Мне бы в небо (СИ) - Митрофанов Даниил

— Сомневаюсь. Нам всем неоднократно говорили, что на курс будут отбираться двадцать четыре человека. А нас сейчас тридцать девять. Вот и выходит, что перебор в пятнадцать человек. Если при обучении будут использоваться новейшие методики, то скорее всего, они разработаны именно для такого числа учащихся. Но я не претендую на правду в последней инстанции. Это всего лишь мои предположения.

После моих слов все ребята задумались. В наступившей тишине я отчётливо услышал какой-то слишком подозрительный шорох, на улице. Наверняка это был кто-то из кураторов. А может, они сейчас все там собрались. Решили послушать, о чём мы тут разговариваем. Звукоизоляции у палатки никакой, поэтому отлично слышно, даже наши негромкие разговоры. Особенно если встать поближе к говорящим. А мы сейчас совершенно не думали о том, что кто-то может нас услышать, и говорили достаточно громко.

— Слышали? Кто-то решил проверить, о чём мы тут говорим. Всё же первый день, как нас объединили. Да ещё и этот утренний поход к подполковнику. Будут теперь следить за нашим каждым шагом. — произнёс, кто-то из ребят. Кто я так и не понял. Слишком плотно они все стояли, а освещение в палатке было паршивым. Но спасибо, что хоть такое было.

— А ты думаешь, до этого за нами не следили? Мы сколько раз заставали своего куратора, стоявшим ночью возле нашей палатки... Так что мы уже давно привыкли. К тому же скрывать нам нечего. Наша цель успешно пройти все испытания и поступить на новый курс. — Слово взял Андрей, начав говорить нарочито громко.

— И теперь этого хочется особенно остро. Банально для того, чтобы узнать, для чего проводят подобный отбор. Словно из нас собираются делать не лётчиков военно-транспортной авиации, а спецназовцев, которые будут не только крошить врагов пачками, а ещё и угонять вражеские самолёты прямо с грузом вооружения, новейших технологий, каких-нибудь богатств и так далее. — пошутил я, пытаясь немного разрядить обстановку.

Просто после слов Андрея, все как-то резко напряглись, словно до этого они не знали, что кураторы наблюдают за нами едва ли не круглосуточно. И вот такие подслушивания входят в их работу. И ничего удивительного в этом нет. По крайней мере, для меня.

Мои слова заставили многих ребят улыбнуться, а двое и вовсе рассмеялись. Вот только было достаточно и тех, кто смотрел на меня совершенно серьёзно. Мои слова не показались им шуткой, и о чём-то подобном они думали сами. Вот так хотел разрядить обстановку, но походу дела сделал только хуже.

Сам я был уверен, что это не так. Ну не стали бы набирать обычных ребят, только окончивших школу для подобного эксперимента. Для этого взяли бы выпускников военных училищ, или тех же десантников, срочников отслуживших в спецназе или других подобных подразделениях. Да и готовить подобных диверсантов, а я думаю, что именно так бы назывались, описанные мной бойцы, нужно было бы на вражеских машинах, которые нам бы предстояло угонять. Без должного обучения, какими бы мы ни были умелыми пилотами управлять незнакомым самолётом будет практически нереально. Одна ошибка и самолёт разбился.

— Ну про спецназовцев, которые будут крошить врагов пачками, ты явно загнул. — нарушил затянувшуюся паузу Рябов. — Встречался я с этими спецназовцами во время службы. Рассказывали они нам немного о своей подготовке. Времени учиться ещё и пилотированию, по всем правилам, изучая все необходимые дисциплины у них тупо нет. Так что это вариант явно отпадает. Для меня гораздо более правдоподобным является вариант, что нас просто будут готовить для пилотирования каким-нибудь новейшим самолётом. А может, и вообще, аппаратом, способным летать в космосе. Ведь есть же космическая станция и даже вроде на неё космонавты летают. Живут там. Эксперименты какие-то проводят. Так почему нашим учёным и конструкторам не создать этакий космический самолёт? Там вроде и скорость можно гораздо большую развить и враги такой самолёт никогда не достанут. Ни одна ракета просто не долетит. А если и долетит, то попади в самолёт, который двигается на скорости в несколько тысяч километров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я смотрю, ты у нас прям знаток в области космоса и современного вооружения? — Взял слово Крымов. Показывая всем, что он не просто так собрался поступать в лётное и неплохо разбирается в полётах. — Представляешь, какие перегрузки в таком случае должен будет испытывать пилот? Человек банально не выдержит. Многие из нас потеряют сознание уже при 10—12G. Подобные перегрузки вполне можно получить и на современных истребителях. А ты говоришь о полёте в космосе, где нет никакой атмосферы и теоретически летательный аппарат может разогнаться до очень больших скоростей. Гораздо быстрее скорости звука. На данный момент звуковой барьер может преодолеть только один транспортный самолёт ТУ-144. И насколько знаю, он довольно плохо выдерживает нагрузку при полёте на таких скоростях.

А парень прав. Если я правильно помню, коммерческая эксплуатация 144 была прекращена как раз в семьдесят восьмом году. После очередной катастрофы. Эти самолёты могли просто начать разваливаться во время полёта. Как это случилось во время какой-то выставке, вроде во Франции. 144 просто развалился в воздухе при выводе его из пикирования. И главной причиной все называли нагрузки, вызываемые полётом на сверхзвуковых скоростях. А это больше 1200 километров в час.

Да и смысла в использовании сверхзвуковых самолётов для гражданской авиации никакого не было. Слишком это было дорого и практически не окупалось. У нас был ту-144, у французов и англичан их Конкорд. Пусть Конкорд и пролетал почти на тридцать лет больше нашего Ту, но в итоге и эти самолёты завернули.

Несмотря на первоначальный успех иностранной модели и её революционность, вскоре выяснилось, что с экономической точки зрения она совершенно невыгодна. Летал самолёт в основном по маршруту из Парижа в Нью-Йорк и обратно. Время в пути занимало всего три часа, но за это время самолёт выжигал до 8 тонн топлива на одну тонну полезной нагрузки. Если грубо, то для доставки к месту назначения 10 человек с одним чемоданом каждый, требовалось 8 тонн топлива.

При этом самолёт требовал более дорогого и долгого обслуживания. Конкорд работал в более сложных условиях, чем обычные лайнеры, и кроме обычного обслуживания, надо было ещё проверять прочность конструкции, иногда даже с использованием рентгеновского оборудования. Всё это приводило к долгим простоям, и даже на земле самолёт требовал на своё содержание очень много денег. Не говоря уже о закупочной стоимости самого борта, которая тоже была намного выше, чем у обычного реактивного самолёта.

Насколько я помню билет на Конкорд из Парижа в Нью-йорк и обратно стоил порядка десяти тысяч долларов и это было в девяностых. Позволить себе летать на подобных самолётах, могли только очень богатые люди. За возможность пересечь атлантику всего за три часа нужно было заплатить огромную сумму.

— Саша прав. Сейчас просто не существует таких технологий, чтобы самолёты могли летать в космосе. Максимум высоты, который нам доступен сейчас километров двадцать. Выше стратосферы пока никак не подняться.

Практически все ребята смотрели на нас с Крымовым, с открытыми ртами толком не понимая, о чём мы вообще говорим. Но ничего после начала обучения они все прекрасно поймут. Мы ещё довольно долго разговаривали о возможности того, что нас готовят для управления какими-то совершенно новыми самолётами. Но так и не смогли прийти к общему знаменателю.

Саша утверждал, что это непременно какой-нибудь сверхзвуковой самолёт, способный летать на очень больших высотах. А я придерживался того, что это какой-нибудь реактивный самолёт нового поколения. Или же серьёзная модификация уже существующего самолёта.

Это после распада союза строительство гражданских лайнеров практически прекратилось, как и разработка новых моделей, а сейчас с этим проблем пока никаких не было. А вот в две тысячи двадцать втором были и ещё какие. Практически все самолёты крупнейших гражданских авиакомпаний были иностранного производства. Боинги и Аэрбасы. Конечно, ещё оставались и наши 134 Тушки и 76 Илюши, но использовались они только для грузовых перевозок.