Измена. Мой непрощённый (СИ) - Соль Мари

Вспоминаю невольно, что именно в этот период Илья изменил. Хотя в тридцать лет ещё клялся в любви. То же будет и с Витей! Я знаю. Вот только… что будет со мной? Я, как глупая дурочка, «дую на воду»! Но я так боюсь потерять его после, спустя много лет. Когда прирасту к нему кожей и мясом. Что мне куда проще проститься сейчас.

Официант приближается. И я намерена сделать заказ. Пока жду его, съем что-нибудь. И пускай меня после стошнит! От волнения, или от раннего токсикоза. Настолько раннего, будто ребёнок, цепляясь за жизнь, заставляет меня передумать.

«Пожалуйста, не убивай», — звучит его голос в моей голове. Или я просто уже обезумела, от этих бескрайних сомнений?

Мы не виделись несколько дней. А теперь я сама пригласила его пообедать. Витя скучал и звонил ежедневно. Разрывая мне сердце! Ведь я всё решила. Я стану убийцей! Возьму на себя этот грех. И он не узнает об этом. Никто не узнает! Разве что, Мишка… Но он сохранит эту тайну. Ему нет причин выдавать.

— Слушаю, — говорит официант, молодой паренёк. И застывает с улыбкой.

Я, разложив на столе папку с меню, начинаю перечислять:

— Пожалуйста, суп-пюре, рыбу в кляре, картошку, салат из свеклы, и… чай зелёный с кокосовым муссом.

Выдыхаю. Наемся для храбрости! На голодный желудок совсем тяжело говорить.

Сначала на стол ставят суп. И я берусь поглощать его жадно. Так, что парнишка с подносом, умильно сощурившись, желает:

— Приятного аппетита.

— Спасибо, — киваю в ответ.

Со вторым расправляюсь в два счёта. Остаётся десерт. Его не решаюсь начать. Кажется, силы закончились. Просто сижу и смотрю на красивый стаканчик, в котором белеет, подобно сугробу, кокосовый мусс. В голове — пустота! Зато желудок наполнен. В таком состоянии проще порвать то, что сама же так тщательно сшила.

Убеждаю себя, что так надо. Что я буду крайне жестока к нему и к себе, если оставлю ребёнка. Или ещё хуже, снова совру! Если сделаю этот аборт, не сказав. И тогда заблужусь окончательно в собственных чувствах…

Повторяю в уме разговор. Конечно, всё может пойти не по плану. Пускай лучше он обвинит, обзовёт. Пусть плеснёт мне в лицо этим чаем! К его приходу напиток остынет уже…

Я готова стерпеть его ненависть. Но любовь не готова стерпеть.

«Витя, мне нужно кое-что сказать тебе. Это важно! Послушай. Нам нужно расстаться. Почему? Потому, что я не способна дать тебе то, что ты хочешь. Как, что? Семью и детей. Ты всегда говорил, как для тебя это важно. Знаешь, я много думала и поняла, что не стану рожать. Возможно, мне стоило это сказать ещё раньше. Но вышло сейчас. Так что я не хочу тебе врать…».

Он начнёт убеждать меня, говорить, что готов подождать. Но в этот момент мне особенно важно быть стойкой!

«Это жестоко, но если ты хочешь семью и детей, то уже не со мной. Я не призываю тебя выбирать. Как по мне, выбор здесь очевиден. Ты должен двигаться дальше. А я остаюсь».

Он замолчит, как обычно молчит, когда злится. А потом выдаст что-нибудь, вроде:

— У тебя появился другой?

Такие упрёки лишь только отсрочат момент неизбежного. Я скажу ему:

— Нет.

Хотя проще было бы согласиться. Да, другой! Я влюбилась в другого. И потому расстаюсь. Но я не хочу ему врать! Он — второй в моей жизни мужчина. Но он первый во всём. Даже Илья не давал мне подобной свободы, такого бескрайнего чувства азарта и жажды познать своё тело с нуля.

Помню, как мы узнавали друг друга ещё на заре отношений. Но узнавание это поспешно закончилось. Сначала квартирный вопрос, после — рождение сына. А там и Дианка себя не заставила ждать. Секс был тёплым, щемящим, но страсть поутихла. Осталась любовь. Я полагала, что что-то осталось…

На часах уже без десяти. Всего десять минут до его появления. Сколько продлится беседа? Я планирую сразу начать! Ведь с каждым сказанным словом, сделать это будет труднее. Эти десять минут я сижу, как на иголках. Дышу через раз, или совсем не дышу. Потом, когда голова начинает кружиться, я хватаюсь за стол. Порываю сбежать. И мысленно радуюсь, что слабость не даёт сделать и шагу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дальше будет больнее. И мне, и ему. Это я знаю наверняка! А расстаться придётся. Ведь он не сумеет быть верным, да я и не стану его умолять. Тошнота подступает, и я вынимаю из мусса лимонную дольку. От кислоты сводит зубы, но я продолжаю сосать. Приступ проходит. Но боль остаётся внутри. На зажившую рану ложится ещё одна, новая.

Я решила! Уеду. На время. Куда угодно. Хоть бы на море. Одна. Динку сплавлю папуле. Денис уже взрослый, справится сам.

Сможет ли Витя оставить Дениса работать в своём автосервисе после всего? Я не вправе настаивать. Но вдруг он ему не чужой?

«Ну, где же ты?», — думаю я, оживляя смартфон.

Время идёт. И уже пять минут опоздания. Порываюсь ему позвонить, но запрещаю себе это делать. Пусть не торопится! Любая минута даёт мне возможность подумать и выбрать слова.

«Прости», — я скажу это твёрдо. Чтобы слёзы опять не нагрянули в самый ненужный момент. А простит ли? Какая в том надобность? Если сама я себя не прощу…

Решаю наведаться в дамскую комнату. И в этот момент оживает смартфон.

«Витя», — читаю и вижу его фотографию. Игривый, пронзительный взгляд. И улыбка! Которую я не забуду уже никогда.

Сажусь, понимая теперь, какую тяжёлую ношу взвалила на плечи. Если даже взять трубку так трудно. То какой разговор тет-а-тет? Я провалюсь! Не смогу. Не сумею сказать ему всё, что задумала. Я проболтаюсь о том, что внутри меня теплится жизнь. И тогда…

Я беру себя в руки. Звонок обрывается. Видимо, долго тянулись гудки. Решаю набрать его снова. На этот раз жду уже я. А когда где-то там раздаётся щелчок и звучит незнакомый мне голос, я замираю и с трудом умудряюсь промямлить:

— Алло.

Всё, что после, звучит сквозь туман. И в какой-то момент весь привычный мне мир неожиданно рушится…

Глава 55. Илья

Машину я водить не любил никогда. Куда проще сидеть на пассажирском сидении. Как это делает Джек! Хорошо, что для провоза в машине собак не существует особых правил. И никто не оштрафует меня за то, что мой единственный пассажир не пристёгнут.

Включаю погромче радио и напеваю под нос. Сегодня меня ожидает «финальная битва». Снежанкина мама ждёт в гости того, кого она в своё время гнала. Что ж, я постараюсь быть максимально воспитанным и дипломатичным. Когда хочу, у меня получается! Тем более, Снежа сказала, что полдела сделано. Мама уже назвала меня «зятем», а значит, пора.

До Торжка половина пути. Я не с пустыми руками. В багажнике сыр и вино. Взял на фабрике пачку свежих конфет. Тех, что нравятся будущей тещё. Сначала умаслю, потом объявлю, что люблю её дочь. И, конечно, как водится в набожных семьях, попрошу её хрупкой руки. Закроем глаза на тот факт, что мы почти год живём вместе, а спим и того больше. Сделаем вид, что Снежана невинна, а я не гожусь ей в отцы.

Джек спит. Точнее, внимательно дремлет. Я даже как-то привык к этому псу. У нас много общего! Мы любим пожрать и глазеем на сучек. Я всегда подбираю ему поизящнее, помолодей.

— Смотри, вот эта! Скажи, хороша? — говорю я, увидев болонку.

Джек снисходительно хмыкает: «Да, мол, сгодится».

Возможно, и у него где-то растут свои дети. Только вот он совершенно не знает о них. У собак всё не как у людей. Если ты — полукровка, то спрос никакой! Вот был бы ты чистокровным породистым псом, и каждая сучка бы втайне мечтала тебе покориться.

Я уехал, так и оставив в неведении Настю. В какой-то момент я хотел обратиться к нему напрямую. Представил себе, как прижму его к стенке. Как заставлю сознаться во всём! Пусть скажет ей сам. Но подумать легко, а вот сделать…

Достаточно было представить лицо. Настиг взгляд, затуманенный влагой. Правда всплывёт! Обнажится, как лес по весне. И станет видно всё то, что скрывал милосердный покров. Это случится! И боль, что она испытает, будет во много раз больше, чем та, что почувствует Виктор. Её сердце опять разобьётся! И хоть на сей раз не я стал причиной тому. Но я виноват изначально. Их отношения — плод нашей боли. И нашей любви.