За краем поля - Чернявская Татьяна

   - Мой Владыка! - хрипел чернокнижник, в благоговейном трепете не смея дать волю голосу. - Мой Господин!

   - ..., - повторил свою мысль Глава Замка Мастеров.

   Рука чуть дернулась, разминая пальцы, и стремительно вцепилась в загривок стоявшей на границе света чёрной фигуры. Вереница сцепленных человеческих тел устремилась внутрь небесного пролома, втягиваемая Кровавый гигантом, рассекла столб, пылающий над багровым алтарём, и вдруг оборвалась на последнем звене. Человек, зависший в небесах, нелепо размахивал руками, кричал раненой птицей, а после сполз вдоль невидимого стержня пространственного разрыва.

   Воронцов, глухо зарычав, кинулся к затухающему свеченью, чтоб первым преклонить колени пред новым воплощением Кровавого Князя. Не веря собственным глазам, Араон Важич поднялся на ноги и заворожённо побрёл следом к раскорячившейся на алтаре фигуре. Его примеру последовали вышедшие из телепорта боевики, ещё не слишком осознавая масштаба происходящего, но поддаваясь общему напряженью. Поймать чернокнижника уже не являлось первостепенной задачей, когда из щели меж мирами свищет сырой силой, а тёмная энергия затягивает резерв зыбучим песком.

   Окутанное холодным сияньем тело касалось пышущей плоскости алтаря лишь ступнёй и краешком пальцев. Неестественно выгнутое, оно словно зависло в пространстве, бездумно раскачиваясь из стороны в сторону, растворяясь сонмом мелких подвижных искр на уровне правого бедра, застряв в разломе бытия столь пошло и бездарно. Казалось, человек мёртв от соприкосновения с силой превосходящей порог жалкой белковой массы. Он был грязен, вонюч и столь качественно замочен в браге, что вряд ли успел осознать ужас собственной кончины. Бедолагу, будь он даже чернокнижником, стоило бы пожалеть.

   - М-мужики, - заплетающимся, но уже почти протрезвевшим голосом вдруг выдало висящее тело, - помогите... хто чем может...

   Болезный, но на диво живучий субъект поднял голову в поисках поддержки, но увидев напротив золотые глаза Главы Замка Мастеров, коротко отчаянно завыл. Ему вторил вопль другой, но не менее яростный и преисполненный болью. Боевики с лёгким недоумением и настороженностью смотрели на истого бьющегося головой оземь Воронцова и рыдающего над ним пьяного Равелия Ломахова. Где-то далеко, на расстоянье, не доступном даже древним драконам, тяжёлый кусок погибшей планеты, гонимый в небесах бушующей энергией и силами разгона небесных тел, вошёл в высочайшую точку сближенья с Землёй, чуть замер и двинулся в обратный путь.

Безвременье

.

   "Вероятно, я умерла, - подумала Яританна Чаронит, когда сознание, метавшееся в организме оторванный язычком бубенца, наконец-то определилось с местоположением и кое-как зафиксировалось в пространстве. - Определённо я должна была умереть, хотя бы потому, что рядом проводился ритуал Сосновского, а без моей смерти он был бы не слишком удачен. Однако для состояния посмертия сохранилось слишком отчётливое ощущение тела. Ни в одном трактате о подобном не говорится. Хотя никто из писавших самолично на тот свет не отправлялся, в лучшем случае, опрашивал призраков или загонял пациентов в элефонский сон. Ужасный недочёт! Ведь за период мутации в призрака часть личности может теряться вместе с памятью и сенсорным восприятием. Нужно будет, после окончательной смерти непременно наведаться к нашему архивариусу и указать на такую вопиющий недосмотрр. А вот к матушке лучше не ходить: для неё и так слишком много потрясений, да и Гана Федосовна конкуренции не потерпит. Интересно, может ли призрак быть серьёзно повреждён другим призраком? Хотя, почему это я решила, что непременно стану призраком? Есть ещё варианты духа, привидения, лича и баньши, в конце концов. Это тебе не устройство на работу, тут никакой семейной предопределённости, исключительно собственные заслуги. Впрочем, я совсем не буду против, если перевоплощаться не придётся вовсе: всё же быть мёртвой чрезвычайно удобно".

   Если бы подмастерье-духовника спросили, какой она находит загробную жизнь, то девица без колебаний сказала бы: "тёплой". Пожалуй, это вообще было единственным ощущением, которое смогла фиксировать растревоженная случившимся душа. Ей было тепло. После инфернального холода проклятого поля, после хрустящих под босыми ногами льдистых росписей на вымороженной почве, после пронизывающих до костей поветрий, тепло окружило плотным коконом. И было это сродни блаженству, тому самому, что активно обещали жрецы Триликого, пламенно вещая на утренних службах. Духовник и начинающая некромантка очень сомневалась в том, что ей блаженство загробного мира может достаться за выдающуюся моральную чистоту иль в порядке живой очереди, но отказываться от дополнительных бонусов не спешила.

   Своё же положение девушка и вовсе назвала бы замечательным, если бы не отвратительный монотонный вой на заднем фоне, усиливавшийся по мере возвращения сознания. Звук настолько раздражал и нервировал, что невольно тревожил воспоминания о справедливом суде над грешниками и еретиками. Во всяком случае, для человека, обладающего сколь-нибудь музыкальным слухом, подобный фон мог стать началом и основным ключом к обещанным мукам. Кто бы из почти бесконечного сонма святых и подсвятых ни распределял наказания для отринутых, он крупно просчитался в ситуации с Танкой.

   "Вот уж не предполагала, что на том свете людей и животных содержат вместе. Как в святилище с собаками - нельзя, как в посмертие с кошками - запросто!" - возмущённо подумала духовник и постаралась раскрыть глаза, дабы увидеть четвероногую тварь, решившую своими воплями нарушить блаженство добропорядочного тенегляда.

   Странно, что самой возможности поднятия век, слегка абсурдной на взгляд бестелесного духа, девушка на тот момент не удивилась. И без таких мелочей было чему удивляться.

   Над головой, коли пространство вокруг вообще можно было разделить подобными терминами, большой чуть изогнутой плошкой простиралось бледно розовое с редкими карминными вкраплениями полотно, блестящее в своих переливах. Хаотично разбросанные по нему пучками и перьями желтоватые прожилки ближе к краям приобретали горчично-зеленоватый оттенок прогорклого заветренного жира, от чего при взгляде на некоторые из них во рту появлялся вяжущий привкус дешёвых столовых и желудок предупредительно сжимался лёгким спазмом. Будь где-то поблизости небесное светило или другой намёк на источник энергии, что рождал бы больше полутеней и бликов, острота отвращения и не была бы столь сильна, но света не было. Точнее им было проникнуто пространство, будто он равномерно лился сразу с нескольких сторон и от того многочисленные оттенки просто тонули друг в друге затянутые странной однородностью розового простора.

   "Вот всё же так хорошо начиналось, зачем было подогрев пяток устраивать, - обречённо отметила девушка, чьё блаженство рассыпалось под напором поднимающегося по коже жара. - Как вообще у аморфной субстанции могут быть пятки? Это вопиющее нарушение правил личного пространства призраков! Хотя, может, так ощущается Подмирное пекло, в которое я, как некромантка, угодила... Бре-е-ед. Почему тогда только стопы? Жариться должна по канону вся душа или тут степень греха определяет площадь и интенсивность подогрева?"

   Не выдержав давления нежданного любопытства, девушка перевела взгляд вниз, где должно было простираться бушующее пламя, но смогла увидеть лишь собственную грудь. Это видение как-то отрезвило блондинку. Всё же собственная материальность как нельзя лучше свидетельствовала о факте существования по эту сторону жизни. Никто из наставников не ссылался на случаи такой вопиющей жадности мертвеца, как захватывание на тот свет ещё и природной оболочки. Танка допускала, что прецеденты могли быть, но лично она постаралась бы вместе с оболочкой, в таком случае, захватить и половину припрятанных в подвале сокровищ, дабы и после жизни не оставаться бесприданницей. Пришлось привстать. С новым ракурсом открылось бескрайнее пространство розоватого неба (проще было признать эту плошку небом, чем пересматривать законы гравитации), дрожащие абрисы горизонта и источник омерзительного воя. На небольшом участке, чуть вздёрнутом и лихо перегнутом гребнем волны, поджав к груди длинные ноги, сидела сгорбленная человеческая фигура. После определённых усилий в ней можно было опознать грязного, потрёпанного и изодранного Стасия Валента, хотя с толка изрядно сбивала третья нога, торчащая из района подмышки. Существо трепетно обнимало её и неловко гладило скрюченными руками, в ответ конечность забавно дёргалась, словно от щекотки.

   Понаблюдав немного за трепыханиями странной твари, нацепившей личину молодого артефактора, Яританна пришла к выводу, что потенциальная опасность не столь уж велика, и осторожно встала на четвереньки. Поверхность под ней оказалась тёплой, влажной и упругой, но не вызывала отвращения, как разлитый по стулу кисель из столовой, а ассоциировалась скорее с парным мясом, что ещё недавно бегало от одуревшего хозяина. Поскольку духовник была убеждённой плотоядной, то сравнение с оголёнными мышцами для неё действительно казалось приятнее киселя, тёплых водорослей, перестоявшего пудинга или, не приведи Триликий, маринованного кабачка. Во всяком случае, пока на месте мышц не представлялся живой человек или свежий труп. Смело и уверенно девушка двинулась в сторону мутанта. Вой усилился и приобрёл панические нотки и странные гортанные всхлипывания.