На службе зла - Роберт Гэлбрейт

В четверг он вскочил без четверти пять, оделся, напялил бейсболку и отправился на другой конец Лондона, где она жила в квартире с Красавчиком. Когда он добрался до Гастингс-роуд, солнце уже было высоко. Неподалеку от дома стоял древний «лендровер»; за ним он и укрылся. Прислонился к двери и через лобовое стекло наблюдал за окнами ее квартиры. Часов в семь утра в гостиной началось какое-то шевеление, и вскоре из подъезда вышел Красавчик в деловом костюме. Унылый, как в воду опущенный. Думаешь, тупица, тебе сейчас плохо… погоди, вот я позабавлюсь с твоей подругой, тогда…

Наконец появилась и она – а с ней тетка, с которой они были похожи как две капли воды.

Принесла нелегкая.

Что она задумала – прогуляться с мамашей? Как назло. Иногда весь мир ополчается против него, чтобы остановить, чтобы опустить.

Он не выносил, когда всесилие утекало сквозь пальцы, когда путь преграждали люди и обстоятельства, когда его превращали в униженное, клокочущее быдло. Ну ничего, кое-кто за это поплатится.

36

I have this feeling that my luck is none too good…

Blue Öyster Cult. «Black Blade»[67]

В четверг утром, проснувшись по звонку, Страйк протянул могучую ручищу и прихлопнул кнопку, да так, что старенький будильник свалился на пол. Прищурившись от солнечного света, который пробивался сквозь тонкие занавески, Страйк удостоверился, что часы не врут. Ему стоило больших усилий не перевернуться на другой бок, чтобы еще поспать. Накрыв глаза согнутой в локте рукой, он с полминуты повалялся в постели, а потом с полустоном-полурыком отбросил одеяло. Нашаривая ручку двери в ванную, он прикинул, что последние пять суток спал не более чем по три часа.

Как и предвидела Робин, босс, отослав ее домой, оказался перед выбором: следить за Платиной или за Папой-Злодеем. Поскольку второй недавно у него на глазах бросился к своим сыновьям, чем перепугал их до слез, Страйк решил отдать предпочтение папаше. Забив на дисциплинированную Платину, он почти всю неделю скрытно фотографировал бездельника, который шпионил за своими детьми втайне от их матери.

Все остальное время Страйк занимался собственными расследованиями. Полиция, на его взгляд, проявляла преступную медлительность. Не располагая никакими доказательствами причастности Брокбэнка, Лэйнга или Уиттекера к гибели Келси Платт, Страйк в течение последних пяти суток отдавал каждый свободный час кропотливой сыскной работе, какой прежде занимался только в армии.

Балансируя на одной ноге, он до упора отвернул холодный кран и подставил лицо и тело под колючие струи; грудь, руки и ноги покрылись гусиной кожей. Хорошо еще, что в тесной душевой кабинке не страшно было поскользнуться – для падения не оставалось места. Страйк попрыгал обратно в спальню, растерся докрасна жестким полотенцем и включил телевизор.

По всем новостным каналам сообщали о приготовлениях к назначенной на завтра королевской свадьбе. Пока Страйк пристегивал протез, одевался и жевал тосты, запивая их чаем, комментаторы без умолку сыпали восторженными рассказами о том, что по всему маршруту следования и вокруг Вестминстерского аббатства люди сутками ожидают в палатках, и уточняли количество туристов, стекающихся в Лондон, чтобы увидеть свадебный кортеж. Страйк выключил телевизор и спустился в контору, широко зевая и пытаясь понять, насколько вся эта предсвадебная эфирная трескотня действует на Робин, которую он не видел с минувшей пятницы, когда ей пришла открытка с мрачным сюрпризом.

Несмотря на только что выпитую кружку чая, Страйк машинально поставил чайник и положил на рабочий стол начатый в свободные часы список стрип-баров, клубов эротического танца и массажных салонов. С появлением Робин он планировал поручить ей завершить список злачных мест Шордича и обзвонить все по порядку – эту работу она вполне могла выполнять из дому. Будь его воля, отправил бы ее вместе с матерью в Мэссем. У него всю неделю не шло из головы бледное лицо помощницы. Подавив следующий зевок, он опустился на рабочий стул Робин, чтобы проверить электронную почту. Хотя Страйк намеренно отослал Робин домой, встречи он ждал с нетерпением. В офисе было пусто без ее увлеченности, готовности к любому делу, доброжелательности и легкости характера; ему не терпелось поделиться с ней теми немногими достижениями, которые появились у него в результате упорных розысков той пресловутой троицы.

В общей сложности двенадцать часов он проторчал в Кэтфорде, высматривая Уиттекера, который мог появиться возле своей квартирки над забегаловкой, на оживленной пешеходной улице позади театра «Кэтфорд». Театр окружали рыбные лавки, магазины парфюмерии, кафе и кондитерские. Над каждой торговой точкой находилась жилая квартирка с тремя расположенными клином арочными окнами. Хлипкие занавески того жилища, где, по сведениям Штыря, обретался Уиттекер, постоянно были задернуты. Днем на улице вырастал целый базар, который обеспечивал Страйку надежное прикрытие. В нос ударяли запахи ладана из шаманской лавки и разделанных тушек свежей рыбы на льду; обоняние вскоре переставало их воспринимать.

Три вечера кряду Страйк топтался у служебного входа в театр, напротив нужной квартиры, но видел только неясные тени, мелькавшие за занавесками. Наконец в среду вечером дверь рядом с забегаловкой отворилась, и оттуда вышла изможденная девочка-подросток. Ее давно не мытые черные волосы были зачесаны назад и открывали кроличье лицо со впалыми щеками и лиловато-бледной кожей, какая свидетельствует о вредных привычках. На девчонке была фуфайка с капюшоном и застежкой-молнией поверх куцего топика. На ногах-спичках – обтягивающие легинсы. Сложив руки на груди, она поднажала плечом на дверь забегаловки и ввалилась внутрь. Страйк ринулся туда с такой скоростью, что даже смог удержать незакрытую дверь, и встал в очередь за девчонкой.

Продавец обратился к ней по имени:

– Жива-здорова, Стефани?

– Ага, – тихо выговорила она. – Дайте две кока-колы.

У нее на ушных раковинах, ноздрях и губах не было живого места от пирсинга. Она отсчитала сумму мелочью и понуро вышла, не взглянув на Страйка.

Он вернулся в затемненную подворотню на другой стороне улицы и стал уминать купленную рыбу с картошкой, не сводя глаз с освещенных окон над кулинарией. Покупка двух банок кока-колы говорила о том, что Уиттекер торчит дома и, скорее всего, валяется нагишом на тюфяке – в юности Страйк постоянно лицезрел такую сцену. Ему казалось, это давно поросло быльем, но, стоя в очереди, он неотвязно думал о том, что отделен от этого гада лишь хлипким перекрытием и слоем штукатурки. С неистово бьющимся сердцем он упрямо наблюдал за квартирой, пока около часу ночи в окнах не погасили свет. Уиттекер так и не появился.

С Лэйнгом повезло не больше. На «Гугл-стрит-вью» с трудом удалось найти балкон, откуда рыжий Лэйнг позировал для сайта JustGiving: приземистое облезлое здание в микрорайоне Уолластон-Клоуз, невдалеке от квартала «Страта». Ни в телефонных справочниках, ни в местных списках избирателей Лэйнг не фигурировал, но Страйк предполагал, что тот может кантоваться у знакомых или снимать жилье негласно. Во вторник он весь вечер наблюдал за домом сквозь очки ночного видения, позволявшие с наступлением темноты заглядывать в незанавешенные окна, но шотландец себя не обнаружил. Чтобы его не спугнуть, Страйк отказался от мысли расспрашивать соседей. Вместо этого он наутро пришел к железнодорожному мосту, под которым имелись отдельные кирпичные ниши. Там ютился мелкий бизнес: парикмахерская, эквадорское кафе. Перекусывая среди веселых латиноамериканцев, Страйк выделялся своей мрачностью и молчаливостью.

Новый зевок сопровождался стоном изнеможения. Страйк потянулся на рабочем стуле Робин и не сразу расслышал шаги на лестнице. Когда он сообразил, что кто-то поднимается к нему в контору (часы подсказали: для Робин еще слишком рано; та предупредила, что к одиннадцати поедет на вокзал проводить мать), по стеклянной двери уже ползла тень. В контору постучали, и Страйк с удивлением узнал мистера Повторного.

Средних лет бизнесмен, уже с брюшком, он был намного состоятельнее, чем предполагал его затрапезный вид. Неказистая физиономия без особых примет сегодня выглядела непривычно суровой.

– Она меня бросила, – без предисловий сообщил он Страйку.

Посетитель рухнул на диван и был тут же застигнут врасплох пулеметной очередью ложных газов. Вот тебе второй сюрприз за одно утро, без слов сказал ему Страйк. Как видно, бизнесмен пережил настоящий шок, когда его бросили: обычно он долго копил факты, прежде чем уличить очередную блондинку в неверности и разорвать отношения. Страйк понимал, что Повторный, в котором уживались мазохист, вуайерист и самодур, ловил от этого особый интимный кайф.