Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт

когда его хопеш вошёл ровно между зубьями трезубца, царевич почувствовал, как оружие выскальзывает… Он оскалился и разжал руку. Наёмник от неожиданности едва не потерял равновесие. Ренэф ударил его ногой в живот с разворота и перехватил древко трезубца.

– Зря разговариваешь, – усмехнулся он.

Кто-то из его солдат как раз успел потеснить наёмников слева. Биться стало легче. Ребром освободившегося щита царевич ударил своего противника по горлу. Одновременно он резко дёрнул трезубец на себя и стряхнул застрявший в нём хопеш. Царевич прекрасно управлялся не только с мечом. Наёмник, не растерявшись, накинул на него сеть. Ренэф не стал тратить время на то, чтобы выпутаться. Он помнил эту технику боя. С силой царевич ударил противника его же трезубцем, метя в незащищённое доспехом плечо. Зубья вонзились в плоть ближе к шее. Ренэф навалился всем весом, завершая удар, и скомандовал: «Прикрой!» Ближайший солдат заслонил его. Царевич рыкнул и щитом оттолкнул от себя ослабевшего наёмника, правда, и сам едва не упал. Выхватив кинжал, он начал неистово резать сеть. Промедление разжигало его ярость. Солдаты окружили его спина к спине, защищая и давая драгоценные мгновения. Скинув наконец сеть, Ренэф протолкнулся вперёд. Он помнил, что обронил хопеш всего в паре шагов отсюда. Но в бою несколько шагов порой оказывались длиной в милю. Юноша расчищал себе путь, орудуя щитом как тараном. Всего на пару мгновений царевич припал на одно колено, подхватывая хопеш. Какой-то наёмник решил, что ему повезло, и рубанул воздух в том месте, где только что была шея Ренэфа. Царевич быстро перекатился на спину – ровно настолько, насколько позволял щит. Тотчас же человек попытался пригвоздить его к земле. Ренэф успел заслониться и с силой ударил его ногой в колено. Сустав хрустнул, наёмник неуклюже пошатнулся. В следующий миг царевич уже насадил его на свой хопеш.

За спиной противника он увидел огненные росчерки в тёмном небе. Ренэф понял: лучники метили не в его солдат – они пытались поджечь рэмейский лагерь.

Ярость как всегда придала ему сил. Ренэф скинул с себя умирающего наёмника и выдернул хопеш. В следующий миг он уже взвился на ноги и огляделся. Чуть в стороне бой закипел с новой силой – подоспели другие солдаты. К нему же и к его маленькому отряду люди приближаться не рисковали. Они стояли в нескольких шагах с оружием наготове, соизмеряя силы, но не решаясь ни напасть, ни бежать.

Ренэф поднял руку, и ближайший к нему наёмник дёрнулся. Царевич усмехнулся и слизал с наруча кровь.

– Теперь это – моя земля, – тихо проговорил он.

Спорить никто не стал, даже из гордости. Люди больше не радовались, что бросили вызов этому демону, ещё недавно казавшемуся просто дерзким юнцом.

Безжалостный, как песчаный ша, Ренэф устремился в атаку, пробивая и без того уже нестройный ряд нападавших. Бой был его стихией – сладостной пучиной эйфории, несравнимой ни с чем другим на земле.

⁂

Староста Сафар в очередной раз возблагодарил Богов, что среди своих людей пользовался влиянием и доверием. Ему удалось успокоить селян. «Рэмеи предупредили нас о нападении, – говорил он. – Рэмеи защитят нас. Наш урожай и наши дома останутся в целости».

И ему верили, верили даже теперь, когда ночь наполнилась звоном оружия, боевыми кличами и криками раненых, когда невозможно было различить, что там пылало в темноте – костры или пожары. Женщины успокаивали детей и старались вести себя тихо, но некоторые всё же негромко плакали и причитали от страха. Мужчины, согласно приказу царевича, несли стражу кто с топорами, кто с дубинами, кто с охотничьими луками. Пока ни одному из нападавших не удалось прорваться через имперский отряд и проникнуть в центр рэмейского лагеря, где укрылись селяне.

Да, рэмеи предупредили их. Рэмеи защищали их, тогда как приграничные патрули давно уже ушли в Леддну. Сафар не сомневался в том, что солдаты Императора одержат победу, несмотря на внезапность нападения. Он не знал, каково придётся второму отряду там, за рекой, и многое ли уцелеет от деревни, но, по крайней мере, люди останутся живы.

А потом рогатый царевич, чьи золотые глаза полыхали яростью пустынного хищника, когда он гневался, спросит, почему люди нанесли удар в спину. Этого староста боялся больше всего, хоть и верил в справедливость рэмейских законов. Кому-то придётся держать ответ за предательское, вероломное нападение.

Когда жена окликнула его, Сафар вздрогнул и обернулся. Лицо Алии было бледно, несмотря на отблески факелов.

– Они исчезли… – тихо сказала женщина. – Только две остались. Две другие пропали. Никто не видел, куда они ушли.

– О ком ты? – спросил староста, хотя и сам уже догадался.

– Девушки… танцовщицы… Только две остались, – потерянно повторила Алия.

Она без страха разнимала споры между мужчинами – то мудрым советом, а то и крепким словцом или парой затрещин тем, кто особо упрямился. Она первая предложила помощь рогатым солдатам, не побоявшись их оружия, и всегда сопровождала женщин, помогавших в лагере. Её уважали селяне и зауважали даже воины царевича. Но сейчас она боялась… Потому что кому-то придётся держать ответ.

– Оставшиеся две что-то знают? – спросил староста.

– Если и знают, то молчат. Может быть, их подруги не успели вернуться… Но вдруг?..

Они переглянулись, понимая друг друга без слов. Тыльной стороной ладони Сафар отёр со лба внезапно выступивший пот.

На их деревню никогда не нападали разбойники – воины Империи бдительно несли стражу со своей стороны границы. Не раз староста даже жалел, что его земля относилась к Леддне, а не принадлежала Владыке Таур-Дуат. Вот только теперь чего было жалеть… Мысли одна страшнее другой роились в его голове. Как ни справедлив был Закон рэмеи, наказания у потомков демонов были суровыми. Если градоправитель Леддны решил напасть на отряды царевича сейчас – неужто он и правда был как-то связан с убийством наследника трона и похищением его останков? От этой мысли старосте становилось совсем нехорошо. Всё, чего он хотел, – это жить в мире. Его деревня до недавнего времени процветала, и люди были довольны сытой жизнью и неизменно богатым урожаем. Несмотря на немалый оброк, который надлежало платить Леддне, дела в деревне и правда шли совсем неплохо. Кто же мог предугадать, что они окажутся в самой гуще таких жутких событий!

Сафар не мог, не имел права показывать свой страх людям. Сначала надо было пережить эту ночь…

К нему, запыхавшись, подбежал один из охотников.

– Шатры у реки горят! – воскликнул он, переводя дух. – Царевич приказал быть здесь… но ведь неправильно как-то.

– Вот именно, – решительно кивнула Алия, сверкнув глазами. – Нечего жаться тут, как кролики в норах. Нашим защитникам