Жизнь Бальзака - Грэм Робб

Горе от потери единственного человека на свете, который был на него похож, усугублялось чувствами не такими поучительными. Вместе с чувством ответственности пришло и замешательство. Пусть Бернар Франсуа выглядел не столько отцом, сколько дедом, он был главой семьи, то есть играл роль, которую после его смерти предстояло взять на себя Бальзаку. Хотя он унаследовал все отцовские деньги, они немедленно перешли к его матери. Аннулировать долг, унижавший сына, она и не подумала. И пусть Бернар Франсуа перед смертью предупреждал сына, что его мать «станет его самым опасным и самым хитрым врагом в жизни»395, что отец предпринял, чтобы защитить его? Затевать ссору с «египетской пирамидой», как он называл мать, всегда было трудно, и после этого в душе оставался неприятный осадок. Хуже того, неприятность усугублялась сознанием собственной вины. Когда Бальзаку сообщили о смерти отца, его не было в Париже396; скорее всего, он тогда жил в «Ла Булоньере» у Лоры де Берни и в эмоциональном смысле купался в роскоши397. На свидетельстве о смерти нет его подписи – за брата расписался Анри. Едва ли Оноре успел вернуться к похоронам, которые состоялись двумя днями позже в Сент-Мерри в Париже. Впоследствии в произведениях Бальзака не раз появляются молодые кутилы, которых посреди оргии настигает весть о кончине отца398.

«Цветы уже были смяты, глаза постепенно стекленели, и все были отравлены с головы до ног. В этом временном молчании открылась дверь и, как на пиру Валтасара, Бог сообщил о своем присутствии в виде старого, ковыляющего, седовласого слуги. Он вошел в комнату с мрачным видом и бросил мрачный взгляд на венки, на позолоченные бронзовые кубки и пирамиды фруктов… Наконец, он накинул саван на все это безумие, произнеся загробным голосом:

– Сударь, ваш отец умирает. Дон Жуан встал и махнул рукой гостям, словно желая сказать: “Прошу меня простить; такое случается не каждый день”.

Разве не часто молодых людей настигает смерть отца посреди блеска жизни или в безумной оргии? Смерть, подобно куртизанке, непредсказуема в своих капризах; только смерть вернее, так как она еще ни разу никого не обманула»399.

Призрак Бернара Франсуа (изображенного в карикатурном виде и окутанного противоречивыми чувствами) возникает в трех рассказах, написанных в 1829 и 1830 гг. Эти рассказы увенчали период траура и самопознания в жизни Бальзака. Кроме того, это самые первые рассказы, которым предстояло войти в «Человеческую комедию», и то, что Бернар Франсуа чуть-чуть не дожил до того дня, когда его сын стал знаменит и добился успеха под его фамилией, придает его образу особую иронию. Смерть отца, который всего несколько месяцев не дожил до давно ожидаемого успеха сына, наверное, не просто трогательное совпадение.

Гнев Бальзака, с намеком на злорадство, очевиден в «Эликсире долголетия», опубликованном в «Ревю де Пари» в октябре 1830 г. Умирающий отец дона Жуана просит сына оживить его после смерти, погрузив его труп в волшебное зелье. Вначале сын решает капнуть эликсиром на один глаз. Глаз открывается и, как можно ожидать, смотрит на сына красноречивым взглядом – «думающим, обвиняющим, приговаривающим, угрожающим, осуждающим, говорящим, кричащим и кусающим». Дон Жуан поспешно вытирает глаз отца полотенцем, а эликсир оставляет для себя.

Спустя два месяца в «Карикатюр» появился «Танец камней». Местом действия служит собор Святого Гатьена в Туре, источник детских воспоминаний. «Именно там, устав от жизни, я очутился вскоре после революции 1830 г.», «размышляя о сомнительном будущем и утрате надежд». Бродя по церковному «колонному лесу», рассказчик пережил нечто вроде галлюцинации: по зданию словно проходит дрожь, играет орган, а огромный Христос, распятый на алтаре, «злорадно» улыбается ему, наполняя его душу страхом. Как обычно, Бальзак замел автобиографические следы, переместив в окончательном варианте действие из Тура в Остенде и подчеркнув, что оба рассказа следует воспринимать как аллегории на современное общество: свержение с престола Карла X и ослабление позиций церкви. Но «злорадство» турского Христа очень сильно напоминает противоречивого Бернара Франсуа, воинствующего атеиста, который смотрел на алтарь с презрительной улыбкой, а во времена детства Оноре откровенно издевался над церковью400.

Наконец, в самом страшном из трех рассказе «Палач» (El Verdugo), написанном почти сразу после смерти Бернара Франсуа, вымысел снова пересекается с реальностью. Главный герой, Хуанито, которому, как Бальзаку в ту пору, тридцать лет, спасая честь семьи, вынужден отрубить голову старику отцу. Даже самый отъявленный фрейдист, наверное, счел бы зловещий рассказ излишне символическим. Для нас важно, что «Палач» – первый рассказ, подписанный «О. де Бальзак»401. Появление дворянской частицы совпадает со смертью отца. Она словно тоже часть наследства. Финансово и духовно отрезанный от семьи, Бальзак словно принимал на себя ответственность за близких и наконец-то обрел независимость.

Многочисленные намеки на отцеубийство можно объяснить и более прозаическим образом. К написанию «Палача» Бальзака вполне могли подтолкнуть воспоминания герцогини д’Абрантес. «Эликсир долголетия» стал выжимкой из произведений Ричарда Стила и Гофмана402. Галлюцинацию в соборе Святого Гатьена можно приписать моде на «фантастические» истории и проследить ее истоки вплоть до устрашающего «Сна» Жана Поля Рихтера о смерти Бога Отца (во Франции большую известность получил перевод «Сна» мадам де Сталь). Тем не менее выбор темы и повторение ее в трех рассказах, написанных за довольно короткий период времени, безусловно, имеют значение.

Непосредственным влиянием смерти Бернара Франсуа на Бальзака стало его возвращение к рукописи «Физиология брака», которую он напечатал еще в 1826 г., но так и не опубликовал. Друзья предупреждали его, что труд псевдоученого, в котором легкомысленно и с юмором затрагиваются запретные темы вроде импотенции, сексуальных потребностей и менопаузы, непременно вызовет скандал. Лора вспоминала, как злился брат, когда ему говорили, что он самонадеянно пытается приложить свой талант комика к серьезным вопросам. Трогательно, что Бальзак заранее переплел свой неизданный вариант вместе с брошюрой «История гнева», написанной Бернаром Франсуа: брак также был своего рода безумием, общественной болезнью, данью предубеждениям. Объединившись с отцом под одним переплетом, Бальзак словно признавал, что его произведение, родившееся в более просвещенный век, стало результатом своего рода сотрудничества. Он даже привлек общее внимание к отцу в окончательном варианте книги, которая вышла в конце 1829 г. и была подписана «Молодой холостяк». Чувства Бальзака к отцу воплощены во всей их сложности в образе циничного маркиза де Т. Завещав автору «плодотворные замыслы» вместо звонкой монеты, маркиз учит его, что любовь следует отменить: любовь – «роскошь для общества» и лишь поставляет ему младенцев. «Молодому холостяку» такая механистическая философия кажется тоскливой и пораженческой, немногим меньше трусливого компромисса и стремления к самоуспокоенности. «Если мир в семье приводит к таким отрезвляющим выводам, – пишет он, – я знаю многих мужей, которые предпочли бы войну». Затем, в переносном смысле стоя над могилой, он прощается со «скелетом» отца, «ходячим воплощением брака»403.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});