(Не) настоящий ангел - Амалия Март

эмоции. Вот кто точно… козел. Козлы, кстати — тупые животные, в отличие от овец.

— Доверюсь экспертному мнению, — снова смеюсь.

— А вот Арсеньев твой…

О, нет. Только не эта запретная территория. Только секундное просветление наступило, оттого что целых три минуты о нем не думала.

— Он — пес! — подводит резюме Ида.

— Пес? — нервно фыркаю я.

— Ага. Хорошее домашнее животное. Верный друг, партнер, — загибает пальцы. — Защитник.

— Сбежал твой защитник, как только ему на дверь указали, — горько хмыкаю я.

— Правильно, потому что он доверяет человеку, которому отдал свою преданность. Ему сказали идти — он пошел. Но знаешь что? Собаки всегда возвращаются.

Мое лицо искажается от подкатившей агонии. Словно снова собирается предать меня и показать слезы, запас которых должен был иссушиться еще в два часа ночи.

— Звучит… — прокашливаюсь я. — Довольно унизительно. Арсеньеву подходит, да. Настоящая собака! — перевожу терзающую боль в груди в злость.

— Почему унизительно? Опять эти дурацкие навешанные ярлыки, — взмахивает ладонью подруга. — Люди, которые ничего в животных не смыслят, придумали когда-то, что это насмешка и пользуются. Пес — это замечательно. Очень умное и преданное существо в животном мире. Лучше всяких там львов, которые типа цари зверей, а по факту спят двадцать часов в сутки, а охотится для них самка!

— Боже, откуда в твоей голове вся эта информация? — подношу к лицу руку и разминаю пальцами виски, начинающие ломить от тупой боли.

— Мама хотела, чтобы я в сельхоз поступила, помнишь? Я над ветеринаркой думала.

— Надеялась пасти львов?

— А это — для общего развития, — встает и делает ко мне несколько шагов. — Гель, если переводить на человеческий язык, знаешь, что я думаю?

— М?

— Как бы ты не пыталась выставить его в самом негативном свете, я услышала только, что вы капец как по уши друг в друге. Что ты вся в нем. Что он — в тебе. Просто обстоятельства и ваша непроходимая упертость отбирает у вас время.

— У него там жена!

— Они разошлись.

— Они сошлись, едва он только уехал!

— Через год, после его отъезда.

— Он меня бросил!

— Или ты его?

— Ты на чьей стороне, Ида?! — раздраженно бросаю я.

— На твоей! Поэтому и говорю тебе все это. Но если хочешь, я помолчу и просто покиваю. Могу даже за винишком в КБ сгонять, — она раскрывает объятия, в которые я, очевидно, должна нырнуть.

Но ее сочувствующий взгляд, набирающий глубины, только раздражает. Она говорит все не то. Никаких "вся в нем, а он во мне". Неужели не очевидно, что это никакие не "Ромео и Джульетта", это "Апокалипсис сегодня", где вокруг ужас и война, а я теряю связь с реальностью. Острое чувство жалости к себе бьет под дых. И все из-за Иды, ее обнимашек и этого взгляда. Ненавижу это ощущение слабости.

— Я бросила, — отклеиваюсь от столешницы и поворачиваюсь на выход.

— Вино?

— Все привязанности.

Глава 36

— А в самом отеле понравилось? — с энтузиазмом спрашиваю я маму, поддерживая разговор.

Она тараторит в трубку уже двадцатую минуту и все еще застряла на приключениях в аэропорту. Когда ее номер высветился на экране, сердце подпрыгнуло и замерло на секунду, почему-то решив, что это связано с Антоном. Глупость несусветная. За всей этой суетой я и забыла, что сегодня родители возвращаются. Что сказать, дочь года.

— Какой там персонал, Ангелочка! Сказка. И сумку донести помогли, и дверь открыли. Вид из номера был прямо на море! — мама настолько переполняют радостные эмоции, что мне становится еще хуже оттого, что: а) я совсем не могу порадоваться вместе с ней; и б) всю эту неделю о ней даже не вспоминала. Хорошая дочь должна была хоть смс-ки ей кинуть, интересуясь, жива ли там родительница со всеми этими перелетами-трансферами.

Но мне было явно не до этого.

Чувство вины настолько поглощает меня, что я с непривычки даже отключаюсь от разговора на несколько секунд, рассматривая свое на редкость опухшее лицо в зеркальной дверце шкафа.

— И вот, соберемся, я тебе снимки покажу, — выныриваю я из размышлений, как докатилась до такой жизни. — Я столько понаделала. Только ключ тети Вали не забудь!

— Что?

— Ключ. Ты же его не оставила. Принеси сегодня, ладно?

— Сегодня? — как заторможенная переспрашиваю я.

— На ужин. Связь что ли плохая, — голос мамы удаляется, словно она отрывает телефон от уха и смотрит на него. — Ладно, мне еще прибраться надо, у нас посидим, у них в квартире просто апокалипсис.

Это слово неприятно режет слух. Только я сравнивала свою жизнь с концом света, как мама своими экстрасенсорными способностями попала точно в цель одним метким словом.

— К семи тебя тогда ждем, — продолжает тараторить она.

Я ловлю свое безумное выражение лица с округлившимися глазами в отражении и замираю. Прийти. Сегодня. Ужин. С ним.

Нет, нет, нет, нет, нет.

— Мам, — набираю воздух в легкие.

— Ключ не забудь.

— Мам, — повторяю, привлекая ее внимание.

— Кстати, куда ты ведро дела, не могу найти, надо полы помыть.

— Мам! — повышаю голос. — Я не смогу сегодня.

— Что?

— У меня работа, — бессовестно вру я.

Боже, гореть мне в аду. Еще один грех в копилочку к гордыне, чревоугодию и блуду. Даже парочка в одном — ложь родителю, которого почитать велела великая христианская религия. Похоже, зря меня мама крестила, не помогло.

— Но сегодня суббота, — удивляется