Чернь и золото - Адриан Чайковски

— Теряем время, — заметил Хизес, не убирая окровавленного кинжала.

— Ты нас сюда завел, ты и выводи, — огрызнулась она.

Тальрик обработал рану как мог: за десять лет ему приходилось заниматься полевой хирургией в самых неблагоприятных условиях. Кольчуга порвалась, но без нее скорпи напрочь бы откромсал руку.

Оставшись ненадолго один, без те Берро, он позволил себе привалиться к стене и закрыть глаза. Ночь выдалась бурная, но худшее еще впереди: повсюду слышался топот стражников. Ладно, пусть. Первым делом они начнут шарить в саду и на верхнем балконе, где осталась целая куча тел, будут смотреть в небо, ища там воздушных убийц. Он тем временем направится совсем в другую сторону.

Именно так — и в буквальном, и в переносном смысле. Вся его жизнь совершила крутой поворот. Даже боль в плече не могла отвлечь Тальрика от предстоящей ему задачи, но он как верный слуга Империи стоял выше личных привязанностей.

Кроме того, он служил Рекефу: при небольшом усилии воображения можно было внушить себе, что это одно и то же.

Многочисленные электрические разряды, ставшие символом мощи осоидов в глазах побежденных, порядком истощили его — придется воспользоваться мечом.

Лучше, конечно, было бы послать к Ультеру те Берро с его агентами, но тогда совершаемое им предательство стало бы совсем гнусным. Если Ультер оставит при себе еще несколько человек свиты или сумеет убить Тальрика лично, в этом будет какая-то справедливость. Отделившись от стены, Тальрик застонал и направился к губернаторскому гарему. Возможность застать старика в конвульсиях страсти исторгла у него жутковатый смешок.

Слуги, попадавшиеся навстречу, шарахались от его мрачной физиономии и окровавленного плеча. На нижних этажах было тихо после охваченного суетой верха — Тальрик точно спускался под воду, чувствуя, как давят на него сомнение и чувство вины.

Нижние камеры охраняли с полдюжины часовых, но Тизамон теперь шел впереди, и Таниса едва успела заколоть в спину последнего улепетывавшего от него стражника. В караульной, где только что играли в карты, валялись тела — ни дать ни взять коллегиумская гравюра, трактующая об опасностях азартной игры. Таниса невольно ужаснулась тому, сколько крови пролито этой ночью и сколько еще прольется.

Тото уже отпирал первую из дверей — не громоздким автоклавом, а взятыми у часового ключами.

— Дальше, дальше, — крикнул ему Хизес. — Она там, в самом конце.

— Я сюда не за вашей командиршей пришел, — отрезал Тото.

Хизес оскалился и стиснул рукоять своего кинжала. Таниса, став между ним и Тото, неожиданно для себя нашла взглядом Ахея.

— Дальше, — подтвердил ном, едва заметно качнув головой.

Тото, однако, уже открыл дверь: внутри содержался пожилой, изнуренный миннец.

— Выходи и возьми в караульной какое-нибудь оружие, — сказал ему Хизес.

Узник, помедлив мгновение, так и сделал.

Тизамон молча занял пост у подножия лестницы, по которой они спустились. Таниса знала, что инстинкт его не обманывает: скоро сюда опять набегут осоиды.

Удача пока не изменяла спасателям, но в Минне стоит большой гарнизон, и вызвать солдат из дворца очень просто. Не удивительно ли, что Таниса понимает отца без слов, что они снова действуют, будто пара рук? «Я удивлю тебя, папа, еще до конца этой ночи, — подумала девушка, — тебе поневоле придется меня заметить».

Еще пара узников, мужчина и женщина, отправились в караульную за оружием; Тото трудился над пятой дверью.

Таниса вспомнила, что миннцы до завоевания слыли хорошими бойцами. Они не такие воинственные, как муравины или те же осоиды, но свою родину готовы защищать до последнего. Это качество может им пригодиться в ближайшем будущем.

Хизес, успевший повернуть за угол и дойти до конца коридора, бегом вернулся обратно.

— Я нашел ее! — кричал он. — Скорее туда!

— Осторожно, Хизес! — предостерег женский голос с той стороны, и рядом тут же прошел разряд. Тото, припав на одно колено, начал пускать болты один за другим; следующий разряд, ударив в стену, опалил ему щеку. Один осоид выскочил под прицел, но впереди было темно, а Тото не слишком метко стрелял. За первым солдатом, прижимаясь к стене, уже крался второй.

— В этом ты не силен, — напомнила Таниса, оттащив расстрелявшего весь магазин Тото в открытую камеру. Мимо двери с треском пронесся новый разряд; Хизес выругался.

Таниса собралась выйти поддержать Тизамона — она знала, что он сейчас предпримет атаку, — но тут в коридоре послышался шум борьбы. Тизамона с Танисой опередили: осоид лежал со стрелой в спине и несколькими ранами от клинка, а над ним стоял дрожащий Ахей. Раненый перед смертью рассек ему ладонь и расквасил губу — не впервые ли Ахею довелось убить человека вот так, в рукопашном бою?

— Хорошая работа, — сказал Тизамон.

Ахей молча кивнул, а у Танисы внутри все сжалось: ее мантид еще ни разу не похвалил.

— Кимена! — окликнул Хизес.

За решеткой, доходящей от пола до потолка, стояла женщина и смотрела на них. Это зрелище оказало странный успокаивающий эффект на всех миннцев.

— Откройте же дверь, — сказала узница, как будто сама составила этот план и давно уже их поджидала.

Ни один из ключей не подошел, и Тото снова схватился за автоклав. Тизамон вернулся к лестнице — Таниса не сомневалась, что скоро там опять завяжется бой.

— Кто эти люди? — спросила Кимена Хизеса.

— Чужеземцы. У них тут двое своих.

— Значит, мы перед ними в долгу.

Тото наконец вскрыл решетку. Кимена, словно королева, выплыла в коридор, и Танисе показалось, что эта девушка всего на пару лет старше ее.

— Дева, Миннская Дева, — почтительно шептали освобожденные.

— Кого вы ищете? — осведомилась Кимена.

— Стрекозида и жуканку.

— Девушка смуглая, с крашеными светлыми волосами?

— Вы ее видели! — вскричал Тото. — Где она?

— Не знаю, в какой она камере, но увели ее вон туда. Помоги им найти ее, Хизес. — Он, не споря, склонил голову, и Кимена благодарно положила руку ему на плечо. — Покажи мне, как выйти отсюда.

Он тут же достал карту. Кимена пробежала ее взглядом и сказала, показывая на миннцев:

— Я пойду с ними. Встретимся у дворца. Поспешите.

Если бы не раненое плечо и не угнетающая перспектива объяснения с Ультером, Тальрик ни за что не допустил бы такого промаха. Увидев впереди нескольких расступившихся слуг, он не обратил на это внимания и лишь потом спохватился. Слуги с обнаженными мечами, к тому же грязные и оборванные? Ультер весь свой штат одевал в темную униформу. Он опоздал всего на мгновение, но оно сыграло свою роковую роль: чья-то рука схватила его за шиворот.

Он стал собираться с силами, чтобы напоследок ударить их током, но замер, ощутив у горла холодное лезвие.

Его окружили чумазые миннцы с осоидскими клинками в руках. Солдат, державший свое оружие в должном порядке, оказал капитану плохую услугу.

Тальрика прижали к стене, и он похолодел, увидев перед собой Кимену. Зверь, заключенный в клетку, вырвался на свободу. Ему вспомнился один гладиаторский бой с участием огромного, с лошадь, жука: тот даже в кольце всадников с длинными копьями наводил на публику страх своими гигантскими жвалами.

— Я вас знаю, — сказала женщина. — Тальрик… капитан Тальрик, не так ли? Из тайной полиции.

— У вас превосходная память, — просипел он.

— Вы меня тоже наверняка помните. Что с вами, капитан Тальрик? В бою побывали? Или неудачно почистили арбалет?

— У меня была жаркая ночь. — Под ее взглядом ему казалось, что она перелистывает книгу всей его жизни.

— Скоро станет еще жарче, — пообещала Кимена. — Куда это вы шли, весь в бинтах? Лазарет, по-моему, в другой стороне.

Он попробовал улыбнуться, и у него получилось, несмотря на ее присутствие — или благодаря ему.

— Я шел убить губернатора Ультера, — сказал он, веря в ее способность отличить правду от лжи.

Ее изумление доставило ему радость, несмотря на прижатый к горлу клинок. Даже Миннская Дева, оказывается, знает не все.

— Борова? Ты собираешься убить Борова?

— С вашего позволения. — Сторонники Девы, число которых возросло примерно до дюжины, таращились на него — кто тупо, кто с недоверием.

— Капитан Тальрик — герой сопротивления? Одно доброе дело во искупление множества злых?

Его улыбка сделалась напряженной.

— Или это просто осоидская политика, вроде недавней твоей интермедии?

— Политику мы принимаем всерьез.

Кинжал отняли так внезапно, что Тальрику показалось, будто горло у него уже перерезано.

— Мне все равно, бескорыстно ты это делаешь или за деньги, переспал он с твоей женщиной, опорочил твое имя или тебе просто интересно, какого цвета его обросшая салом печень. Дарю тебе жизнь, капитан Тальрик — посмотрим, как ты ею распорядишься.