Дама с букетом гвоздик - Арчибальд Джозеф Кронин

она повернулась к одному из менее пострадавших мужчин:

– Идите на ферму. Расскажите, что произошло. Принесите одеяла, шины, бутылки с горячей водой и спиртное. Поднимите всех, кого найдете. Пусть принесут что-нибудь вроде носилок. Можно снятые с петель двери, калитки, что угодно. И поторопитесь. Ради бога, побыстрее.

– Я быстро, мисс. – И мужчина побежал под дождем.

Оставшись одна, Энн занялась своими пациентами. Несколько наиболее серьезно пострадавших теперь пришли в сознание и жалобно стонали. Стоя на коленях на мокрой траве, Энн изо всех сил старалась помочь им. Намочив носовой платок в дождевой воде, она вытерла кровь со многих лиц, тщательно выискивая признаки кровотечения. Хотя многие были тяжело ранены, смерть пока еще не коснулась никого из покалеченных пассажиров. Если бы только все они смогли выкарабкаться, словно в забытьи думала Энн, если бы только она помогла сотворить такое чудо!

Услышав топот приближающихся шагов и крики, она выпрямилась и увидела фигуры в предрассветной полумгле – фермера и двух его людей вместе с посыльным из автобуса. Они принесли импровизированные носилки, одеяла и виски.

Энн требовалось принимать быстрые решения и при этом сохранять здравомыслие. Крайне важно было немедленно избавить тех, кто пострадал сильнее всего, от холода и сырости. Возможно, она превышала свои полномочия. Ну и что с того! Она знала, как опасен шок. Она попросила перенести четырех пассажиров с тяжелыми увечьями на ферму.

И это было правильно. Прошло еще двадцать минут, прежде чем вернулся водитель на молоковозе, но врача с ним не оказалось.

– Доктор Хэй – он на вызове у больного, – сообщил парень. – Но его приведут. И доктор Прескотт – он едет, – я сам ему позвонил.

– А машины «скорой помощи»?

– Уже в пути, мисс. Отправились из Южной больницы.

Глава 22

Но две машины «скорой помощи» в сопровождении суетливого молодого интерна прибыли только через двадцать минут. А когда Энн, охваченная неуверенностью, приготовилась рассказать, что сделала, подъехала еще один автомобиль. Энн почти заплакала от глубокого облегчения. За рулем сидел доктор Прескотт.

Он выскочил из машины; на нем было тяжелое пальто поверх свитера и фланелевых брюк – признак того, что одевался он в спешке. Если доктор и удивился, увидев тут Энн, то никак этого не показал. Невозмутимо и безучастно, словно на обходе в своей благоустроенной палате, он слушал с отсутствующим взглядом, слегка склонив голову набок, то, что говорила ему медсестра.

Когда она закончила, Прескотт решительно повернулся к интерну:

– С этими пострадавшими вы и сами разберетесь, доктор. Увозите их как можно скорее. Я отправляюсь на ферму с медсестрой Ли. Когда прибудет доктор Хэй, пошлите его ко мне.

Через три минуты они с Энн были на ферме, где в большой кухне, растянувшись на матрасах на полу перед камином, лежали четверо тяжело раненных жертв аварии.

Без лишних слов доктор Прескотт, нагнувшись, быстро осмотрел каждого. Удивительно, как его присутствие, его холодная отстраненность заставила улечься суматоху на переполненной кухне – притихла даже дородная жена фермера, которая минуту назад чуть не верещала от волнения.

Прескотт снова выпрямился, его взгляд скользнул по крепкому деревянному столу, северному окну, через которое теперь проникал свет мартовского утра, большому чайнику, дымящемуся на плите.

– Я хочу, чтобы стол передвинули к окну, – сказал он. – Мне нужна горячая вода, много горячей воды и полотенца. Затем пусть все выйдут из кухни. – И, обращаясь к Энн, вполголоса добавил: – Троих из пострадавших в их нынешнем состоянии нельзя перемещать. Я их прооперирую.

Ее сердце забилось сильнее, – значит, она приняла правильное решение. Энн ничего не ответила. Она была так близка к потере сознания, что пересохшие губы отказывались слушаться. Она сразу же пошла к машине, принесла две сумки Прескотта и начала готовиться к операции.

Глава 23

Все, что произошло дальше, запомнилось Энн как смутная и непостижимая фантасмагория, мерклый кошмар, в котором она видела себя со стороны каким-то автоматом, не способным ошибаться. Она отмечала, что доктор Прескотт хмуро приступил к своей работе, что прибывший доктор Хэй, маленький человечек в очках, похожий на мышку, тут же взял у нее из рук анестезиологическую маску, что она сама совершает быстрые рефлекторные действия – подает, держит, режет, на долю секунды предвосхищая каждое движение хирурга.

На лице доктора Прескотта выступили капли пота. Как умно он пользовался изящными хирургическими инструментами. Какими ловкими были ее собственные руки, помогавшие ему, тогда как остальное тело словно парило в застывшем безмолвии комнаты. Вот уже и последний пострадавший, к ее удивлению, оказался на столе. И она по-прежнему стояла там – ассистировала при ампутации раздробленного и бесполезного теперь предплечья, зажимала щипцами артерию, протягивала хирургические нитки, следила за тем, как накладывается последний шов.

Наконец все было закончено. Еще не веря этому, Энн, стоя у стола, внезапно увидела в дешевом зеркале на стене собственное лицо, большеглазое и осунувшееся, с большим пятном крови на щеке. Она чувствовала, что если не выйдет наружу, то упадет в обморок. Прескотт пристально посмотрел на нее. Как унизительно было бы проявить перед ним слабость!

– Мне нужно подышать свежим воздухом, – пробормотала она и кое-как выбралась из кухни.

Как восхитительно было ощутить прохладный ветер на лбу. Она едва слышала окруживших ее людей и не могла ответить на вопросы, которые ей задавали. Кто-то подал ей стул и стакан воды. Дождь прекратился, светило солнце. Издалека донесся слабый звук заводского гудка.

С трудом Энн осознала, что уже полдень.

Вскоре вышел доктор Прескотт. Какое-то время он разговаривал с несколькими газетчиками. Он проводил взглядом машину «скорой помощи», забравшую прооперированных, затем подошел к Энн:

– Я отвезу вас обратно, сестра Ли. Не хочу, чтобы к списку жертв добавилась еще одна.

Он вел машину медленно и молчал. Сидя рядом с ним с закрытыми глазами, чувствуя, как поток воздуха невероятно освежает онемевшее лицо, Энн была благодарна Прескотту за внимание. У нее оставалось время прийти в себя до госпиталя. Она надеялась, что главная медсестра не попросит ее немедленно приступить к дежурству.

Но когда при въезде в город Энн открыла глаза, она увидела, что они направляются не в «Хеппертон». Еще до ее быстрого вопросительного взгляда Прескотт прочитал ее мысли и решительно сказал:

– Я везу вас к себе домой. Вам перед госпиталем надо немного отдохнуть и поесть. Кроме того, у вас на лице рана.

– Я должна быть в палате к десяти часам, – неуверенно ответила она.

Он рассмеялся. Смех обнажил крепкие белые зубы, осветив смуглое лицо, отчего на нем появилось открытое