Рукопись Бэрсара - Елизавета Манова

— А истина посредине. Я — политик.

Он посмотрел удивлённо и засмеялся. Расхохотался, как мальчишка, услыхавший отличную шутку. Мне бы очень хотелось улыбнуться в ответ!

— Боюсь, что из нашего главного разговора вы запомнили только слово «война».

— Я запомнил ещё кое-что. Под чужим именем, без славы, почти без надежды. И в случае особой удачи — позорная казнь.

— Очень романтический вариант! Должен вас поздравить: вы запомнили пустяки, а главное упустили.

— Святой Гайт! Если уж для дворянина и офицера позор — пустяки!..

— А вот это и было главным, алсах. Вам следовало забыть, что вы — дворянин и офицер. Вы шли ко мне просто добровольцем, таким же, как любой из наших солдат.

— Ну, был такой разговор, — согласился он неохотно.

— Не разговор, а условие, и вы его не выполняете. Мне очень жаль, Ланс, но если это для вас невыполнимо, нам стоит расстаться. Вас никто не упрекнёт…

— Никто? — он перегнулся ко мне через стол, словно собрался боднуть.

— Что я вам сделал, биил Бэрсар? Что я вам такого сделал, что вы решили меня опозорить? Я…

— Довольно, Ланс! В нашем уговоре есть такой пункт: всякий, кто передумал или кому не нравлюсь я, может нас оставить. Конечно, до начала дела, потом, боюсь, это будет… сложно.

— Думаете, я струшу?

— Да бросьте вы эти глупости, — сказал я устало. — В нашем деле храбрость… это так. Для личного употребления. Ваша храбрость понадобится вам самому. Мне от вас нужно только послушание. Вы что думаете, мы здесь подвигами заниматься собрались? Не-ет. Мы здесь для того, чтобы сделать невозможное. Работа, конечно, грязная, но после неё все наши подвиги на войне — преснятина. Но…

Он усмехнулся.

— Но проглоти язык и слушай команду?

— Да. Пока хоть чему-то не научитесь.

— А вы… добряк, биил Бэрсар, — с угрюмой усмешкой сказал мне Ланс.

— Все наверняка? Если я вас сейчас брошу — значит, трус? Если не стану вашим слугой послушным — значит, дурак и слабак. Не понял, что обещал, а то, что обещал — не смог выполнить? А если я сейчас вас ударю?

— Позову Дарна? Вы что думаете: я драться с вами стану? Рисковать страной из-за мальчишки?

— А за мальчишку…

— Запишите где-то для памяти. Выживем — сочтёмся.

— Хорошо, — сказал он угрюмо. — Я принимаю ваши условия. Приходится принять. Но мы сочтёмся.

И тут, наконец, я смог улыбнуться. Если будем живы…

А ночью ожил передатчик. Страшный и упоительный звук — он бы поднял меня и со смертного ложа, и пока я бежал к нему, сквозь томительный ужас начала всё равно пробивался восторг. И когда я нажал на кнопку и услышал голос Эргиса — сквозь дали, сквозь леса, сквозь многие дни пути… всё равно, что он говорит, просто радость…

— Выступили, — сказал Эргис. — Идут покорпусно. Арьергардом командует Абилор.

— Слышу, — ответил я. — Проводи их до границы. Встреча — где условились.

Началось! Я не дал себе думать об этом, чтобы допить свою радость. Перешёл на другую волну и вызвал Сибла. Сквозь дали, сквозь леса, сквозь многие дни пути.

— Началось! — сказал я ему. — Выходите прямо с утра. Иди на Биссал. Люди Эгона встретят вас у границы.

— Во имя святого Тига! — гаркнул Сибл. — Живи, Великий!

Сегодня захвачен Балнор. Терновый венец границы — четырнадцать крепостей, и не обойдёшь ни одну. Фортификация Приграничья: деревянные стены покрытые слоем земли, гарнизон из смертников — и жестокий расчёт. Каждая крепость продержится несколько дней. Каждая крепость сожрёт несколько тысяч кеватцев.

Балнор защищали саданцы.

Только боль, потерь у нас нет. Ни я, ни Крир ещё не вступал в бой.

Тринадцатый день вторжения: воюет пока Приграничье. Пули из-за каждого дерева и ямы на каждой тропе. И пала четвёртая крепость.

Кеватцы не поумнели. Отчаянным напором пытаются пробить Приграничье, прорвать, пропороть его. И теряют каждый день по тысячи человек — но на это им наплевать. И по сотне коней — это важнее. Моим людям приказано истреблять лошадей. У Валдера отличная конница — особенно корпус Сифара. Стоит выбить её из игры.

Сегодня у нас передышка. Третий раз за тринадцать дней мы устраиваем привал и разбиваем лагерь. Обычно мы даём отдохнуть только коням — люди выдержат все.

Почти одновременно с Эргисом вы выехали из леса на топки берег реки, спрыгнули с коней и обнялись.

Это моя передышка — радость встречи. Острая и печальная радость: опять мы вместе. Я не лишился тебя.

Вкусный запах дыма. Люди разбили лагерь, развели костры и готовят еду. Тихие голоса и фырканье лошадей, звуки и запахи лагеря, а закат уже догорел и пеплом лежит на воде; замолкли крикливые соги, и в зарослях за рекой посвистывает тигал.

Люди заняты жизнью, а мы с Эргисом сиди у реки. На поваленном дереве, посреди пустого пространства, под охраной невидимых часовых.

— Вот здесь, — говорит Эргис. Наконец-то я приучил его к карте. Он не то, что не мог — не хотел её принимать, превращая знакомое место в вялый штрих на бумажном клочке. — Но народу надо! Одной охраны две сотни, да ещё скоренько растащить, пока не наскочат.

— Сорок упряжек, говоришь?

— Ну!

— Неплохо. Оставишь проводников. Люди будут завтра.

— Сколько там у Сибла!

— Людей хватит. Отрядами Приграничья командует Лесные братья. Огил нашёл, куда их пристроить.

— А связь?

— Пятеро сотрудничают со мной, остальные работают по нашей наводке.

— Лихо!

Тигалом засвистел часовой.

— Ланс, — сказал Эргис. — Пускай?

— Пускай.

Эргис просвистел в ответ.

И к нам на бережок вышел Ланс. Поздоровался с Эргисом и сел в стороне. Мы с ним почти не разговаривали эти дни. Я приказывал — он выполнял. Правда, мне было не до него. Не до кого мне было в эти дни.

— Тактическая, — говорю я Эргису, и он кивает в ответ. Данные тактической разведки.

Лучше с умным потерять… Тирг, поставленный во главе армейской разведки, тоже из бывших Лесных. Занятно, но с врагами-друзьями мне легче, чем с теми, кто числится просто в друзьях. Он скромно «не знает» о том, что я в Приграничье, и молча берет у меня всё, что я ему передам.

Сейчас мы с Эргисом заняты именно этим — данными для армейской разведки. Обсосём, прокатаем, сверим источники, а ночью мы с Дарном залезем поглубже в чашу, и я включу передатчик. А утречком Сибл отправит связного, и ещё до полудня Крир получит привет от меня.

Вот так мы теперь работаем.

Дислокация кеватских частей, потери, изменения в командном составе. Фураж, продовольствие, боезапас. Эргис прав: кеватской армии будет несладко, если мы перехватим этот обоз. А нашим людям не помешает сорок упряжек продовольствия и пулевого свинца. И двести сорок лошадей. Тоже неплохо!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});