Страшно упрямый - Виктория Падалица

помолчав, Бейрут признался.

— Абдулла. Абдулла Шальхуб.

— Ты ж не станешь закатывать меня в чёрный ковер с прорезями для глаз? Да, Абдулла? — не поднимая взгляда, полюбопытствовала я тихо.

С целью выведать, какой он веры, и к какому повороту судьбы мне предстоит быть готовой, как только мы покинем страну.

— Не-не-не. За это не переживай. — отмахнулся он. — Ходи, в чем хочешь. Желательно бы — ни в чем. Зачем скрывать то, что задумано природой.

Бейрут, а по паспорту Абдулла с красивой фамилией Шальхуб, сегодня особенно разговорчив. Что подозрительно.

В чем заключается подвох? Мы пьем из одной бутылки и едим из одной тарелки, он много чего о себе уже рассказал. Неужели начал доверять мне? Или дело в том, что он сделал выбор между мной и бандой, и выбор тот в мою пользу?

— Когда-нибудь познакомлю тебя с мамой. Вам будет, о чем потрепаться.

— Не уверена, что это хорошая идея… Знакомство с мамой — это серьезный шаг… — отшутилась я, неосознанно пересев в позу лотоса. И пропустив злополучный момент, когда халат съехал на обе стороны, открыв пытливому взору Бейрута мою промежность, ничем не прикрытую, во всей своей красе и наготе.

Бейрут же оказался куда внимательнее и сразу же устремил свой блудливый взгляд вниз.

Поначалу не понимая, что интересного он высмотрел в моих ногах, раз пялится так плотоядно и молчит, я опустила недоуменный взгляд туда же.

Переполошившись ни на шутку, ведь Бейрут увидел, что я без трусиков, я застенчиво прикрыла рукой интимное место. Прижала ладонь намертво, будто бы от этого действия у Бейрута разом отшибет память. Халат поправить или сменить позу и сесть поприличнее, пришло мне на ум после, с запозданием, и уже было ни к чему.

Это всё он виноват! Заговорил меня болтовней о знакомстве с мамой!

— Дай руку. — не прекращая смотреть туда, куда и смотрел, попросил Бейрут.

Сглотнув с натужным усилием, я нелепо замешкалась.

Но протянула ему ту самую ладонь, чувствуя, как краснеют мои щеки от стыда и волнения.

Удерживая мою руку на весу, Бейрут облизал пальцы, затем провел напряжённым языком по ладони, прорисовывая незримые линии, игриво щекоча и целуя пухлыми губами чувствительные точки, призывая меня трепетать от его умений соблазнять.

Эти ласки, будоражащие воображение, пробуждающие нескромные фантазии, от которых между ног повысилась влажность, очень напоминали технику орального ублажения.

Его заигрывания мгновенно заставили мое сердце забиться чаще, а сознание — спутаться. Он делал это так завораживающе и возбуждающе, что я едва могла сдерживать бурю, нараставшую в теле нетерпеливым трепетом. Особенно отзывчивой оказалась область внизу живота, бессовестно требующая таких же поцелуев, какие он дарит ладони.

Бейрут дразняще играл языком меж моих напрягшихся пальцев, склоняя меня хотеть все сильнее и напористей, чтобы он повторил тоже самое у меня между ног. Чтобы он также увлечённо и долго полизал там. Настолько хотелось, что я перестала контролировать свои действия и эмоции, и сама не заметила, когда стала дышать ртом и постанывать, прикусывая пересохшие губы.

Я была не в силах оторваться от наблюдения за Бейрутом, щеки пылали вовсю, но уже не от стыда. Дыхание обрывалось, пульс ощутимо стучал в висках. Я чувствовала, как кровь с новой силой прилила к голове, а между ног щипалась пульсация неудержимого возбуждения, прошибая насквозь, будто заряд электрического тока.

— Я дурею от тебя, детка. — хрипло прошептал Бейрут мне в шею, не скрывая, что возжелал меня так же неистово, как я его.

Сверкающие при свечах глаза его не скрывали, как доволен их хозяин тем, что я поддалась на чары соблазнения.

Он опасен для меня, он вреден, он запрещен. Мы не должны. Но мы близко. И он прямо сейчас осваивает меня, пробует на запах, на вкус, а я осваиваю его. И сама дурею от него.

Исступлённо кусая губы и отклоняясь назад, я погружалась в сладострастное взрывное безумие, которое он с увлеченным рвением распалял во мне. Он видел, до чего довел меня, как сильно перегрел меня, и намеренно не останавливался, игрался, повышая градус страсти в моей крови.

Толком и не соображая уже, что творю, я одичало схватила его за запястье и приложила к ноющей, пульсирующей и пылающей от желания промежности. Чтобы поскорее унять этот огонь. Чтобы он успокоил это пламя возбуждения хотя бы пальцем.

Но у Бейрута был другой план. Вместо того, чтобы ворваться в меня, как я хотела, он встал с кровати и принялся медленно стягивать с себя футболку. Завороженная и заведенная, я глазела на то, как сантиметр за сантиметром, обнажается его торс и грудь, как играют внушительные мускулы на его сильных рельефных плечах.

Избавившись от футболки, но не снимая с себя остальной одежды, Бейрут дотянулся до пульта и переключил на музыкальный канал. Сделав звук на телевизоре громче, он подошёл ко мне впритык и, швырнув пульт на кровать, предложил мне свою ладонь.

Приглашая… на танец???

— Вставай.

Бейрут был очень настойчив и сразу притянул меня к себе, не дожидаясь согласия.

— Но я же не…

Пребывая в безропотной растерянности, я так и не смогла воспроизвести ничего внятного против. Ведь Бейрут закружил меня в танце, удерживая мое тело на весу, в своих крепких сильных руках.

Глава 24

Минут пять мы с Бейрутом просто танцевали, глядя друг на друга. Чувствовала себя при этом мартышкой, обвивавшей пальму всеми частями тела. Ведь именно так я со стороны выглядела, потому что висела на Бейруте, а он покачивал меня в такт музыке.

Внешне невозмутимо, я следила за его губами, которые он то облизывал, то прикусывал. Мне нравились его губы, пухлые, чувственные. Мне доставляло особенное удовольствие глядеть на них, и сама не заметила, как стала облизывать свои, пересыхающие от нетерпения. Я только и могла думать сейчас о тех умениях, что он уже показал на ладони.

— Ночью тебя обработаю. — шепнул Бейрут, так неожиданно и резко наклонив меня к полу, что я взвизгнула.

— Будь любезен… Обработай. Меня. — переведя дух, я вцепилась в его плечи покрепче. — Это полнейшее безумие, знаю. Но… Ты снился мне…

— Да? Серьезно? Сон был приятным?

— Более чем. — призналась я, несмело, но намеренно склоняя Бейрута на продолжение заигрываний.

— И что мы с тобой делали в твоем сне? — полюбопытствовал он.

Я не смогла ответить ничего вразумительного. Мысли разом перепутались. Стоило его чувственным, маняще соблазнительным губам коснуться моих, как Бейрут покорил мою волю и избавил от когда-либо имевшихся сомнений не сближаться с ним. Его нежный, полный