Драконье горе - Евгений Малинин

Однако ехать нам было совсем недалеко, так что с горем пополам, но я добрался до главного входа во дворец.

Императорский летний бал!

Поколения моего деда, моего отца, да и мое собственное были воспитаны на балах «Войны и мира», «Анны Карениной», «Трех мушкетеров» – море света, волшебная, чарующая музыка, воздушные наряды дам, танцы, танцы, танцы… любовь, любовь, любовь… интриги, интриги, интриги…

И вот теперь я сам сподобился быть приглашенным на самый настоящий придворный бал!… Императорский летний бал!

Однако, когда мы выехали на небольшую площадь перед главным входом в императорский розовый дворец, она оказалась… пуста. Ни роскошных экипажей, ни снующих взад-вперед слуг, ни разодетых в пух и прах гостей – ничего! Правда, над большими, причудливо изукрашенными дворцовыми дверями ярко пылали бездымные факелы, заливая площадь светом, и едва мы соскочили с лошадей, к нам подбежали неизвестно откуда взявшиеся грумы и, подхватив наших скакунов под уздцы, отвели их прочь.

Мы шагнули к дверям, причем сэр Вигурд чуть приотстал и пристроился за моим левым плечом. Едва мы приблизились, высокие резные двери медленно, торжественно и совершенно бесшумно начали открываться. За ними оказалась совсем небольшая прихожая зала, показавшаяся мне невероятно запущенной – в ее углах я даже заметил паутину. Впрочем, освещена она была едва-едва, так что мне вполне могло это показаться.

Мы переступили через порог, и двери тут же начали закрываться. Когда они сомкнулись, тот неверный, дрожащий свет, что освещал приемную, погас, и нас мгновенно окружила странная, свивающаяся широким жгутом темнота.

В следующий момент в темном пустом зале гулко прозвучало:

– Князь Владимир, шестнадцатый лордес Москов, и маркиз Вигурд, шестой лордес Кашта.

Крутящаяся вокруг нас темнота лопнула, и мы оказались на небольшом возвышении, в огромном, ярко освещенном зале, наполненном сквотами, разодетыми… в пух и прах. Музыки в зале не было, гости императора собирались небольшими группками и о чем-то негромко переговаривались или прохаживались вдоль стен, рассматривая замечательные и достаточно фривольные росписи, расположенные между полуколоннами, делившими стены на равные отрезки. Я почему-то сразу обратил внимание на то, что женщин в зале было очень мало и они составляли отдельные группы, обосновавшиеся в основном вокруг нескольких диванов, стоявших у дальней стены зала.

«Видимо, здешние дамы не слишком любят танцевать… – подумал я, но тут же мне в голову пришла другая мысль: – Или здешние балы устраиваются совсем не для дам…»

Мы с сэром Вигурдом сошли с возвышения и, смешавшись с толпой, также медленно двинулись вдоль стены. Едва мы покинули возвышение, по залу мягко прошелестело:

– Граф Тарта Высокий, восьмой лорд Вагота, с женой и дочерью…

«Ну вот!… – тут же мелькнуло у меня в голове. – И дамы начали собираться! Видимо, первыми на бал собрались… холостяки…»

На возвышении появилась живописная группа из трех сквотов. Впереди стоял невысокий мужчина, наряженный в васильковый камзол, расшитый серебром, белые штаны и короткие белые башмаки. Его еще нестарое лицо было уже сильно обрюзгшим и имело весьма недовольное выражение. Позади него, словно прячась за его спиной, стояли высокая белокурая женщина в роскошном темно-зеленом с золотом платье и лохматым веером в руках и молоденькая девушка, почти еще девочка, окутанная чем-то весьма воздушным, невесомым, розовым. Девушка зачем-то держала в руках… огромного плюшевого медведя интенсивно розового цвета! Чуть наклонившись к уху Вигурда, я тихо спросил:

– Это за что ж его так обозвали?…

– Как?… – не понял маркиз.

– Тарта Высокий, – пояснил я. – Он же ниже собственной жены…

Сэр Вигурд улыбнулся, но ответил вполне серьезно:

– Ну, видимо, один из его предков был и в самом деле очень высок, вот это прозвище к нему и прилипло. А затем оно перешло ко всем его потомкам, уже невзирая на их собственный рост…

– Значит, надо тщательно заботиться о своей репутации… – пробормотал я, и сэр Вигурд немедленно переспросил:

– Что ты имеешь в виду?… Я что-то не понял связи…

– Я имею в виду, – с улыбкой пояснил я, – что надо заботиться о своей репутации, иначе ты получишь прозвище, а потомкам… потом будет всю жизнь… стыдно!… – И тут же с гордостью подумал: «Каков каламбур!»

Семейка лорда Вагота тем временем покинула возвышение, причем сам лорд быстро пошагал в сторону одной из групп, кучковавшейся вокруг высокого худощавого сквота в красном с золотом камзоле, отличавшегося весьма уверенными манерами, а его жена и дочь направились к дамским диванам.

Мягкий ненавязчивый голос вновь прошелестел по залу, объявляя появление еще одного гостя, но мы с сэром Вигурдом как раз остановились возле одной из росписей и, можно сказать… замерли в восхищении, рассматривая ее. Эти настенные росписи настолько заняли нас, что прибытие последующих гостей происходило вне нашего внимания.

Однако шестой или седьмой шепот, прошелестевший по залу, вновь заставил нас повернуться в сторону возвышения.

– Барон Торонт, шестой лорд Гастор!…

Мы с Вигурдом буквально впились взглядами в возвышение для прибывающих гостей, и через мгновение на нем появился молодой еще мужчина необычайно высокого роста и необычайной толщины. Одетый в бархатный, темно-коричневый камзол и такого же цвета штаны, он мгновенно напомнил мне огромного медведя, а длинная, массивная золотая цепь, болтавшаяся на его шее, еще более усиливала это его сходство с огромным и опасным зверем.

Между тем барон Торонт обвел зал быстрым взглядом и с улыбкой направился все к той же группе, возглавляемой длинным, худым сквотом.

Продвигаясь по залу от росписи к росписи, мы с маркизом также оказались невдалеке от этой группы, так что я вполне смог расслышать, о чем заговорили в этой компании.

Вся группа разом повернулась в сторону вновь прибывшего, но первым обратился к здоровяку-барону высокий предводитель:

– Ты, как всегда, припозднился, мой дорогой… Что тебя сегодня задержало?…

Фраза прозвучала несколько насмешливо, но барон этого не заметил.

– Ты же сам требовал, чтобы я ежедневно лично объезжал посты вокруг… заповедника, – обиженно проговорил он, разведя в стороны свои огромные ручищи. – Вот мне и пришлось трястись верхом добрые двадцать коротких миль!

– Ну и?… – тут же посерьезнел длинный.

– Ну и ничего!… – внезапно раздражаясь, ответил барон. – Я вообще думаю, что этот твой… гость… просто умалишенный!…

Губы длинного тронула кривая улыбка, и он отрицательно покачал головой:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});