Рептилия - Томас Тимайер

Я с трудом перевел дыхание. И все же мне повезло: удар выбил меня из опасной зоны. Малони же, напротив, находился в эпицентре происходящего. Каким-то образом ему удалось вскарабкаться на поплавок, но, к несчастью, он потерял свой арбалет. Он угодил в самую топь, и у охотника не осталось возможности добраться до него, прежде чем монстр нанесет следующий удар. Мокеле же почти полностью вышел из воды. Теперь его мощное тело находилось непосредственно над Малони. По сравнению с монстром он казался крошечным карликом. А я лишь беспомощно наблюдал за тем, что происходило с австралийцем. В этот момент над озером раздался мощный выстрел.

Сикспенс…

Каким-то непостижимым образом ему удалось снова залезть в лодку, и уже оттуда он выстрелил в доисторическое животное из самого большого ружья для слонов, которое только нашлось у Малони. Раздался глухой шлепок. Из глубокой раны в основании лапы мокеле брызнула кровь, все вокруг содрогнулось от крика зверя. Значит, мокеле все же уязвим. Вновь посмотрев на его кожу, я заметил на ней множество шрамов, которые были густо покрыты водорослями.

Мокеле развернулся и замешкался. Он увидел Сикспенса, но, видимо, не мог решить, кого из противников следует убрать первым. Шипя, он снова повернулся к Малони, который до сих пор не достал своего оружия. Тогда раздался второй выстрел.

— Нет! — закричал Малони. — Сикс, прекрати немедленно! Сейчас же заводи мотор и уходи отсюда.

Но оказалось слишком поздно. Второй выстрел изменил тактику мокеле. Зверь нырнул под воду и направился к надувной лодке. За его движениям можно было следить по волнам. Паническими рывками Сикспенс пытался завести мотор, пока мокеле несся на него, как скоростной поезд на беспомощного пешехода. Сикспенс понял: на лодке ему не уйти. Он бросил оружие в воду, а сам прыгнул за борт, видимо, надеясь, что зверь атакует лодку. Но этого не случилось.

Я видел, как открылась и захлопнулась пасть мокеле, я слышал стальной лязг и ужасный крик. Мы потеряли Сикспенса из вида, а вода окрасилась в красный цвет.

Мокеле еще дважды проплыл вокруг злосчастного места, а потом скрылся под водой в кроваво-красном облаке из брызг и пены.

— О боже, нет! — кричал Малони в ужасе.

Уже не обращая никакого внимания на опасность, он прыгнул в воду и поплыл к своему другу, который лежал без движений на поверхности воды, всего метрах в пятидесяти от берега.

Через несколько минут австралиец вышел на берег, таща позади себя тюк, который совсем недавно был живым человеком. Наблюдая за происходящим издалека, я понял, что мои самые страшные опасения сбылись. Я увидел безжизненное тело Сикспенса. Одной ноги не было совсем, а другая болталась на венах и сухожилиях. По всему его животу виднелась зияющая рана, настолько большая, что из нее вываливались кишки. Глаза Сикспенса были распахнуты, в них застыл ужас, его кожа была прозрачно-серой. Когда Малони положил, своего друга на землю, из его грудной клетки раздался хрип.

Сикспенс был еще жив.

Малони упал на колени возле него. Казалось, он плакал, но я не мог сказать этого наверняка. Вполне возможно, его щеки были просто мокрыми от воды. Он посмотрел на меня покрасневшими глазами, а его голос звучал тихо и дрожал:

— Пожалуйста, мистер Эстбери, помогите мне спасти его!

Я сел рядом с чернокожим австралийцем и убрал влажные волосы с его лица. Он не узнал меня.

— Это бесполезно, — ответил я. — То, что он еще жив — это чудо. Но он выполнил свой долг, как обещал.

При этих словах Сикспенс поднял голову и посмотрел на своего друга так, как будто только что вспомнил его.

— Черт, Стью, — прошептал он, — он все же догнал меня.

— Держись! — ответил Малони, и было заметно — он испытывал адские муки. — Ты поправишься, поверь мне!

Абориген покачал головой и кашлянул кровью.

— Ладно, хорошо, — прохрипел он. — Но ты мог бы сделать мне еще одно одолжение…

— Все, что скажешь, мой друг! Все, что скажешь.

Сикспенс попытался улыбнуться.

— Оставь в покое Элиши… Она хороший человек. Она не заслужила дурного обращения…

Улыбка застыла на его лице, он кашлянул в последний раз и обмяк.

Я зажмурился.

Когда я снова открыл глаза, рядом стояли Элиши и Эгомо. Никто не проронил ни слова. Все в недоумении смотрели на Стюарта Малони, который держал на руках своего мертвого друга, словно бы укачивая его. Лицо охотника стало серым, его глаза лихорадочно блестели. Элиши положила ему руку на плечо, чтобы хоть как-то проявить участие, но короткий взгляд в ее сторону дал знать, что было бы лучше не трогать Малони, и уж тем более — не утешать.

— Нам нужно похоронить его, — сказал я. — Начинает смеркаться, а с заходом солнца у воды соберутся хищники.

Малони кивнул и вытер рукавом испачканное лицо. Он посмотрел на разрушенный самолет, как будто хотел еще раз убедиться в том, что там уже ничего нельзя спасти. Затем он встал с земли и понес нашего друга в лагерь. Мы следовали за ним в траурной процессии.

Когда же мы добрались до лагеря, у всех на глаза навернулись слезы. Малони нашел подходящее место для могилы у подножия хлопкового дерева и начал копать яму саперной лопатой. Мне показалось, что могила маловата для обычного человека среднего роста. Но потом я перевел взгляд на изувеченное тело и все понял. Тело Сикспенса лежало на земле, Малони снял со своей шеи амулет и положил его на грудь Сикспенсу. Потом он произнес какие-то слова, которые я совершенно не разобрал, и замахал руками. Его жесты напомнили мне ритуальные заклинания индейских шаманов. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из нас сможет сказать прощальные слова, он засыпал останки землей, достал свой охотничий нож и воткнул его в ствол дерева. Быстрыми, точными движениями он вырезал что-то на коре. Зарубка следовала за зарубкой, обнажая красный, влажный ствол дерева. Когда Малони отошел назад, я увидел, что на дереве вырезано всего лишь одно слово: «Nyngarra!»

Буквы выглядели так, словно были написаны кровью. Я не знал, что значит это слово, но оно явно не предвещало ничего хорошего. В растерянности я посмотрел на Элиши, но по ее реакции понял, что она тоже ничего не понимает. А Малони, казалось, и не хотел ничего объяснять, поэтому я предпочел ни о чем его не спрашивать. Быстрым движением австралиец вытер сверкающий нож о брюки. Я было подумал, что он спрячет его обратно в ножны, но он сделал нечто, что заставило мое сердце замереть на несколько секунд. Австралиец хладнокровно засучил рукава и провел острым лезвием по коже. Тут же проступила кровь, и несколько капель упали на землю. Он поднял с могилы горстку земли и потер ей рану. Должно быть, это было чертовски больно, но у Малони не дрогнул ни один мускул.