Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт

Он убьёт нас всех…

– Вполне вероятно, – вздохнул Сафар, на чём свет кляня градоправителя Ликира, отдавшего приказ напасть на деревню и рэмейский лагерь. – Вполне вероятно…

Тело Хинны по просьбе подруги погребли на берегу реки, где она была счастлива в последний раз. Прежде Мисра надела на умершую свои бусы, а потом завернула танцовщицу в плащ рэмейского солдата и вложила ей в руки его кинжал – единственные дары, с которыми погибшая танцовщица уходила в загробный мир. Имперские воины не возражали. Вероятно, девушка и правда успела приглянуться их товарищу, но теперь о том уж никто не узнает. Тело же самого воина солдаты понесли к лагерю.

Староста старался шагать вровень с ними и не отставать. Мисра держалась поближе к нему и шла, понурив голову. Её сложно было винить – ужасы минувшей ночи оставили свой отпечаток на всех. Но грядущая неопределённость, пожалуй, пугала ещё больше. Невольно эта девушка поставила под удар всю деревню. Сафар не знал, как будет объясняться с защитившим селение рэмейским царевичем, чьё доверие, как ни крути, было нарушено.

⁂

Лишь оказавшись в одиночестве в своём шатре, Нэбвен позволил себе поддаться эмоциям. Схватившись за голову, он устало сыпал солдатскими ругательствами. Нити событий ускользали из его рук или рвались прямо в пальцах.

Поездка в Лебайю не должна была превратиться в такое! Если бы не осведомители старшего царевича Хатепера, имевшего глаза и уши почти повсюду, минувшая ночь стала бы последней для куда большего числа рэмейских солдат. И всё же Нэбвен не был готов потерять даже тех немногих, кто не пережил эту ночь…

– Так не должно было быть, – тихо повторял военачальник в исступлении, шагая из стороны в сторону, но не находя себе места.

То, что люди пользовались не только лебайским оружием, но и эльфийским, никого не удивляло, но ничего и не доказывало. Эльфы действительно снабжали своих союзников оружием для охраны территорий, но ведь и рэмеи поступали так же. То, что большинство городов Лебайи поддерживали наследников фэйри, тоже понимали все. А вот то, что лебайцы проявят такую вопиющую дерзость, позабыв всякое уважение… позабыв даже страх… Да, это выводило ситуацию на совершенно новый уровень понимания. Небо всё ещё было ясным, но надвигалась могучая буря. И готовилась эта буря долгое, долгое время – возможно, все тридцать лет мира…

Вместо того чтобы оказать рэмеи содействие, градоправитель ударил им в спину – к счастью, неудачно. Более того, Ликир подослал к царевичу убийцу – убийцу, использовавшего исконно эльфийский метод, очень дорогостоящий… и чрезвычайно редкий. Большинство – ни люди, ни рэмеи – вообще о таком и не слыхивали. Нэбвен помнил это тайное оружие со времён войны. Распознать его было необычайно трудно. Оно могло выглядеть совсем безобидно – как фиал для благовоний или объёмное украшение на мече или кинжале, а то и просто как крупная стеклянная бусина. Изготовить его могли только чародеи: они заключали внутрь пыльцу редких фейских растений, названия которым не было в языке рэмеи, и что-то из алхимических снадобий. «Пьянящий вздох». Да, эльфы любили романтичные названия. Убийца и сам рисковал, ведь ему надлежало чётко рассчитать дистанцию и время с того мгновения, как он раскалывал фиал по едва заметной трещине там, где стекло было наиболее тонким. Пыльца быстро вступала в реакцию с воздухом, никак себя не обнаруживая: не было ни дыма, ни других признаков, способных встревожить жертву. Один вздох – и яд проникал в лёгкие. К счастью, он мог поразить не более пяти жертв за раз, воздействуя на небольшую область и быстро улетучиваясь. «Вздох» не использовали во время сражений – слишком сложно было достать пыльцу, слишком много с ней надлежало провести манипуляций. С его помощью устраняли лишь жертв очень высокопоставленных.

С его помощью устранили когда-то и Владычицу Каис…

Солдаты даже не поняли, что произошло, но Нэбвен узнал это оружие. Ему доводилось видеть его в действии прежде. Как хорошо, что в ларце с целебными зельями, данном Ренэфу царицей, оказалось и противоядие не менее дорогое и редкое, чем сам яд! Амахисат слишком любила сына, чтобы рисковать его жизнью, и, похоже, предусмотрела всё – даже больше, чем сам Император. К сожалению, не удалось спасти одного из телохранителей царевича. Второй страж и ещё один солдат, попавшие под действие «вздоха», милостью Ренэфа успели выжить и сейчас приходили в себя, как и их господин.

А когда Ренэф придёт в себя… Нэбвен устало покачал головой. Как же мог он упустить! Как мог не предусмотреть! Как мог столь сильно подвести Владыку! Страшно было думать, что предателем был один из имперских солдат. Возможно, конечно, кто-то из наёмников пробрался в лагерь в общей суматохе и выждал до завершения боя. Военачальник надеялся на это, потому что понимал: если убийцей был кто-то из людей, которым они дали защиту и пристанище, Ренэф обратит свой гнев на всю деревню.

Нэбвен лихорадочно думал, какие шаги предпринять. Штурмовать город с двумя взводами было не самым разумным решением, однако в том, что именно этого потребует царевич, сомнений не оставалось. Ренэф был в своём праве. По сути, вторжение в нейтральные земли Лебайи было нарушением мирного договора с королевством Данваэннон, и, очевидно, кто-то очень грамотно рассчитал, как спровоцировать воинов Таур-Дуат. Но и иного выхода, кроме как захватить эту часть нейтральной территории, у рэмеи не оставалось, тем более после покушения на царевича. Отступить означало показать непозволительную слабость. К тому же, нападение в ответ на просьбу о содействии в поисках убийц наследника подтверждало причастность лебайцев к заговору. И не только лебайцев, но и тех, кто стоял за ними, потому что сами люди не дерзнули бы выступить против Таур-Дуат и тем более против рода Эмхет.

Нэбвен посмотрел на письменные принадлежности. Ему надлежало составить зашифрованный отчёт для Владыки, но он всё никак не мог заставить себя даже начать. Уже отданы были все необходимые распоряжения. Трупы людей перенесли в пустыню в качестве жертвы Сатеху и Ануи. Ранеными занялись целители и, под их руководством, женщины из села. Пленников допросили и заперли в одном из уцелевших амбаров, где люди ждали своей участи. Жрец Ануи, сопровождавший отряды, читал молитвы над телами рэмейских воинов, чтобы хоть ненадолго остановить распад плоти. Но это было лишь временной мерой. Тела надлежало переправить в Таур-Дуат, где ими за счёт казны должны были заняться бальзамировщики, ведь по законам Империи ни одному солдату не могло быть отказано в памяти и достойном погребении – залоге упокоения души. Нэбвен помнил страшное время войны, когда эльфы и рэмеи устраивали перемирия на несколько дней,