Распутья. Добрые соседи - Оксана Панкеева

Макс то и дело ловил себя на странном ощущении, что воспринимает происходящее как не совсем реальное. Будто все это происходит не на самом деле. Или на самом деле, но не с ним. Видимо, сознание не успело еще воспринять и переварить скоропалительное решение умереть и защищалось как могло.

– Удачи, – тихо пожелал Ален.

Морриган молча сложила пальцы от сглаза – на всякий случай, а вдруг мысленно тоже можно…

Эльф и мумия почему-то подошли вплотную и встали по бокам.

– Отойдите, – хмуро бросил Макс.

– Не обращайте внимания, – извиняющимся тоном попросил Феандилль. – Мэтр Ушеб хотел подробнее рассмотреть этот не известный ему ритуал. Мы просто постоим, мешать не будем.

– Поклянитесь, – подозрительно сощурился Макс. Не хватало, чтобы этот ненормальный праведник додумался испортить ему все, пытаясь спасти!

– Клянусь Создателем, мы не помешаем вам узнать все, что вы хотели.

Макс сгреб за шею обреченную курицу и поднял нож. Никакой торжественности момента он по-прежнему не ощущал. А может, так и должно быть? Вот так, буднично и деловито, – брызги крови на покрывале, мелькание ножа, знакомые, как азбука, куриные потроха, заученные до автоматизма слова, сто раз пережитое пронзительное ощущение падения…

Скаррон действительно никуда не делся – примчался на зов, как самый обычный покойник. Или, напротив, мог бы уклониться, но жажда поквитаться хоть с кем-нибудь из врагов оказалась сильнее…

Он стоял с той стороны, такой же бесстыдно голый, каким его нашли, даже без украшений – наверное, каким был в момент смерти, и смотрел через невидимую грань с затаенной надеждой. «Войди же, войди, дай мне тебя достать!» – умоляли его глаза.

Макс подошел ближе.

– Ну что, сам скажешь, как защищаться от излучателей, или мне все же войти? – произнес он, внимательно следя за противником. Не потому, что надеялся услышать ответ, – чтобы вызнать нужные сведения, их сначала требовалось вытащить наверх. Надо, чтобы источник об этом думал.

– Входи, – пригласил тот. – Входи, и все узнаешь.

– Конечно, узнаю, – спокойно согласился Макс. – Ты же не сможешь не думать об этом, верно? Ты знаешь, что мне нужно, – защита от излучателей и филактерий Нимшаста. И ты будешь изо всех сил стараться не думать о них.

– Я ничего тебе не скажу, – снисходительно усмехнулся некромант.

– Правда? А что именно ты мне не скажешь?

Бывший Повелитель злорадно оскалился.

– Ты не прочтешь мои мысли оттуда. Тебе придется войти.

– А ты уже думаешь? – с живейшим интересом уточнил Макс.

– Какая разница? Ты все равно не войдешь.

– Войду, если хочешь. Как только ты представишь себе то, что мне нужно.

Еще некоторое время они препирались, обмениваясь шпильками и подначивая друг друга. Сколько именно – трудно было сказать, течение времени здесь либо не чувствовалось, либо сильно искажалось. К тому же большая часть внимания уходила на поддержание должного сосредоточения и анализ поведения противника.

Вскоре Скаррон начал нервничать, его раздражение становилось все заметнее, а контроль над собой – все слабее. И когда он окончательно потерял самообладание, Макс резко, без предупреждения шагнул вперед, торопясь слиться с полупризрачной фигурой по ту сторону.

Ледяной холод сковал его в первые же секунды контакта, тело мгновенно отказалось повиноваться, но он не стал отвлекаться на ерунду. Сознание, еще живое и неподвластное смертному оцепенению, ринулось вперед и ворвалось в хоровод чужих воспоминаний, образов и мыслей. Нужный образ он нашел сразу – наверное, очень уж старательно пытался его враг не думать об этом проклятом ритуале. Запомнить увиденное и понятое заняло какой-то десяток секунд, и за это время неумолимая хватка холода добралась до сердца и легких. «Наверное, так умирают, когда тонут», – невольно подумал Макс и тут же оборвал лишние, ненужные мысли, отвлекающие от главного. Он еще жив и будет жив еще хотя бы минуту, нужно срочно найти… Запомнить будет легко…

Из последних сил борясь с мучительным удушьем, он словно сквозь слой зеленого желе с трудом рассмотрел место и отметил название. Затем что-то холодное и склизкое залепило глаза и набилось в нос, и больше он уже ничего не видел.

«Получилось?» – тревожно шепнул голос в глубине сознания, уже распадающегося под напором подступающей смерти.

«Да, – зачем-то ответил Макс, хотя это было уже никому не нужно. И добавил, словно сам себе в утешение: – Это будет недолго…»

Удушливая зелень вдруг вспыхнула красным, огненные разводы поплыли перед глазами, опять обретшими способность видеть. Или это зрительные центры мозга решили умереть красиво…

В следующий миг безумная вспышка боли пронзила сердце, и беззвучный крик увяз в горле, забитом зеленой жижей. А потом… потом сверху потек жидкий огонь. Он обжигал, как настоящий, и это было невыносимо больно, но в его объятиях плавилась и утекала мерзкая зелень и отступало леденящее дыхание смерти. Через несколько мгновений Рельмо смог сделать первый судорожный вдох, после чего с минуту стоял на коленях, надрывно выкашливая остатки зеленой слизи – скорее воображаемые, но организм ведь просто так не убедишь…

Занятый восстановлением дыхания, он не сразу понял, что ни огня, ни холода, ни беспросветной зелени больше нет, что он опять может видеть, слышать и двигаться, вот только глубоко в груди по-прежнему щемит и ноет. Он торопливо поднял руку, пытаясь себя ощупать, и наткнулся на торчащую из груди рукоять.

– Ну, может, ты встанешь наконец, столько можно ползать! – раздраженно произнес кто-то прямо над ним.

Макс отпустил находку, оперся ладонями о пол для устойчивости и поднял голову.

Над ним стояли божества из пророчества. Это ничего, что Карающий Меч Света был одет в форму Конфедерации, а его острые уши несолидно торчали из-под серебристых кудрей. Зато от него и в самом деле исходило сияние, а надлежащий волшебный меч можно было даже пощупать, потому что именно он сейчас торчал у Макса в груди. И пусть Повелитель Божественного Огня имел совершенно идиотский вид в красной хламиде по колено, из-под которой торчали тощие кривые ноги в плетеных сандалиях. Зато его ниспадавшие до пояса волосы в самом деле были огненно-рыжими, а тот самый огонь Макс ощутил на собственной шкуре не далее как минуту назад.

– Прошу меня извинить, – виновато произнес эльф, протягивая руку. – Позвольте мне забрать меч.

И, не дожидаясь разрешения, схватился за рукоять и рванул.

Макс невольно вскрикнул от боли и опять на время забыл, как дышать.

Его подхватили под руки и помогли встать.

– Поторопитесь. Вам нельзя долго здесь оставаться.

– А… разве я не умер? – выдохнул он первое, что пришло в голову, и тут же догадался, что сморозил глупость.

– Да ты выйдешь отсюда, или тебя пинком выкинуть?! – Хотя облик почтенного Ушеба здорово изменился в этой реальности, сварливый нрав остался прежним. И при всей его хамской беспардонности он был прав в одном: оставаться в туннеле нельзя ни единой лишней секунды.

Макс торопливо сделал несколько шагов назад и остановился у входа, как всегда.

– Но… как?

Эльф смущенно повертел в руках меч, состоящий, казалось, из чистого света, и улыбнулся.

– Не могли же мы вас бросить здесь одного.

– Как вы вообще туда вошли?

– С той стороны, – ухмыльнулся куфти, указывая себе через плечо.

– Мы ведь оба умерли, – добавил Феандилль. – И теперь можем ходить этим путем.

– А этот меч? Как получилось, что…

– Что он вам не повредил? Он и не может повредить живому.

– И священный огонь тоже, – добавил Ушеб.

– А почему вы не использовали свой меч против лича?

– Потому что он нематериален, – терпеливо пояснил эльф.

Макс перевел взгляд на его напарника, и тот даже не стал дожидаться вопроса.

– Да задери тебя кошки, что такого в моих волосах?! Неужели ты думаешь, что я всю жизнь ходил лысым?

– Нет, я не о том… Но… их цвет… несколько непривычен для куфти. Неужели в ваше время…

– Вот же тупой! – искренне изумился ископаемый мэтр. – В мое время приличные люди свои лохмы красили! В разнообразные приятные глазу цвета! Ты хоть узнал что хотел, трепло?!

– Да… – с трудом вспомнил Макс. – Спасибо.

– Да не за что! – хором рассмеялись герои пророчества. – Иди уж. Там ведь все волнуются.

Макс в последний раз оглянулся на их довольные ухмылки и побрел в сторону выхода.

Время завтрака давно миновало, и приближалась пора обеда, а шестеро мужчин так и сидели по лавкам в напряженном оцепенении, даже не пытаясь поискать на кухне еду. Впрочем, пятеро из них прекрасно знали, что поиски все равно ничего не дали бы, – все, что оставалось съедобного, они нервно догрызли еще ночью, а заниматься стряпней, когда за стеной, можно сказать, помирает хорошая знакомая, казалось всем кощунством.

Джеффри Стоунбридж мысленно клял себя за неосмотрительные слова, которые запросто могли оказаться сглазом. Могли и не оказаться, в конце концов, бывают и просто слова, но уж слишком явно все сложилось – стоило ему ляпнуть о всемогущей природе, как она тут же повернулась к ним задницей. Вернее, младенца повернула. И не задом, а спиной. Поперек.