Два капитана - Андрей Фёдорович Ермошин

посмотрел на друзей. Затем, словно поняв, что это просто треп и ничего серьезного пока не предвидится, снова опустил голову на лапы и вздохнул. Получилось так, будто он осуждает этих излишне говорливых двуногих. Парни невольно заулыбались.

– Да уж, вижу. Я, когда голову повернул, думал, первый раз в жизни кверху задницей обделаюсь! Да, кстати! А как так получилось, что он сюда попал? Не, прикид, все дела – это я понимаю. Но, насколько знаю, у врачей такой коцаный билетик за отмазку не канает.

– А, – махнул рукою Дикий, – здесь-то как раз все просто. Мы с Гретой как-то ночью пошли на пляж купаться, а там главврач этой больнички с подругой плескался. Они с Гретой знакомы.

– Ну и что? – удивился Конан.

– Да ничего. Просто ему за пятьдесят, а подруге той – дай бог двадцать.

– Все равно ничего не понял, – тяжело вздохнул Сергей.

– Да пока ты тут в реанимации отвисал, как-то само собой выяснилось, что супруга главврача не шатенка, как та подружка, а крашеная блондинка, и ей, жене в смысле, не двадцать, а тоже явно за пятьдесят, да и весит она под соточку. Эдакая Брунгильда, из тех, что БТР на скаку остановит, бой-баба. А главврач – дай бог, если чуть больше полтинника, да и росточком метр в кепке, да еще в прыжке. Маленький, тихонький интеллигент. Короче, прибьет она его, если узнает. Так что, Конан, у нас с тобою в этой больничке карт-бланш. Можно хоть рогача приводить, и даже без халата. Это мы с Ацтеком поприкалываться решили, тебя повеселить.

– Повеселили, базара нет. Чуть не обделался со смеху, – снова хмыкнул Конан. – Я тут, Вань, пока валялся, вот о чем подумал. Такими темпами долго мы с тобою не протянем, кончат нас. Не те, так эти. Или еще кто-нибудь. Мало нас, чтобы жить здесь и ни под кого не прогибаться. Это пока народ не понял, кто мы и что мы, они остерегаются, а как поймут, что за душой у нас никого нет, так и кончат. Массой задавят.

– Еще неделю назад, Серый, я бы стал спорить с тобой. Потому как все, кто до сих пор на нас тут прыгать пытался, по меркам СОБРа не более чем начинающие в вопросах силовых решений. Не соперники нам от слова совсем. Но после случившегося спорить не буду. Прав ты на все сто: мало нас. Всю жизнь начеку не будешь, и близких от всех бед не убережешь, – немного подумав, ответил Дикий. – Только что делать-то? Рекрутов набирать и тренировать? Долго и нудно это, да и лениво.

– А если наших свистнуть оттуда? У Старикова ж получилось.

– Из СОБРа или Донбасса?

– Без разницы откуда, главное, чтобы люди надежные были и чтобы интересно им было сюда переезжать. Как думаешь?

– Нормально, думаю. Но есть одно но! Третий закон СОБРа помнишь?

– Вот ты сволочь, Дикий!

– По-омнишь! Но повторю: инициатива наказуема! Так что думай, составляй списки и прикидывай, как кого лучше агитировать. И как только выползешь отсюда, займемся.

Тут дверь в палату дернулась, но, уткнувшись в тело невозмутимого Ацтека, замерла в приоткрытом состоянии.

В щель удивленно заглянула медсестричка, ойкнула, обнаружив причину, по которой не может попасть внутрь, и, запинаясь, сообщила, что больному нужно делать перевязку.

Потом сообразив, что ко всему прочему больной не лежит, а сидит, возмущенно пискнула и куда-то умчалась.

– Так. Спалились мы, Ац, – протянул Иван. – Ладно, дружище, ты тут давай выздоравливай, а нам пора. А то чую я, что нагорнут нам сейчас барбарисок по самое не балуйся! Все, Конан, помчались мы! Будут прессовать – вали все на меня. У меня, ты ж помнишь, индульгенция.

С этими словами друг и его пес скрылись за дверью, а Конан еще некоторое время сидел и улыбался, вспоминая добермана в чепчике.

25. Клуб «Красная роза»

В Порто-Франко начинало смеркаться, вследствие чего жизнь в промзоне постепенно замирала. Можно было даже сказать, что вместе с темнотой на эту часть города опускалась тишина, если бы не парочка тихонько бубнящих двигателей вентиляционных систем на небольших производствах суточного цикла. Праздно шатающихся граждан здесь отродясь не было, а редкие автомобили припозднившихся работников лишь на какие-то мгновения оживляли унылую картину с бесчисленными серыми заборами на заднем плане. То есть если днем кто-нибудь еще мог обратить внимание на щуплого араба, быстро шагающего за неимением тротуара прямо по порядком разбитой асфальтовой дороге, то сейчас обращать внимание было просто некому.

Араб целеустремленно двигался в сторону КПП на въезде в город. Возможно, он должен был завтра куда-то уезжать с конвоем и торопился вернуться из центра в одну из многочисленных гостиниц для транзитников. Почему шел пешком? Да кто ж его знает? Может, человек растратился в пух и прах, и на такси банально денег не хватает, а может, просто прогуляться решил перед сном. Порто-Франко – свободный город, и до таких мелочей здесь никому нет дела.

То, что финансовые дела у припозднившегося посетителя промзоны идут не блестяще, подтверждал и его внешний вид – серые штаны, такого же цвета мешковатый пиджачок и застиранный шемах в черно-белую клетку, то бишь арафатка в просторечии.

Несколько раз мужчина переходил на другую сторону дороги, чтобы через сотню метров снова вернуться на левую обочину. Для обывателя закладываемые этим гостем из южных краев зигзаги остались бы необъяснимыми, но человек понимающий мог обратить внимание на то, что все изменения маршрута пришлись на места, имеющие камеры видеонаблюдения. Но это тоже еще ни о чем не говорило.

Наконец араб свернул в один из боковых проходов с притаившимися там двумя десятками гаражей. Подойдя к четвертым по счету воротам, он рьяно принялся бороться со старыми гаражными замками. Что-то там у него не заладилось, поэтому пришлось попотеть, покрутиться у ворот, пока отомкнул. Заодно и проверился на наличие лишних глаз и ушей. Камер в этом проходе отродясь не было, что стало одним из важных моментов, почему выбор пал именно на это место. Вторым важным моментом было наличие неприметного выхода на погрузочную стоянку дальнобойщиков в противоположном конце закутка. Так, на всякий случай.

Быстро прошмыгнув в чуть приоткрытую створку ворот, мужчина аккуратно закрыл ее за собою, при этом навесной замок остался висеть снаружи, создавая иллюзию запертого со стороны улицы гаража. Совершенно не страшась, что свет будет заметен с улицы, поскольку сам скрупулезно уплотнял все щели, скрывавшийся под личиной араба Иван щелкнул выключателем. Сняв с головы арафатку, отер ею выступивший на лбу пот.