Королев: факты и мифы - Ярослав Голованов

Тухачевский многое может, но создать новый институт своей властью он все-таки не в состоянии. Теперь ему предстояло убедить в нужности такого института людей, которые очень не любили, когда их в чем-то начинали убеждать. 26 апреля, собрав все ходатайства и проекты, Тухачевский идет к Ворошилову. Ворошилов не против. Но и не за! Он говорит дежурные фразы об экономии народных денег. Выкладки Тухачевского о перспективах ракетной техники не производят на него никакого впечатления, потому что толком в этих выкладках он ничего не понял. Да и понимать было необязательно. Куда важнее было узнать мнение на сей счет Сталина и Молотова, а тогда уже и решать. Кстати, в Совнаркоме есть Комиссия обороны во главе с Молотовым, которая может (и даже обязана!) такой вопрос рассмотреть и в законодательном порядке внести свое предложение на утверждение Совета Труда и Обороны, председателем которого был тот же Молотов. Такой ход делу и предложил Климент Ефремович, еще раз доказав, что если он не очень силен в ракетной технике, то по части «дворцовой дипломатии» является крупным специалистом.

16 мая Тухачевский представил Молотову подробный доклад «Об организации Реактивного института» с перечислением всех вопросов, которыми институт должен заниматься, и ориентировочной сметой на пять миллионов рублей. Доклад Тухачевского – еще один пример его замечательной прозорливости и ума. Заглядывая на многие годы вперед, он пишет, что ракетный принцип в артиллерии позволит забрасывать снаряд любой мощности на любое расстояние (осуществлено И.В. Курчатовым и С.П. Королевым через 25 лет), а в авиации «повлечет за собой резкое увеличение скорости полета и поднятие потолка самолетов в стратосферу и в конечном итоге разрешит задачу полетов в стратосферу». (Осуществлено А.И. Микояном, М.И. Гуревичем и А.С. Яковлевым через 14 лет.) Останавливаясь на работах ГДЛ и ГИРД, Тухачевский убежденно доказывает, что «результаты работы этих организаций уже на сегодняшний день дают все основания делать выводы о серьезных практических перспективах по применению реактивного двигателя в военном деле. Однако ни средства, ни возможности, ни методы работы ГДЛ и ГИРД не обеспечивают в их настоящем виде скорейшего и полного разрешения реактивной проблемы в части ее практического приложения к военной технике. На основе имеющихся достижений необходима скорейшая организация широкой научной и экспериментальной базы для продолжения этих важнейших работ в форме Реактивного института или другого какого-либо научно-исследовательского учреждения». Тухачевский даже предлагает «отнести строительство Реактивного института к числу ударных строек».

Несмотря на нетерпеливый нерв, который бьется в каждой строке доклада Тухачевского, Молотов не торопится с решением вопроса. Ему действительно не ясно, нужен ли такой институт, насколько все это серьезно, а если серьезно – обязательно ли докладывать об этом Сталину? Неделя проходит за неделей, а решения нет. Во всей предыстории РНИИ постоянно наталкиваешься на некомпетентность. Люди, которые должны принять решение, в самой проблеме не разбираются и, что самое печальное, – не стремятся в ней разобраться. Вместо этого срабатывает бюрократический прием, старый как мир: своей властью надо переложить решение задачи на плечи других. Ворошилов перевалил на Молотова, Молотов, выждав несколько недель, решает, что можно перевалить еще на одну комиссию и поручить ей рассмотреть доклад Тухачевского. Не без удивления увидел Михаил Николаевич в списках членов этой комиссии, так называемой Комиссии № 1103, свою фамилию. Теперь ему надо самому рассматривать собственное предложение. Прошло еще две недели. 5 июля председатель Комиссии № 1103 заместитель Ворошилова Иван Алексеевич Акулов представил, наконец, Молотову проект постановления об организации института. Прошло еще три недели прежде чем это постановление было возвращено на доработку: требовалось решить вопрос о строительстве, уточнить его сроки и размеры ассигнований. Одновременно было признано целесообразным расширить состав комиссии, ввести в нее дополнительно Ворошилова и Кагановича. 20 ноября Комиссия обороны делает Тухачевского председателем этой новой расширенной комиссии. Создается щекотливое положение: мало того, что Тухачевский должен решать судьбу собственного предложения, он, как председатель, должен еще как бы руководить теперь секретарем ЦК ВКП(б) Кагановичем, заместителем наркома Акуловым и даже самим наркомом Ворошиловым. Круг замкнулся: с Ворошилова Тухачевский начал, к Ворошилову пришел.

...Часто приходится слышать, что в сталинские времена все вопросы решались безо всякой бюрократической волокиты, с замечательной оперативностью. Решались. Сталиным.

Но тогда дело до Сталина не дошло: вопрос о каком-то реактивном институте сочли слишком мелким. А потому вся эта бюрократическая карусель продолжала вертеться. Собрать расширенную комиссию, состоящую из постоянно занятых и в большинстве своем не подчиненных ему людей, Тухачевскому было очень трудно. Да и у него самого, как у заместителя наркома, летом дел прибавилось: он очень хотел побывать на учениях. Вопрос о создании института затянулся.

Однако, просчитывая все варианты решения этой проблемы, Михаил Николаевич предполагал, что и такой «стоп-вариант» возможен. Находясь уже достаточно долго в верхних эшелонах власти, он знал, что в ряде случаев не следует лезть на рожон. Здесь вполне допустима военная аналогия: атака захлебнулась – значит, надо окопаться, выждать время, использовать передышку для укрепления тылов.

О «тылах» он подумал еще на мартовском совещании в РВС: поставил вопрос о создании производственной базы для ракетных исследований Королева и его товарищей. Опять-таки, укрепляя «тылы», он пишет в шефскую комиссию по осуществлению изобретений Циолковского:

«В Москве работает в системе Осоавиахима организация МосГИРД. Специальная группа инженеров этой организации интенсивно работает над конструированием ракетных моторов на жидком топливе, причем часть моторов уже имеется в рабочих чертежах, подлежащих срочному осуществлению. Эти работы, связанные с изобретениями К.Э. Циолковского в области ракеты и межпланетных сообщений, имеют очень большое значение для Военведа и СССР в целом.

Ввиду особой специфичности ракетных моторов совершенно необходимо иметь при МосГИРД небольшую опытную механическую мастерскую для их изготовления.

Прошу... принять все меры по линии общественности к оказанию действительной помощи МосГИРД в отношении предоставления ему оборудования НКТП34. МосГИРД же, как малоизвестная организация, несмотря на ряд принятых мер, получить до сего дня оборудование не смогла.

Зам. Наркомвоенмора и председателя РВС СССР

Тухачевский.

Приказ о создании «Опытного завода ЦГИРД» Эйдеман подписал 25 апреля 1932 года.

Ну, а под гордым названием «Опытный завод» скрывался все тот же подвал на Садово-Спасской. Внешне ничего не изменилось, разве что со снабжением стало полегче: как-никак завод!..

Лето и осень Тухачевский был очень занят на манёврах и учениях, а с зимы начал подготовку к новой атаке. 10 декабря он пишет письмо к Кагановичу с просьбой ускорить дело с созданием ракетного научно-исследовательского центра, найти ему помещение. В начале нового 1933 года об этом пишет газета «Техника». При случае Тухачевский напомнил Кагановичу, что он – член специальной комиссии и реактивный институт на нем тоже «висит». Михаил Николаевич так живописал полет ракеты (хотя ни одна ракета еще не летала), что Каганович в феврале 1933 года дал приказ Московскому горкому партии и ОГПУ отыскать в Москве какой-нибудь гражданский институт, в двадцатидневный срок выселить его из Москвы, а освободившееся помещение отдать ракетчикам. Дамоклов меч навис над Пушным институтом в Реутово под Москвой. Всякое движение научной мысли в области совершенствования добычи «рыхлого золота», как называли в старину меха, прекратилось полностью: ждали выселения. Но обошлось: хоромы меховщиков были признаны для ракет негодными. Пересмотрели еще несколько зданий и все отвергли.

Заниматься поисками помещения для будущего института Тухачевский поручает всем своим службам. 7 января 1933 года начальник Управления военных изобретений (УВИ) Новиков нашел, как ему казалось, вполне подходящий военный склад, но никак не мог сообразить, куда его выселить. Письмо его Тухачевскому заканчивалось трафаретно: «Прошу ваших указаний». Вместо указаний он получил разносную резолюцию:

«т. Новикову. Я Вам 100 раз приказывал найти институт в Москве на предмет внесения предложения о его выселении. Полгода вы ничего по этому поводу не делаете. Безобразная неисполнительность. Предлагаю 13/1 представить предложения.

Тухачевский, 11/I».

Трудно было выбрать момент более неподходящий для визита бывшего парторга ГИРД Корнеева к начальнику УВИ. Получив такой разнос от начальства, Новиков слышать не мог об этих ракетчиках.