Госпиталь брошенных детей - Стейси Холлс

в своей кепке, надвинутой на глаза. Я поспешила в прихожую, чтобы впустить его, сняв ключ от входной двери с крючка за картиной. Мы молчали, пока он не прошел внутрь и не положил свой факел у двери. За плечом у него болталась моя холщовая сумка, и он аккуратно поставил ее на пол.

– Ты пришел, – прошептала я.

Он снял кепку. Это был жест воспитанного человека, еще больше расположивший меня к нему, и тогда я поняла, как много думала о нем, как сильно хотела снова увидеть его. Я опустилась на колени возле сумки и стала копаться внутри.

– Ты всю неделю носил ее с собой? – спросила я.

– Я спрятал ее на складе; мой приятель присматривал за ней для меня. Что случилось на Патерностер-Роу?

Я рассказала ему о сыщике и о нашем чудесном спасении. Он тихо выругался и надел кепку, потом снял ее и почесал затылок. Мне хотелось спросить его, почему он так долго задерживался, но внезапно я почувствовала себя очень робкой и смущенной. Я достала нашу одежду из сумки и стала раскладывать ее на кухонном столе, повернувшись спиной к нему.

– На тот случай, если ты удивляешься, почему я пришел только сейчас: когда я отправился за твоими вещами, мне пришло в голову, что сыщик мог оставить кого-то стоять на шухере. Не знаю, о чем я думал, когда нагло вломился туда. Поэтому на всякий случай я часок погулял по окрестностям и зашел в кофейню. Не знаю, как светские жлобы пьют эту дрянь. – Он огляделся по сторонам. – Значит, это жилье твоей подруги?

– Кезия спит, – сказала я.

– Эта тоже в глубоком отрубе. – Он кивнул в сторону Шарлотты, завернутой в теплое одеяло; она сползла, и ее ноги болтались над полом. Мы оба смотрели на нее, размышляя, что делать, а потом я вспомнила о другом.

– Есть новости из Ламбета? – спросила я.

– Ну да. Ты получила место молочницы на ферме. Будешь Бет Милле с дочерью Кларой. Мы сказали, что дочери девять лет, так что, наверное, ей придется ходить на цыпочках. Она будет работать рядом с тобой. Ты – вдова моряка из Шэдуэлла, и у вас будет общая кровать в фермерском доме.

Я обмякла от облегчения. Повернувшись, я поблагодарила его, пока он внимательно смотрел на меня, комкая свою кепку.

– Больше никаких пряток, – сказал он. – Ты отлично сойдешься с нашей Анной, и она будет присматривать за тобой.

– Когда я смогу приступить к работе?

– Послезавтра. Впрочем, сейчас уже утро, так что завтра. Сегодня в полночь я встречусь с тобой на Вестминстерском мосту и отведу туда. Анна будет ждать нас. Это место находится недалеко от реки, примерно в двух милях.

– Думаешь, это безопасно?

– Молочная ферма в Ламбете? За Темзой для лондонцев – все равно что за морем.

– А как насчет сыщика?

– Ах, этот! Да, он охотился на тебя. Его фамилия Блур, а его берлога находится на Ченсери-лейн. Я проследил за ним, чтобы посмотреть поближе. За ним числится немало темных делишек, но он скользкий малый.

Он криво усмехнулся, и я улыбнулась в ответ.

– Не стоит так беспокоиться, – мягко сказал он и наклонился ко мне. – Скоро тебя здесь не будет.

Тусклый отсвет красной занавески падал на наши лица, но половина лица Лайла оставалась в тени. Когда он молчал, то выглядел очень серьезным, а сейчас он глядел на меня так, будто ему хотелось сказать что-то еще. Я невольно шагнула к нему.

В соседней комнате кто-то закашлялся; наступал рассвет, и дом начинал просыпаться. Сверху доносились звуки двигавшихся людей. Я плотнее запахнула шаль, едва не упавшую с плеч.

– В полночь на Вестминстерском мосту, – сказала я. – Я буду там.

Глава 18

Эйб закрыл свой креветочный ларек в три часа дня, и я с закрытыми глазами знала маршрут, которым он вернется домой: вверх по Темз-стрит до Лондонского моста, потом на север по Фиш-стрит до Монумента, и наконец, подъем на запад по Грейт-Истчип к церкви Св. Павла. Не желая находиться слишком близко к Биллингсгейту или к Олд-Бейли-Корт, я выбрала промежуточный вариант и прислонилась к ограде запущенного церковного двора возле Бадж-Роу, набросив шаль на голову. Я пришла туда к трем часам в надежде, что он соблюдает свой обычный распорядок и не пойдет в таверну Даркхауса выпить кружку эля или на верфь, чтобы послушать людей, которые вслух зачитывали газетные новости. Я следила за потоком людей, идущих на запад, и в двадцать минут четвертого едва не пропустила его усталую, сгорбленную фигуру, бредущую по другой стороне улицы. Я быстро побежала туда, на ходу увернувшись от тележки, и без всяких приветствий увлекла его в темный переулок. Там я поднесла палец к его губам, и его глаза округлились. Я отвела его на замощенный двор – тихое местечко с одиноким деревом посредине, со всех сторон окруженное задворками домов из красного кирпича.

– Бесс… – начал он, но я шикнула на него и снова накинула шаль на голову.

– Я не могу оставаться в городе, – сказала я. – Я пришла сказать тебе, что ухожу сегодня ночью. Мне жаль, что так получилось.

– Значит, девочка с тобой?

– А ты слышал?

– Кто только об этом не слышал! Бесс, об этом пишут во всех газетах и болтают на каждом углу. Элизабет Брайт, няня маленькой девочки, похитила свою подопечную. Об этом говорят по всему Биллингсгейту! Грузчики спрашивали меня, правда ли это; они не верили своим ушам. «Твоя Бесс украла ребенка?» Я не знал, что и сказать. Я даже не мог спать. Ее не было с тобой, когда ты пришла домой той ночью, верно? Ты была одна.

– Нет, не одна. Девочка пряталась в спальне.

Эйб надул щеки, резко выдохнул и покачал головой.

– Ты играешь в опасную игру, девочка. Где ты была с тех пор?

– Мы были у Кезии. Но сегодня ночью я ухожу оттуда на ферму в Ламбете. Мой друг Лайл помог мне. Я встречусь с ним на Вестминстерском мосту, и он отведет меня туда. Его сестра работает там молочницей, и она нашла работу для нас с Шарлоттой.

Он снова покачал головой.

– Надеюсь, вас не поймают, потому что все ночные сторожа ищут вас. И еще один малый, вроде как сыщик. Он побывал у нас не менее трех раз, колотил в дверь и хотел знать, вернешься ли ты, чтобы повидаться со своим стариком. Больше всего я боялся, что ты вернешься,