Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

В отсутствие подруги я принялась усердно штудировать страницы с объявлениями о работе в любезно предоставленных ею журналах и одновременно с успехом успевала вникать в тонкости древнерусской технологии литья колоколов в фильме Тарковского на широком экране плоского серебристого телевизора. На тех описаниях обязанностей, где, по-моему, у меня могли бы быть шансы, карандашом ставила крестики, чтобы в самое ближайшее время отправить работодателям по указанным адресам письма или электронные сообщения.

Все отчетливее и отчетливее вставала передо мной суровая, как война, правда и необходимость срочно найти работу и самостоятельно снять квартиру. Не могу же я стеснять Алену до бесконечности! Как-то верно подмечено в старой поговорке: «незваный гость хуже татарина». А еще мне нужно место, куда можно было бы забрать Игорька.

Несмотря на мои не очень-то веселые думы, время пролетело практически незаметно. Закончившая трудовую повинность подруженька явилась пред мои очи с набором каких-то многоцветных тюбиков, коробочек, баночек, бутылочек и флакончиков.

– Ложись! – скомандовала она, как в армии. В руках ее появилось и засверкало что-то среднеарифметическое между металлическими щипцами для завивки волос и паяльником.

– Начнем с массажа лица высокочастотным электростимулятором! Потом легкая белково-клубничная масочка. После подпитаем кожу кислородным кремом-лифтингом, а в самом конце устроим полный массаж тела с женьшеневым бальзамом и мультивитаминным тоником.

Честно говоря, было больно. Если бы я заранее знала, что такое электростимуляция, то не согласилась бы так охотно. Я-то надеялась просто расслабиться и хоть на короткое время избежать бесконечных провалов в мучительно-тягостные раздумья о том, как же жить дальше и почему все случилось так, как случилось; где и что я провалила с таким оглушающим треском; что не сделала правильно, не поняла, не предвидела… Сейчас была я подвергнута сущей пытке, хотя она здорово отвлекала вообще от всяких дум. Вначале показалось, будто бы тысячи раскаленных иголок попеременно впиваются в мои веки, лоб, подбородок, щеки и шею; при этом всю меня затрясло, как попавшую под высоковольтное напряжение! До чего же больно свирепые точечные разряды электричества дергали мышцы лица.

Вдруг что-то холодное, мокрое и скользкое растеклось по всему лицу, а затем наоборот: стали намазывать жирным и горячим, как только что со сковороды. Вскоре вся эта липкая тягучая масса застыла и обтянула лицо, как чулок. И массаж тела также оказался болезненным, особенно живота. Я подумала, что наверняка окажусь вся в синяках и так останусь еще на следующие две – три недели. Но когда Алена сама слегка притомилась и пассы ее энергичных, на удивление суперсильных рук становились все мягче и мягче, нежнее и нежнее, приятнее и приятнее, я начала было впадать в полудрему и тут вдруг поняла-услышала, что, оказывается, все это время она что-то мне рассказывает.

– Мамочку свою я помню плохо, она умерла при вторых родах, когда мне и четырех лет не было. Умерла еще совсем-совсем молодой, двадцатипятилетней; их вместе с крохотным братиком моим хоронили. На старых фотографиях у мамы большие, светлые и всегда грустные глаза; пышные, толстые, русые косы. Косы она, видно, любила укладывать вокруг головы венком, поэтому на фотопортретах она выглядит, как королева в короне.

Мой отец, видный, высокий и статный морской капитан, впоследствии дослужившийся до адмирала флота, через год женился на молоденькой девчонке. Мачеха в принципе не была злой, но до крайности капризной, взбалмошной, бесшабашной и легкомысленной. Страшная кокетка, да к тому же любила швырять деньги направо и налево, да так, что дома у нас не на что было еды купить, несмотря на отцовскую мощную зарплату. Внешне она мне нравилась необыкновенно. Представь себе невероятно пышные груди без всяких там нынче модных силиконов при ее относительной худобе, огненно-рыжую копну роскошных волос, которые она, естественно, умело подкрашивала, и темные, по-египетски раскосые глаза. Вообще полукровки всегда красивые, а Галина наполовину была татаркой из Казани, наполовину русской.

Моя мачеха до потери, что называется, пульса увлекалась всяческими масками для лица, примочками, припарками, массажами, красками и меня тому научила. Всю жизнь Галина просидела на папочкиной могучей шее, ни одного дня не работала, а ведь хотела стать косметологом, но так и не стала. Вот и я когда-то мечтала о косметологии, совсем как мачеха, но теперь это просто хобби.

И уж было совсем погрузил меня в сладкий медитативный сон воркующий голосок и добрые руки славной моей массажистки, как вдруг противно-резко и по-старчески скрипуче задребезжал телефон.

Алена прекратила обихаживать меня и замерла в раздумье. Телефон продолжал долго и навязчиво настаивать на ответе, и вот тогда в изящном прыжке грациозным мановением руки подруга включила автоответчик со своим милым, простым и ласковым обращением на трех языках ко всем звонящим.

– А то и не дадут нам с тобой спокойно поговорить и отвести душу. Правда, солнышко мое?! Сейчас соображу тебе стрижечку, потом ты полюбуешься на себя в зеркале, и примемся за приготовление праздничного обеда в твою честь!

Умелая подружка подстригла меня лесенками с макушки до плеч и опустила на лоб легкую, воздушную челочку, которой я никогда раньше не носила. Я подошла к зеркалу, у меня просто не было слов – до того великолепно выглядел мой зеркальный двойник.

Как по волшебству, исчезли сизые болезненные круги под глазами, цвет лица с инфернально-вампирического перешел на бархатисто-розовый оттенок лепестков роз, ранее обветренные участки кожи сияли чисто младенческой нежностью с невинностью, а черты лица смягчились невероятно. За какие-то час – полтора я сбросила никак не меньше двенадцати лет, и в зеркальном шкафу в прихожей отразилась совсем молоденькая беззаботная девчушка, у которой вся жизнь впереди.

– Да ты просто волшебница, Аленка! И зачем только гробишь такой потрясающий талант на кессонные ящики, бетонные платформы и шлангообразные трубопроводы…

– Что жизнь заставляет, то и делаешь. Редко кому в ней везет с возможностью делать, что хочется. Косметологи в Норвегии получают намного меньше, чем инженеры, так что мне совсем не до баловства. Но, может быть, у тебя все сложится удачно. В любом случае никогда не надо терять надежды.

– Большое тебе за все спасибо, Аленка! С тобой я чувствую себя хорошо и спокойно, а в моей жизни это теперь такая редкость. Стало казаться, что впереди не все так безнадежно и мрачно. Я всегда знала, что ты натура пылкая и благородная, являющая собой самые высокие достоинства, которые только могут быть в людях, полных добрых фантазий и божьих искр. С Божьей и твоей помощью, я все-таки сумею выкарабкаться…

– Зайчик, да как ты еще можешь сомневаться в себе! Вон ты у нас какая умница-разумница и красавица-раскрасавица. Компьютеры чуть ли не изнутри знаешь и эти, как их, оперативные системы. Да все в твоей молодой жизни только к лучшему! Знаешь, что я думаю еще можно было бы сделать – где-нибудь через недельку я собираюсь на беседу к одному старичку из Инженерного общества Норвегии. Мы с ним время приема точно не обусловливали, но это совершенно не проблема. Старичок-то он старичок, а туда же, куда все – приударить пытается. Я хочу у него выяснить стандартные вилки расценок на инженерный труд по различным категориям проектов, а то сдается мне, что в моем суперпередовом оффшорном офисе мне прилично недоплачивают. Любят, знаешь ли, чистокровные арийцы дурить голову бедным иностранцам, особенно тем, которые из Восточной Европы, Азии и Африки. Давай-ка к тому времени подготовим и подредактируем твое резюме о работе и попросим этого, довольно влиятельного в инженерных кругах старикашечку посодействовать тебе в поиске работы по специальности. Предварительно я поговорю с ним о тебе по телефону. Так что не вешай носик, кисуля! Теперь давай-ка примемся за обед, чтобы порадовать наши язычки не только разговорами, а животики – не только упражнениями и массажами.

На Алениной уютной светлой кухоньке в клетчатых бело-желто-красных занавесочках и с точно такими же скатертью, салфеточками и подушечками на стульях я принялась за создание томатно-огуречного салата. Сияющая тихой, чарующей и, как гениальная музыка, заживляющей любые душевные раны улыбкой подружка ловко управлялась с приготовлением жаркого из баранины в горшочках. Клубящаяся дымка вкуснейших запахов поплыла по кухне, заставляя сладко грезить о грядущем пиршестве, и только о нем. Хозяюшка весьма художественно украсила стол хрустальными бокалами из Богемии и фарфоровыми тарелками с пейзанами и пейзанками из Италии. Интересные с дизайнерской точки зрения вертикальные штрихи внесли красивые бутылочки с вином, водкой и коньяком, так необходимые любому застолью. В итоге получился дивный натюрморт, который мог бы составить честь любому музею изобразительных искусств.