Недотрога - Барбара Фритти

– Но это же вполне естественно, Келли! О чем другом ты еще могла думать тогда, только что потеряв жениха?

– Бросаешь мне спасательный круг?

– Нет. Но перестань заниматься самоедством. В последних неприятностях Алисии твоей вины нет. Ты не поджигала эллинг Алисии и прочее ее имущество.

– Верно, я не поджигала. Но я была не права, обвиняя одну Алисию в гибели Брайана.

– Не знаю, что тебе сказать, Келли. С того страшного дня прошло уже достаточно много времени. Я уже даже толком не вспомню многих подробностей. И что люди мне говорили, тоже не помню. Там мгновенно возник такой хаос, столько людей попадало в воду.

– И все же ты по-прежнему считаешь, что перед ленчем Брайан мог принять на грудь, да?

– Я же говорил тебе, не столько считаю, сколько догадываюсь.

– Но не один же он пил, в конце концов! Тогда почему те, с кем он пил, не вышли вперед и не признались во всем? – Джерри промолчал, но по его лицу Келли все поняла. – Они что, таким образом пытались защитить его доброе имя, да?

– А может, и самих себя. Поговори с Марко и Джоном. Они все втроем куда-то отходили.

– Их еще надо найти! – Марко и Джон были друзьями Брайана по колледжу, и жили они не в Ривер-Рок. – А ты у них спрашивал в тот день, куда они ходили?

– Я спросил Марко. И тот ответил, что якобы Брайан искал более подходящую позицию для съемок, вот они и поднялись выше по склону горы, откуда лучше вид.

– Но ты ему, однако, не поверил. Почему?

– Я плохо знаю обоих, и Джон, и Марко – это люди из другой жизни Брайана, о которой я тоже мало что знаю.

– Я тоже их не знала. Впервые увидела в то утро, когда они отправлялись в путешествие.

– Напрасно я поделился с тобой своими сомнениями. Они лишь больно ранили тебя.

– Теперь у меня появились уже и собственные сомнения. Да, Алисия, конечно, не идеал, но и лгуньей она никогда не была.

– Алисия твердит, что произошел несчастный случай. Возможно. Но возможно, и нет! Она сама барахталась в воде, пытаясь выжить. В такой кутерьме трудно что-либо понять. А потому не берусь ее судить.

– Ты в своем амплуа, – вздохнула Келли. – Как всегда – и нашим, и вашим.

– Имею большой опыт по этой части!

Что-то в его голосе насторожило Келли.

– Что за опыт?

Джерри немного помолчал.

– Упрекаешь меня за то, что я постоянно соблюдаю нейтралитет? Но всякий раз, когда я принимал чью-то сторону, я оказывался в тупике. Самый наглядный урок я получил тогда, когда разводились родители. Они, помню, скандалили день и ночь. Я же хотел лишь одного: чтобы отец с матерью оставались вместе. Но стоило мне вмешаться в их выяснение отношений, как скандал разгорался с новой силой. Более того, они впивались в меня мертвой хваткой, требуя, чтобы я стал третейским судьей в их бесконечных спорах. Мне предлагалось решить, кто из них прав, а кто виноват. Но в той ситуации не было ни правых, ни виноватых. Все было слишком запутанно и сложно для ребенка. Я становился на сторону одного – обижался другой. Я уже думал, что не вынесу этого кошмара. Наконец, они расстались, потом опять сошлись, но с тех пор я стараюсь не вмешиваться в их жизнь. Ни в чью жизнь, если честно. Скажу тебе так: твоя ситуация с Хейденами и семейством Фарров из этой же категории. Здесь тоже нет ни правых, ни виноватых.

Келли подумала, что Джерри вдруг открылся ей с совершенно неожиданной стороны. Да, она, как и все в городе, была наслышана о бесконечных скандалах в его семье: и отец, и мать Джерри были людьми с характерами. К тому же любили покричать. Но Келли никогда не задумывалась, каково это ребенку – расти в такой сложной семье. Поневоле начнешь соблюдать вечный нейтралитет, как та Швейцария.

– Извини, что заставила тебя вспомнить неприятные моменты из прошлого. И прости, что все свое дурное настроение я излила на тебя. Что-то в последнее время у меня все не клеится. Мне всегда казалось, что у меня хорошая интуиция, что я неплохо разбираюсь в людях. Выходит, что это не так.

– Все наладится, Келли. Вот увидишь! Что было, то прошло. А жизнь продолжается.

– Хорошо бы, чтобы ты оказался прав. Но что-то подсказывает мне, что с прошлым будет покончено лишь тогда, когда Хейденов оставят в покое. – Она замолчала, словно собираясь с силами перед прыжком в неизвестное. – Это я должна остановить всех тех, кто сейчас угрожает Алисии и ее отцу. Потому что я была невестой Брайана. Я любила его. Потом я его потеряла. Но я не хочу, чтобы его гибель стала причиной новых несчастий. Поехали к Расселу!

– И я тоже? – удивился Джерри.

– Ты же с ним дружишь! Вот и поможешь мне разобраться с этой шарадой.

– Я думал, что мое присутствие будет только раздражать тебя.

– Оно и раздражает… порой… И все же помоги мне, ладно?

– Хорошо. Но прежде чем отправиться к Расселу, еще раз хорошенько подумай. Вспомни о своих связях с семьей Фарров, для которых память о Брайане священна. Предполагается, что и ты дорожишь его добрым именем не меньше их. Они могут расценить твои действия как предательство.

– Желание докопаться до правды не может быть предательством.

– Может, Келли! Еще как может!

Конечно, он прав. Родные Брайана не простят ей, если она переметнется на сторону Хейденов. Но горькие слова Алисии снова всплыли в ее памяти: «Ты с легкостью поверила всему, что рассказывали тебе другие. Только не мне!»

– Нет, Джерри! Я обязана докопаться до правды! И не столько ради Алисии, сколько ради себя самой.

14

Гейб предполагал, что Алисия весь день будет ходить за ним по пятам. Захочет сама попасть в свой офис и покопаться в груде обгорелых вещей и бумаг. Но парадная дверь в ее доме была плотно закрыта, и вот уже два часа никто не выходил во двор. Что тоже неплохо. Рядом с Алисией Гейб чувствовал постоянное напряжение. И вообще трудно было сконцентрироваться на работе. А сейчас он расчищал уцелевшие стены, пытаясь определить, насколько они не утратили своей прочности после пожара.

Алисия стала еще красивее, чем была три года тому назад, размышлял Гейб. И это с учетом того, что ей пришлось пережить за последний год. Вполне возможно, именно несчастья, обрушившиеся на нее, помогли ей стать тем, кем она была сейчас: взрослой, самостоятельной женщиной, храброй и независимой.

Когда он встретился с ней впервые, все в его жизни было слишком зыбким и неопределенным. Он даже не решил еще, что делать дальше: продолжать служить или уходить на гражданку. В конце концов он выбрал службу, чем глубоко обидел Алисию. Но тогда у него просто не хватило мужества решиться на иной выбор. Армия, служба – во всем этом была стабильность, надежность, некая зона комфорта, которой он мог легко лишиться, связав свою судьбу с Алисией.