одно геополитическое пространство, почему бы им не разделить банкетный стол?

Ас-Сабах вежливо покачал головой.

– Благодарю за приглашение, Энтони, но оставь императорского наследника в покое. Боюсь, что я пропущу прием. Видишь ли, мне предстоит довольно трудная миссия, и я должен к ней подготовиться. Конечно, это чудовищное нарушение протокола, куда более серьезное, чем вынужденная посадка на другом аэродроме, но я надеюсь, что ты отнесешься к моему отсутствию с пониманием.

Благородный лоб Энтони Лейна прорезала глубокая морщина.

– Вынужденная посадка? На что это ты намекаешь, дружище?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});