Нечестивый союз - Сюзанна ГРЕГОРИ

Один из солдат проводил Бартоломью до ворот.

– Благодарю вас, доктор, – сказал он, протягивая Бартоломью несколько разнокалиберных монет. – Скажите, он будет жить? Рука у него не отсохнет?

– Рана совершенно не опасна, – заверил его Бартоломью. – Ни один из крупных сосудов не поврежден. Товарищ ваш быстро поправится. Если только, разумеется, в рану не попадет какая-нибудь зараза.

– Утром у нас был отец Филиус, – сообщил солдат. – Сказал, что ничем не может помочь, и посоветовал обратиться к цирюльнику, Робину из Гранчестера. А Робин предложил отрезать руку до самого плеча и потребовал за это пять серебряных пенни. Мы не смогли собрать таких денег, а резать руку в долг он отказался. Тогда мы решили дождаться, пока шериф уйдет домой, и послать за вами.

Неожиданно солдат улыбнулся, обнажив ряд крупных коричневых зубов.

– Агата, моя дальняя родственница, служит у вас в колледже прачкой. Она рассказывала мне, что вы не требуете с бедных людей слишком высокой платы.

Бартоломью улыбнулся в ответ и пожал руку солдата. Агата была права; доктор вел тщательный учет израсходованных лекарств, но никогда не записывал, кто и сколько ему задолжал. Нередко он совершенно забывал о долгах за лечение. Подобная забывчивость весьма сердила Майкла: монах утверждал, что люди нередко злоупотребляют снисходительностью доктора. Мастер Кенингэм, напротив, всячески одобрял готовность Бартоломью бескорыстно помогать беднякам, ибо добрая слава доктора улучшала отношение горожан к колледжу.

По пути в Майкл-хауз Бартоломью грустно размышлял о том, сколь часто причиной гибели больного является невежество лекаря. Не многим из тех, кому по какой-либо причине отрезали конечность, посчастливилось выжить, в особенности если операцию проводил неумелый цирюльник Робин. Он был так медлителен, что больные нередко умирали от кровопотери прямо под ножом. Именно поэтому цирюльник всегда требовал плату вперед: он знал, что со скорбящих родственников покойника получить деньги не просто. И сейчас этот невежа безжалостно предложил лишить молодого солдата руки, хотя для извлечения стрелы требовался всего лишь небольшой разрез.

Когда Бартоломью спустился с холма, его нагнал запыхавшийся мальчишка.

– Меня послали за вами, – выдохнул он. – Произошло несчастье. Срочно нужна ваша помощь, доктор. Прошу вас, идемте за мной!

Бартоломью послушно последовал за посыльным, хотя более всего ему хотелось оказаться в своей комнате в колледже. Мальчуган рысцой пробежал по Хай-стрит и резко свернул, дойдя до двора церкви Святой Марии. Когда провожатый стремительно метнулся в сторону и исчез в кустах, Бартоломью понял, что дело неладно – он попал в ловушку. Мэттью повернул 51 побежал в сторону Хай-стрит, однако было уже поздно.

Из темноты вышли несколько человек, преградив доктору путь к отступлению. Бартоломью наклонил голову и устремился прямо на них. Ряд незнакомцев дрогнул, и в какое-то мгновение у Бартоломью появилась надежда, что он сможет прорваться. Однако в следующий миг мощный удар сбил его с ног, и доктор растянулся на мокрой траве. Чья-то могучая рука придавила его к земле с такой силой, что Мэттью едва мог дышать. Он отчаянно извивался, пытаясь сбросить с себя невидимого противника, но все его усилия были тщетны.

В глазах его начало темнеть, но тут железная хватка ослабела, и доктора рывком поставили на ноги. Перегнувшись пополам, он беспомощно хватал ртом воздух. Несмотря на испуг, Бартоломью успел заметить, как нечто большое и темное стремительно метнулось в заросли. Но он смог разглядеть лишь колыхавшиеся ветви, меж которыми пробирался неведомый враг.

– Как прикажете понимать ваши поступки, Мэттью Бартоломью? – раздался звучный голос, и перед ним предстала Джанетта, украшенная покрывалом блестящих черных волос, – Недавно вы явились сюда незваным, а когда приглашают, пытаетесь бежать!

Джанетта кивнула двум дюжим парням, державшим Бартоломью, и те выпустили пленника.

– Я думала, вы хотите побеседовать со мной.

Бартоломью все еще не мог отдышаться и затравленно озирался по сторонам. Подручные Джанетты, по-прежнему храня молчание, отступили в темноту. Но доктор понимал, что они набросятся на него по первому знаку своей повелительницы. И сейчас, когда они с Джанеттой остались наедине, он ощущал на себе множество враждебных взглядов.

– Так что же? – сказала она, по-прежнему сияя улыбкой. – Что вы хотели от меня узнать?

На память Бартоломью пришли предостережения Матильды. Он замешкался, не зная, как лучше выйти из затруднительного положения.

– Мастер Талейт сообщил мне, что вы видели, как Фруассар убил свою жену, – произнес он, наконец. – Именно об этом я намеревался вас расспросить.

– Шериф сказал вам, что я была свидетельницей убийства? – с неподдельным изумлением переспросила Джанетта.

Бартоломью, опустившись на могильный камень, настороженно поглядывал на свою собеседницу.

– Да будет вам известно, я ни разу не встречалась с Талейтом, – заявила Джанетта. – Конечно, я немало о нем наслышана. Но сама даже словом с ним не перемолвилась.

– Почему же шериф решил ввести меня в заблуждение? – теряясь в догадках, пробормотал Бартоломью.

Джанетта села рядом с ним, стараясь, однако, не касаться его даже краем одежды.

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Я не подозревала, что шерифу известно мое имя.

– А Фруассара вы знали?

– Да, – кивнула она и добавила, содрогнувшись: – Знаете, какие слухи ходят по городу? Говорят, именно Фруассар убил несчастных потаскух.

– Талейт в это не верит, – заявил Бартоломью.

– Или говорит, что не верит, – возразила Джанетта. – Подумайте сами, Фруассар был в руках у шерифа, когда попросил убежища в церкви. А караульные имели глупость его упустить. Вот теперь Талейт и утверждает, что Фруассар не убивал гулящих женщин.

– А вы уверены в обратном?

Джанетта глубоко вздохнула и подняла глаза к темному ночному небу.

– Я ни в чем не уверена, – изрекла она. – Но, полагаю, Фруассар вполне мог их убить.

– Что заставляет вас так думать? – не унимался Бартоломью.

Джанетта, рассеянно улыбаясь, посмотрела на доктора долгим взглядом.

– Вы так и сыплете вопросами! – протянула она. – Ни дать ни взять, настоящий инквизитор!

Сорвав травинку, Джанетта принялась задумчиво жевать ее.

– Насколько я могу судить, Фруассар обладал диким и необузданным нравом, – сообщила она. – Он пил до умопомрачения, и его жене и сестре приходилось несладко. Если бы на прошлой неделе вы столкнулись в нашем переулке с Фруассаром, вы вряд ли отделались бы так легко, – с усмешкой добавила Джанетта.

– Но вы говорите, жену он не убивал. Тогда зачем он попросил убежища в церкви? – произнес Бартоломью, вглядываясь в лицо своей собеседницы.

Шрам, пересекающий ее подбородок, почти не был заметен в сумерках. Любопытно, почему эта женщина даже не пытается скрыть шрам при помощи пудры или каких-нибудь других ухищрений?

– Я вовсе не говорила, что Фруассар не убивал жену, – возразила Джанетта. – Я сказала, что не была тому свидетельницей. И уж тем более ни о чем не рассказывала шерифу. Так или иначе, жена Мэриуса Фруассара действительно была убита около двух недель тому назад.

– И убийца – ее муж? – уточнил Бартоломью.

Разговаривать с этой женщиной, имевшей столь уклончивую и двусмысленную манеру выражаться, было еще труднее, чем с узколобым фанатичным Бонифацием.

– Этого я не знаю, – равнодушно пожала плечами Джанетта. – Я же сказала: я не видела, как произошло убийство.

В душе Бартоломью поднялась волна раздражения. Однако он понимал, что досада его лишь позабавит Джанетту, и потому изо всех сил старался держать себя в руках.

– Но как вы полагаете, Фруассар был способен убить жену? – осведомился доктор непринужденным тоном.

– Полагаю, вполне способен, – усмехнулась Джанетта.

– А где все остальные его родственники, вам не известно?

– Знаю лишь, что в городе их нет. Люди верят, что Фруассар убийца, и, пока его не поймают, его родным угрожает расправа. Ведь многие думают, будто родственники его прячут. Я сама посоветовала им на время уехать из города.

– И где они сейчас скрываются?

– Не знаю. А если бы и знала, сохранила бы в тайне, – отрезала Джанетта на этот раз без тени улыбки. – Вам лучше оставить этих людей в покое. На их долю и без того выпало слишком много горестей.

– А некоего отца Люция вы знаете? – осведомился Бартоломью после недолгого раздумья.

– Священника? – удивилась Джанетта. – Священники не часто жалуют на улицу Примроуз.

– А как насчет служителей особого разряда?

– Служителей особого разряда? Вы имеете в виду епископов?

– Я имею в виду поклонников сатаны, – отчеканил Бартоломью, не сводя глаз с лица Джанетты.