Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме того, Элджин сохранил очень смутные воспоминания и о попытке самоубийства.
– Я как будто застрял в чужом теле и смотрел чужими глазами. Словно страшный фильм. Но я заранее знал, чем все кончится. Я знал, что надо заплатить жизнью за то, что я отнял ее жизнь, – просипел он. И пояснил, что где-то через месяц очнулся в больнице и узнал, что ему ампутировали и руки, и ноги. Оттуда его перевели в тюрьму, прямо в медсанчасть. Он утверждал, что у него было очень плохое настроение и что он каждый день задумывался о самоубийстве, хотя, по горькой иронии судьбы, не мог ничего предпринять из-за инвалидности.
Поскольку Элджин совершил три убийства, с большими промежутками между ними, но до ужаса одинаковые, мне нужно было ответить на вопрос, не виновата ли система, не подвела ли она Элджина, общество, а главное – жертв. Можно ли было предсказать такое? Анализируя этот вопрос, я старался сохранить объективность и исключить предвзятость, которая могла бы потребовать от меня защитить коллег-психиатров. С какой стороны ни взгляни, с 1998 года, когда Элджина выписали из больницы, депрессия у него была в стадии ремиссии. За ним тщательно наблюдали в государственной службе психиатрической помощи, и в его поведении не было ничего особенно опасного, невзирая на случавшиеся время от времени периоды сниженного настроения. Ни одного случая агрессии, насколько нам известно. И Сабрину предупредили о его прошлом. Если в их отношениях и были случаи домашнего насилия, она о них не сообщала, хотя социальный работник заходил к ним много раз и все выяснял. Может быть, боялась последствий? Боялась, что Элджин ее накажет, боялась, что внешнее воздействие разрушит их отношения? И в самом деле, складывалось впечатление, что депрессия у Элджина в последний месяц перед убийством постепенно усугублялась, хотя оставалась на ранних стадиях. Сохранились записи о том, что раза два он ходил к участковому психиатру и жаловался, что стал слезлив, ему одиноко, а будущее видится в пессимистическом свете. Насколько я мог судить, была проведена полная оценка рисков, и Элджину удалось убедительно отрицать, что у него есть мысли и намерения совершать насилие. Можно возразить, что, учитывая убийства, которые он совершал в прошлом в периоды обострения депрессии, вероятно, нужно было быть в этом вопросе прилежнее и наблюдательнее. Однако трудно обосновать, зачем нужно бросать больше ресурсов на регулярное наблюдение за человеком вроде Элджина, когда на самом деле у психиатров есть много других пациентов, гораздо более агрессивных и высказывающих прямые угрозы. И даже если бы удалось наладить дополнительный мониторинг, что изменилось бы? В то время не было никакой логической причины класть Юджина в психиатрическую клинику, поскольку он не был настолько тяжело болен, чтобы ему требовалась госпитализация. Он аккуратно принимал лекарства, поэтому в принудительном лечении не было необходимости – ни к чему было колоть его иглами. С моей точки зрения, это убийство было импульсивным поступком, бессмысленным и спонтанным. То есть это была полная противоположность всему, что можно было бы связать с постепенно нагнетавшейся яростью, в принципе предсказуемой, или с обострением психической болезни. Хотя у меня не было никаких претензий к каждому отдельному решению, которые принимали и отдельные врачи, и службы, но стоило отступить на шаг назад и просто взглянуть на картину в целом, как становилось ясно: если система допустила, чтобы один человек совершил три одинаковых жестоких убийства, в ней что-то неладно. Та самая туманная, ни за что не отвечающая система. Дело в том, что только крошечная доля убийц повторно отнимает чью-то жизнь (такая крошечная, что невозможно собрать осмысленную статистику). И это обстоятельство в сочетании с тем, что Элджин в промежутках между своими чудовищными злодействами не сообщал, что собирается вернуться к насилию в будущем, и привело к тому, что арсенала служб психиатрической помощи оказалось недостаточно.
Интересно, что Элджина по заданию суда обследовали еще два психиатра одновременно со мной, и все наши заключения оказались разными. Это часто бывает в судебной психиатрии и отражает тот факт, что в какой-то степени все психиатрические конструкты рукотворные и произвольные, в противоположность научно доказанным, и этот факт я готов признать. Один доктор решил, что у Элджина нет никаких психических болезней, а другой поставил диагноз «умеренная депрессия». Я посчитал, что у него легкая депрессия, поскольку, несмотря на симптомы, уровень функционирования у него в целом сохранялся – он ходил на работу дважды в неделю, сам покупал все необходимое, пользовался общественным транспортом и ходил в паб пообщаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Для своего отчета я тщательно рассмотрел все критерии ограниченной вменяемости. И пришел к выводу, что хотя есть некоторые данные, подтверждающие, что в момент убийства у Элджина было какое-то расстройство психического функционирования в виде сниженного настроения, ее тяжести было недостаточно, чтобы существенно повлиять на его умственные способности и лишить возможности понимать значение своих действий, принимать рациональные решения или применять самоконтроль – три главных критерия для такой линии защиты. Да, он, безусловно, вышел из себя во время ссоры с Сабриной, и это говорило как о недостатке самоконтроля, так и о нерациональности суждений. Однако – что, по моему мнению, было важнее всего – это произошло в контексте ссоры, а не было вызвано депрессией. Кроме того, судя по всему, свою роль в убийстве сыграли гнев и нетерпение, а это не психиатрические симптомы. Из этого я заключил, что защита по линии частичной вменяемости не может рассматриваться. Я не рекомендовал перевести Элджина в психиатрическую больницу, хотя отметил, что Элджина следует регулярно обследовать, и заниматься этим должна тюремная бригада психиатрической помощи. Суд согласился. Элджина приговорили к 30 годам тюрьмы минимум, а следовательно, весьма вероятно, что он умрет в тюрьме.
Дело Элджина заставило меня задуматься о том, насколько судебная психиатрия способна проводить анализ рисков. Мы нередко взвешиваем шансы, кто из пациентов кажется особенно опасным, а кто нет, и соответственно распределяем ресурсы. Но мы не можем читать мысли и предсказывать будущее. Иногда мы неизбежно будем ошибаться. Когда я набирал на компьютере судебный отчет по Элджину, мне вдруг стало любопытно узнать, какой вывод сделала бы Дженни. Я позвонил ей и, как я и предвидел, она не выразила никакой симпатии.
– Есть много других людей, которые страдают психическими болезнями, а службы психиатрической помощи получают ограниченное финансирование. Честно говоря, я не думаю, что он заслуживает какого бы то ни было внимания психиатра, – сказала она. – Пусть себе страдает своей депрессией за решеткой. Он-то хотя бы живой, не то что эти бедные женщины.
Я слышал на заднем плане детские голоса – они явно ссорились. Мне стало неловко: когда-то мы с Дженни были близкими друзьями, а до сих пор даже не познакомились с детьми друг друга. Мы договорились встретиться на следующей неделе на детской площадке в парке, равноудаленном от нас.
– Может ли барс переменить пятна свои? – сказала она потом, вернувшись к Элджину. Я не знал, что ответить, и только хмыкнул, понимая, что вообще-то она права.
Глава двадцать шестая. Мрачная реальность
Время шло, и я стал замечать, что родительские обязанности медленно, но верно начинают даваться легче. Повод для осторожного оптимизма – пожалуй, именно так выразился бы какой-нибудь политик. Мальчики реже отказывались есть, реже просыпались среди ночи, реже оставляли маленькие подарочки в штанишках. По утрам от меня требовалось лишь вытереть кому-то попу, отчистить где-нибудь пятно, утереть кому-то слезы (разными салфетками, спешу добавить), а в остальном я мог предоставить мальчиков самим себе. Свой вклад внесло и приобретение двух айпадов. Поскольку дети становились все самостоятельнее, я смог сосредоточиться на работе, особенно по утрам, пока жена еще спала. Разумеется, мне все равно приходилось отвечать на их глупые вопросы.
- Психические расстройства. Шизофрения, депрессия, аффективность, внушение, паранойя - Эйген Блейлер - Прочее / Психология
- Когнитивно–поведенческая терапия пограничного расстройства личности - Марша М. Лайнен - Психология
- Психические убежища. Патологические организации у психотических, невротических и пограничных пациентов - Джон Стайнер - Психология
- Божественная женщина. Деньги и предназначение - Дас Сатья - Психология
- Лаборатория психотерапевта, или По секрету всему свету. Интегративно-примитивистская психотерапия (ИПП). Психотерапевтическая модель личности (цветок). Конформационные реакции защиты (дерево) - Игорь Бегалиев - Психология
- Психологический тренинг. Самоучитель работы с психологической группой - Геннадий Владимирович Старшенбаум - Менеджмент и кадры / Психология
- Убеждение: «минные поля» переговоров - Владимир Козлов - Психология
- Политическая преступность - Чезаре Ломброзо - Психология
- Очарованный женственностью - Дас Сатья - Психология
- Некоторые психические следствия анатомического различия полов - Зигмунд Фрейд - Психология