По ту сторону глянца - Алекс Джиллиан

меня с головы до ног и пренебрежительно усмехается. Ну да, не принцесса, но это со мной он каждую ночь ложится в постель и трахает до изнеможения, а ты так, вечерок скоротать.

— Макс, а это кто? — манерно спрашивает холеная фифа.

Ее противный голосок кажется очень знакомым. Меня прошибает холодный пот, к горлу подкатывает тошнота. Цежу воздух сквозь сжатые зубы, уставившись на наглую суку с такой лютой ненавистью, что ту перекашивает. Не показалось. Выдра. Точно она.

— Варь, ты же у матери должна быть, — поставив стакан на стол, Красавин встает и в два шага приближается ко мне. Невозмутимый, уверенный, немного пьяный и абсолютно бессовестный.

Как он может? Я же для него всё… все, что угодно, и как угодно.

Мало? Так попросил бы больше.

— Что случилось? Поссорились? — белобрысый мудачище изволит беспокоится. Ну надо же какая честь! Смотрю на него во все глаза и не вижу ни капли смущения.

А чего я ожидала? Что в ноги покаянно упадет? Или скажет банальное: «ты все не так поняла»? А чего тут не понять? Картина маслом. Тебя не ждали, а ты приперлась.

— Макс! — капризно зовет «выдра», недовольная тем, что про нее забыли.

В груди поднимается волна гнева вперемешку с раздирающей болью, достигает наивысшей точки и срывается вниз, оставляя смертельную усталость и разорванное в ошметки сердце.

— Варь, мы просто разговаривали. Кира заехала, чтобы узнать, как у меня дела, — Красавин выдает мне порцию запоздалых оправданий.

— Разговаривайте, я зарядку возьму и уйду, — мертвым голосом бормочу я и начинаю пятиться назад.

— Варь, какая, блядь, зарядка! — матерится Макс и протягивает руку, чтобы удержать меня.

— Завтра заберу, — отшатываюсь от него как от прокаженного и, развернувшись, на пятках со всех ног бегу прочь.

Вылетаю на улицу, размазывая по щекам солёные слезы, несусь вперед, не помня себя. Холодный ветер хлещет в лицо, в ушах барабанит пульс. Ломает, корежит, выворачивает изнутри. Задыхаюсь, глотая ядовитую боль, икры наливаются свинцом. Сзади нагоняют тяжелые шаги.

— Варя, не дури, — вопит Красавин, хватая меня за ворот пальто, словно безродного щенка за загривок. Дергаюсь изо всех сил… и оказываюсь в его стальных объятиях. — Угомонись. Всё, — он тяжело дышит мне в затылок, крепче припечатывая к себе. — Я сам не знал, как от нее отделаться. Хорошо, что ты пришла. Спасла меня, Варь, — хрипло шепчет Макс, потираясь щекой о мой взмокший висок. Сердцем чувствую, что не врет. Не умеет он. Уж если беспределит, то в открытую.

— Зачем впустил? — надрывно всхлипываю, затихаю, обмякнув в его руках.

— Черт попутал. Не надо было.

— А если бы я не пришла?

— Не знаю, Варь, — и снова честно, как есть, а лучше бы соврал. Сейчас я бы съела любую ложь.

— Сволочь ты, Красавин!

Развернувшись, набрасываюсь на него с кулаками. Бью, не жалея сил, обзываюсь последними словами, реву белугой. Терпит, молчит, ждет, когда выдохнусь, а в глазах гребаная жалость. Ни сожаление, ни вина. Жалко ему наивную дурочку, которую по глупости подобрал.

— Со мной тоже черт попутал? — опустив руки, сипло спрашиваю я.

— Ты — очень хорошая, Варь, — взяв мое лицо в ладони, сталкивает нас лбами. Не то он говорит. Не то. — Просто мы не в подходящее время встретились, — пронзительно смотрит в глаза, нежно поглаживая большими пальцами мои щеки. — Поэтому у нас все через жопу.

Мимо проезжает такси, осветив нас фарами. Я отстраняюсь, сминая пальцами его рубашку. Слез не осталось, в душе зияющая дыра. Отчётливо понимаю, к чему он ведет, но трусливо оттягиваю печальный конец.

Позволяю обнять себя за плечи, отвести домой, вытряхнуть из пальто и усадить на тот самый диван, где недавно ехидно ухмылялась выдра.

— Куда она делась? — подозрительно озираюсь, зябко натягивая рукава свободной водолазки. Меня все еще потряхивает, но это больше нервное.

— Уехала на такси.

— Оперативно, — хмыкаю я, брезгливо стряхивая с сиденья длинный волос. — Линяет твоя лахудра.

— Она не моя, — хмуро выдает Красавин.

Не знаю, как держусь, чтобы не ляпнуть о грязном инциденте в гостевом коттедже Даниловых.

— Но у нее явно на тебя большие планы.

— Мне плевать на ее планы, Варь, — нейтральным тоном отзывается Максим, ставит на столик два чистых бокала. Не заметила, когда он успел убрать предыдущие, особенно тот — с отпечатком яркой помады на ободке. Плеснув виски в оба бокала, один протягивает мне. Зависнув, растерянно смотрю на его руку, испытывая желание садануть по стеклянному донышку так, чтобы все содержимое выплеснулось ему в лицо.

— Выпей немного. Озноб поможет снять, — не испугавшись моего кровожадного взгляда, миролюбиво настаивает Красавин.

— Я без запивки не умею, — понюхав янтарную субстанцию, передергиваю плечами и морщу нос. — Воняет. Гадость.

— Ладно, сиди. Сейчас что-нибудь принесу.

Макс ненадолго сбегает на кухню и возвращается со стаканом кока-колы. Со сладкой газировкой с горем пополам вливаю в себя пару глотков. Макс наблюдает за моим перфомансом, едва сдерживая хохот. Для него видимо в порядке вещей хлебать неразбавленный виски, букет там какой-то смаковать. Или это в коньяке смакуют? В общем, мне фиолетово, кто, что и как любит пить, меня от одного запаха воротит. Может, я подсознательно не переношу крепкие напитки? Жизнь научила, к чему может привести злоупотребление этой гадостью.

Макс берет пуф у стены, ставит напротив меня и садится. В глазах сосредоточенное выражение. Я нервно сглатываю, понимая, что ничего хорошего сейчас не услышу.

— Варь, поговорить надо, — начинает сразу с серьезной ноты.

— Давай, говори, — небрежно жму плечами. Храбрюсь, конечно, но и по мозгам шибануло не хило.

— Мне отличное место предложили. Агентство мирового уровня. Попасть туда огромная удача, а для большинства фотографов — недостижимая мечта.

— Супер. Поздравляю, — нахмурившись, выдаю первое, что приходит в голову.

— Я уезжаю, Варь, — произносит с нажимом.

Сердце обрывается, по спине снова ползет озноб. Вряд ли речь о банальной командировке, но я все-таки рискую уточнить:

— Куда?

— Сначала в Париж, там штаб-квартира, а потом куда отправят, — лаконично и кратко отвечает Макс.

— Куда, например?

— Не знаю, Варь. В любую точку мира.

— А это опасно?

— Задания разными бывают и связанными с рисками для жизни — тоже. Но это все неважно. Я смогу заниматься настоящей фотографией, делать что-то полезное в мировом масштабе, фиксировать историю, снимать места, где еще не ступала нога человека, — с горящими глазами перечисляет Максим.

— А такие бывают? — недоверчиво спрашиваю я.

— Вот и узнаю, — он широко улыбается, демонстрируя обаятельные ямочки на щеках.

— Мне расскажешь?

— Конечно, расскажу, — с энтузиазмом кивает Макс. — Если ты будешь мне писать, — добавляет без улыбки.

— Надолго уезжаешь? — спрашиваю упавшим голосом.

— Да, Варь, — подтверждает мои