Пламя сердец - Джоанна Линдсей

Если бы Кристен огорчал ее собственный рост, может быть, слова Корлисс и задели бы ее. Вместо этого они лишь развеселили девушку — Кристен услышала в них нотки ревности и очень обрадовалась. Поскольку же не в ее натуре было выражаться намеками и молча сносить обиды, то она ответила, не утруждая себя выбором выражений:

— Если ваш вопрос касается меня, то могу лишь заметить, что там, откуда я родом, слабых и недоразвитых младенцев, как правило, бросают, обрекая на смерть, так как они все равно не выдержали бы нашего сурового климата.

— Какое варварство! — возмутилась Корлисс.

— Да, я понимаю, почему вы принимаете это так близко к сердцу, ответила Кристен, и ее глаза выразили ее мысли еще более откровенно, когда она смерила взглядом Корлисс с головы до ног, явно намекая на ее невысокий рост.

— Милорд! — почти взвизгнула Корлисс, на ее щеках появились красные пятна.

У Кристен дрогнули уголки рта, когда она перебила даму: — Простите, миледи. Я понимаю, что ваш вопрос был обращен совсем не ко мне. Но лорд Ройс может ответить вам только одно — что я пленница, которую он сделал своей рабыней. В остальном он знает обо мне лишь то, что я сочла нужным рассказать, а это не так уж много. Не правда ли, милорд?

На лице Ройса, ставшем непроницаемым, нельзя было ничего прочесть, но от Кристен не ускользнуло, что он до сих пор немного сердит, потому что его рука, все еще лежащая на ее спине, слегка подтолкнула ее в направлении мимо Корлисс и приказ приняться, наконец, за работу прозвучал довольно резко. Из этого она заключила, что, по его мнению, зашла слишком далеко, но ей это было безразлично, о чем свидетельствовал взгляд, который она бросила ему через плечо, с достоинством прошествовав к дому.

Ройсу пришлось поспешно отвести взгляд от Кристен, иначе он не смог бы сдержать смеха, однако при этом в поле его зрения попала Корлисс. Он мгновенно помрачнел, и с его губ сорвалось смачное ругательство. Этого оказалось достаточно, чтобы обратить в бегство сестру Корлисс, да и сама Корлисс отпрянула назад.

Ройс, однако, притянул ее за руку к себе.

— Погоди, ты должна объяснить свое поведение.

— Ты делаешь мне больно, Ройс!

Он снова выругался, заметив на ее глазах слезы, но отпустил ее руку. Корлисс была нежной и хрупкой, как ребенок. До сих пор он не обращал на это внимания, но теперь, рядом с Кристен, которая платила ему за все его же монетой, не задумываясь пускала в ход силу, чтобы защитить себя, и ни разу не вскрикнула, а тем более не упрекнула его, что он сделал ей больно, — Корлисс, с ее слезами, вызывала у него досаду и отвращение.

— Перестань реветь, — сказал он довольно грубо. — Я всегда отдаю себе отчет, когда речь идет о том, чтобы применить силу, и знаю, что не сделал тебе больно. Чего же ты плачешь?

Ее слезы высохли, как по приказу, но она все еще смотрела на него со страдальческой миной.

— Ты становишься невозможным.

— Я? А как тогда ты назовешь те оскорбления, которыми ты осыпала эту норвежскую девушку?

— Я сказала все, как есть. Ее рост делает ее чудовищем.

— Но она ведь не выше меня. Тогда кто же по-твоему я?

— Ты? Но ты ведь мужчина, — подчеркнула она то, что и так было ясно. — Для мужчины у тебя нормальный рост. Но она же выше, чем большинство мужчин. И это ненормально.

— Нет, ты не права, — сказал он, поджав губы. — Она действительно выше, чем многие саксы, но здесь находятся шестнадцать викингов, которые сошли на берег вместе с ней, и каждый из них значительно выше нее. Хочешь на них взглянуть?

— Ты что, шутишь? — вспыхнула она.

— Да, шучу, — вздохнул он. — Мне очень жаль, Корлисс. Когда я устаю, я бываю очень раздражительным, а сейчас я просто валюсь с ног.

Она сделала вид, что не поняла намека.

— А какое тебе до нее дело, Ройс?

Он прикусил губу, чтобы не выругаться еще раз во всеуслышание.

— Ты еще не моя жена и не должна вмешиваться в мои дела.

— А когда я ею стану, тогда что?

Ройса мучили угрызения совести, но он все же отмахнулся от молодой женщины.

— Тогда ты научишься не задавать мне ненужных вопросов.

Корлисс ничуть не обиделась на эти слова, представления Ройса о супружеской жизни мало чем отличались от взглядов других мужчин, но ее задел тон, и на глазах у нее снова выступили слезы, которые должны были показать Ройсу, что у нее есть основания чувствовать себя оскорбленной. Ройс, который не выносил слез и принципиально на них не реагировал, разве что в гневе, с отвращением отвернулся и ушел, потому что новый приступ ее рыданий усугублял его чувство вины.

Глава 32

В этот вечер пленники получили свой ужин позднее обычного. Эда, которая его готовила, и Эдреа, которая с помощью Уланда носила его пленникам, не поверили Кристен, когда она заявила, что сегодня нести еду в хижину разрешено ей. На всякий случай Эда решила оставить еду на кухне, пока не получит подтверждение Ройса.

Для этого им пришлось ждать, когда Ройс выйдет из своей комнаты, а он провел там почти всю вторую половину дня.

Он отправился к себе сразу после разговора с Корлисс. Кристен наблюдала, как он выяснял отношения со своей невестой. Она видела гнев Ройса и слезы Корлисс. В ярости он просто оставил ее на пороге дома. Что касается Корлисс, то ее слезы высохли, как только Ройс повернулся к ней спиной. Лицо ее выражало скорее не обиду, а злобу.

Кристен с отвращением покачала головой, когда наконец эта сцена закончилась. Хотя она сама была слишком горда, чтобы прибегать к таким хитростям, ей было хорошо известно, что многие женщины охотно пускают в ход слезы, чтобы добиться власти над мужчиной. К этому сорту женщин относилась Даррелл и, как теперь выяснилось, Корлисс тоже. Кристен даже посочувствовала Ройсу, так как, по всей вероятности, ему придется нелегко с такой женщиной.

Сама Кристен провела послеобеденные часы, не предаваясь своим обычным печальным размышлениям. Хорошее настроение не покидало ее, и она старалась не задумываться над причинами. Пока ей это удавалось, так как она задумала испечь свежий хлеб с орехами, что отнимало много времени.

В прошлый раз, когда Кристен испекла такой хлеб для себя и Мечан, Эда попробовала его, и он ей так понравился, что она предложила Кристен сделку: она раздобудет орехи, а Кристен сможет полдюжины хлебов отнести своим друзьям, если согласится испечь столько же для гостей Ройса. Кристен не могла отказаться от такого предложения, а Мечан опять с удовольствием ей помогала.

Таким образом, она провела остаток дня в приятных заботах. И все же она почувствовала раздражение, когда Эда начала ворчать, потому что было уже поздно, а Ройс не показывался, и еда для пленников остывала. У Эдреи было полно своих дел, так как гости уже сидели за столом и она не могла оставить их и отправиться в хижину. Кристен нервничала, она прекрасно представляла себе, что подумает Торольф, не увидев ее сегодня.