Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды - Дана Томас

и хлопка.

Компания получила неплохой пиар, став участницей выставки «Вещи: современна ли мода?» в MoMA в 2017 г., на которой впервые предстали платье Стеллы Маккартни для Bolt Threads и футболка Zoa от Modern Meadow. Для выставки Unmade разработала современную версию классической бретонской тельняшки, в которой полосы на спине свивались в подобие узора пейсли. Посетители также могли создать собственный узор на интерактивном тачскрине. К весне 2018 г. Unmade получила $4 млн от инвесторов, включая лондонские венчурные фирмы Connect Ventures, Felix Capital и LocalGlobe. Это позволило компании переехать на один этаж выше – по-прежнему в подвальной части, без окон, но в более просторное помещение – в Somerset House Studious, платформу и экспериментальное рабочее пространство технологических стартапов, финансируемое Somerset House Trust. Организаторы также смогли нанять больше сотрудников – к началу 2019 г. число приближалось к тридцати, – чтобы быстрее и эффективнее выпускать программное обеспечение.

В то сырое зимнее утро, выходя из георгианского особняка на берегу Темзы, я поняла, что в очередной раз познакомилась с группой увлеченных британских новаторов-идеалистов, преисполненных решимости положить конец существующему положению вещей в моде. Я спросила Дилис Уильямс из Центра устойчивой моды (Centre for Sustainable Fashion), почему, на ее взгляд, так много реформаторов приезжает из Лондона или работает там.

«В других столицах модой движет стремление сделать что-то красивое, приемлемое для всех, эстетически приятное, – ответила она. – В Лондоне же главным мотивом всегда было “Да пошли вы!..” Главное здесь – быть против чего-то и в то же время быть частью чего-то».

Герберт Уэллс, Олдос Хаксли, Филип Дик и Курт Воннегут – все они пытались разобраться: присуще ли технологиям зло изначально или им свойственно пробуждать зло в человечестве? Экономист эры прогрессивизма Торстейн Веблен превозносил технологии, полагая, что они способствуют добру. Поезда, самолеты доставляют человека повсюду, а непосредственные контакты с другими культурами способствуют эмпатии и взаимному уважению. Однако Воннегут, чудом уцелевший при бомбардировке Дрездена, не разделял такого мнения. Как он показывает в своем романе «Бойня № 5», овладение достижениями науки способно привести к невообразимым ужасам. Например, когда мы загрузили в самолеты атомные бомбы и сбросили их на Японию, убив 80 тыс. человек в одно мгновение. (Кстати, Иссей Мияке пережил бомбардировку Хиросимы.)

Добродетель техники, как, например, в случае того, что делают Unmade, ван Херпен и Шмидт, в особенности роботов, состоит в том, что теоретически она способна упразднить адскую работу «Коттонополиса», швейных фабрик Triangle, Tazrin и Rana Plaz; и тогда фабрики станут походить на тот чистый, тихий, оборудованный согласно процессу Jeanologia завод, что я видела в Хошимине. Но как быть с реальностью Воннегута?

Собирая материал и проводя исследования для этой книги, я услышала все «за» и все «против». Роботы отнимут рабочие места, необходимые беднякам, и уничтожат молодую экономику развивающихся стран. Роботы создадут лучшие рабочие места, усовершенствуют навыки работников и поднимут эту самую экономику на новый уровень. Роботы исключат потери. Роботы будут производить немыслимое количество одежды. Роботы приживутся только в богатых экономиках. Роботы захватят все и везде.

В каждом разговоре и споре звучали две постоянные темы.

Роботы наступают.

Они радикально изменят способы производства и продажи одежды.

«Цифровой потребитель обслуживается аналоговой цепочкой поставок», – заметил Джон Торбек, председатель совета директоров Chainge Capital, консалтинговой фирмы в области цепочек поставок. Автоматизация подразумевает «урегулирование информационных потоков»[461].

Как и 3D-печать, идея роботов не нова. В действительности это явные наследники водяных рамок и ткацких устройств Аркрайта – машин, присвоивших себе работу, которую веками выполняли люди. Как и 3D-принтеры, роботы трансформировали американское автомобилестроение: в начале 1960-х гг. это были аппараты точечной сварки, а затем, в 1970-х гг., манипуляторы, способные собирать конструкции. Однако на этом они, разумеется, не остановились. Роботы уже больше двадцати лет выполняют хирургические операции. Они становятся компаньонами человека во многих сферах. Весной 2018 г. я видела очаровательного полугуманоидного робота в опрятном темно-синем пиджаке, болтающего с прохожим на железнодорожной станции в японском городе Курасики. «Пеппер» производства SoftBank Robotics умеет различать эмоции и используется для того, чтобы делать людей счастливыми, – для этого он и находится на станции в час пик.

Опять-таки, мода была тяжела на подъем. Единственный дизайнер, заигрывавший с роботами, – Александр Маккуин. В 1999 г. в финале его шоу «№ 13» на модель Шалом Харлоу была направлена пара дергающихся роботизированных рук – вроде тех, что окрашивают машины. Модель в девственно-белом платье-бюстье с кринолином стояла на вращающейся платформе с зафиксированными ногами, и, пока она крутилась вместе с платформой, словно балерина в шкатулке, металлические конечности прыскали на нее черную и желтую краску. Цена была назначена исходя из критериев искусства перформанса, а не в расчете на будущее производство одежды.

Понадобилось вмешательство Министерства обороны, чтобы силком втолкнуть индустрию моды в эпоху роботов.

Еще в конце нулевых команда бывших исследователей Центра разработки передовых технологий Технологического института Джорджии (Georgia Tech’s Advanced Technology Development Center) начала экспериментировать с применением роботов в швейном деле. Это был тот же мозговой трест, который совершил прорывы в разработке алгоритмов самоуправляющихся автомобилей. Ученые выдвинули гипотезу, что технология, удерживающая машину в полосе движения, способна заставить роботов делать ровные швы. Они были опечалены крахом индустрии производства одежды в Джорджии после НАФТА и считали, что передовые роботизированные фабрики могли бы вернуть это производство в «Персиковый штат». В общем, райтшоринг.

В 2012 г. исследователи получили грант на $1,26 млн от Управления перспективных научно-исследовательских проектов Министерства обороны (Defense Advanced Research Projects Agency, DARPA) – подразделения, способствовавшего созданию интернета и автомобилей с автопилотом, – на «производство одежды с нулевым использованием живого труда». Министерством обороны двигали финансовые мотивы: на действительной военной службе состоят 1,3 млн человек, и всем нужна форма, которая, согласно законам США, должна производиться исключительно на родине. Американские работники швейной индустрии получают почасовую оплату; роботы нет.

Команда создала прототип, на который обратил внимание Паланисвами Радж Раджан, уроженец Индии, получивший образование в Америке житель Атланты, называющий себя «серийным предпринимателем»[462]. Я узнала о нем во время посещения Fashion for Good в Амстердаме: он был одним из благотворителей, деятельность которых освещалась в «салоне инноваций». Он возглавляет инвестиционный фонд CTW Venture Partners – аббревиатура расшифровывается как «изменить мир» (change the world). Раджан выделил несколько миллионов долларов, стал председателем совета директоров компании, получившей название SoftWear Automation, привлек дополнительное финансирование, в том числе больше миллиона долларов от Walmart Foundation, и, по его собственным словам, «превратил разработку из научного проекта в коммерческий продукт». Он окрестил автоматы швейботами (Sewbots) и зарегистрировал это название как торговую марку. (К 2018 г. DARPA выделило на них в общей сложности около $2 млн, Walmart Foundation – $2 млн, а CTW Ventures –