(не)моё чудовище (СИ) - Деметра Фрост

ясно как день.

И именно мне надо эту хреновую ситуацию исправлять.

Поэтому я протягиваю руку, крепко обнимаю ее и притягиваю к себе. Девушка дергается и щерится, как кошка - разве что волосы дыбом не встают. А еще тихонько всхлипывает и бьет меня кулачком в грудь.

- Скотина, - повторяет она с безнадегой в голосе. И быстро-быстро хлопает ресницами, будто прогоняя с глаз непрошеные слезы.

Я внимательно вглядываюсь в наступившее девичье лицо, с легкостью считывая с него яркие эмоции и чувства. Ничего потаенного - всё на виду. И мне это по кайфу, потому что ну вот не умеет Самойлова играть. Не умеет от слова “совсем”.

Я будто ощупываю черты ее лица своими глазами. Ласкаю и нежу, пытаясь согреть взглядом. И когда она пытается снова отвернуться, перехватываю второй рукой острый подбородочек и возвращаю к себе.

Сверкнув небесно-голубыми глазами, Ника недовольно хмурится и поджимает свои пухлые губки.

- Уймись, девочка, - прошу я тихо, - Нам надо поговорить, это правда. Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Не сейчас, не здесь. Но немного позже. И когда мы поговорим…

Я на секунду прижимаюсь губами к ее рту, но этого достаточно, чтобы Ника, затрепетав, подалась мне навстречу - откровенно и честно в первую очередь с самой собой.

И это, бессомненно, заводит. Я прекрасно помню, как страстно и живо она отзывается в постели на ласки. С какой легкостью отдается и с какой жадностью берет. Как стонет и кричит от настоящего удовольствия и как открыто выражает все свои эмоции и желания.

Но у нас была всего одна ночь. Всего одна гребаная ночь! После которой я исчез, оставив какое-то стремное сообщение и просто попал.

Определенно, Ника вправе на меня злиться. Но еще больше она все-таки хочет продолжения банкета, ха! Чем и надо воспользоваться!

Но не в машине, в самом деле! Еще и в присутствии водителя!

Надо сделать все правильно, если уж она, несмотря на всю свою боль и злость, все-таки тянется ко мне.

Поэтому едем в больничку.

Там я снова несу ее на руках и она больше не трепыхается и не артачиться, чтобы показать себя сильной и независимой женщиной, а доверчиво и крепко обнимает меня за шею, хотя в этом и нет никакой нужды - держу я ее крепко и надежно. Но ее объятия теплые и очень приятные. Я с каким-то диким остервенением вдыхаю запах ее волос и духов и ощущаю под пальцами мягкое и податливое тело.

Поэтому я и сказал Алексею, решившему мне помочь, сидеть на жопе ровно и покойно ждать, когда мы закончим.

***

- Куда едем, Лем Маркович? - спрашивает он, когда спустя час мы возвращаемся.

- Домой, Алексей, - командую я.

- Нет! - неожиданно сурово кидает, хмурясь, Самойлова.

- Почем нет? - интересуюсь приличий ради.

- Я не собираюсь ехать к тебе домой, Лев Маркович.

Я широко улыбаюсь.

- Отчего ж?

- Спасибо тебе, конечно, за помощь, но… - девушка морщится, - Но я домой. К себе домой.

- Да без вопросов!

Вместо того, чтобы оскорбиться или обидеться, я почему-то счастлив, как полудурок.

- Приглашаешь в свою обитель, - я не спрашиваю - утверждаю!

Глаза малышки знакомо вспыхивают. Но молодец - не перечит и не спорит. Лишь гордо задирает свой носик и отворачивается к окну. Я опускаю взгляд пониже, с наслаждением любуясь высоко вздымающейся грудью, обтянутой ярко-красной тканью, а потом еще ниже - на голые и гладкие коленки, лишенные колготок. А все из-за того, что надо было делать рентген, а потом - перевязку лодыжки. Теперь травмированная часть ее тела туго обмотана медицинским бинтом, а маленькая аккуратно ступня сверкает пальчиками с нежно-розовым лаком на ногтях.

Изумительная ступня, надо сказать. И ноготочки - тоже прелесть. Да и все остальное… Мм… Чувствую себя котом, претендующий на свежие сливки.

- Уверен, я заслужил за спасение прекрасной девушки чашку кофе, - говорю я жарко, наклонившись к ней и прижавшись носом к тонко пахнущему виску - без нужды, но с дальновидными перспективами.

Ника снова ожидаемо вздрагивает, резко поворачивается и бросает на меня полный оскорбленного достоинства взгляд.

- Тебя никто не приглашает. И вообще, у меня сегодня дела…

- С твоим растяжением? - я красноречиво кладу ладонь на изящную икру, - Какие могут быть дела, кроме как лежки на постели в приятной компании?

- Это с твоей-то? Ну уж нет, увольте!

- Не капризничай, девочка, - усмехаюсь я, сжимая свои пальцы чуть повыше повязки, - Это самый подходящий момент для… “поговорить”.

- Зачем? - щурится девушка.

- Зачем - что?

- Ты сам знаешь!

- Зачем говорить? Знаешь, для людей нормально - общаться, узнавать друг друга, приятно проводить время в компании.

- Я не об этом!

- Знаю, - мягко говорю я, снова прижимаясь к женской скуле и слегка потеревшись о нее носом, - А еще я знаю, что ты сама, до нервной дрожи и мокроты в своих трусиках, хочешь того же…

- Пошлятина какая! - взвивается Ника, но при этом вспыхивает и краснеет. Снова!

Потому что я чертовски прав! Особенно когда на точеных ножках нет капрона и ее мягкая кожа особенно ярко чувствует прикосновение моих пальцев. И наверняка представляет, как они могут оказаться в куда более важных и интересных местах…

Да я тоже представляю, что тут скрывать. Это ведь не сложно - вспомнить ту ночь и все те витиеватые штучки, что мы творили… И подумать о том, что еще не успели сделать - тоже не сложно.

- Ладно, - сдается девочка, вздохнув грустно и как-то… потерянно, - Только для начала надо купить кое-что… У меня планы были. И позвонить.

Я с любопытством наблюдаю за тем, как Самойлова, наклонившись к водителю, говорит ему, куда надо подъехать. И поощрительно киваю, когда Алексей вопросительно оглядывается на меня.

Потом - на то, как девушка звонит кому-то и говорит, что не сможет сегодня приехать. Я готов напрячься, но слышу женский голос на той стороне. Не раздраженный, но заметно расстроенный.

- Прости. Я обязательно заеду попозже. С тортом и инжиром, как и договаривались… Нет, ничего не случилось, небольшая… кхм… авария. Несколько дней буду на больничном. Эм…

Собеседница что-то эмоционально щебечет, и Самойлова забавно морщится.

- Потом, Кать. Я позвоню и все-все расскажу. Правда. Обещаю. Передавай привет Артуру и ребятам. Да, пока-пока. И я тебя