Мы сгорим вместе. Сводные. - Маргарита Аланина

встречу с мачехой. Тревога, словно торнадо, стягивает мрачные мысли в черное облако надо мной.

Не хочу идти одна. У меня плохое предчувствие. В груди странно припекает, создавая дополнительную ветку страха. Скорее всего, из-за предстоящей встречи с Викторией. А может из-за резкости, с которой папа написал сообщение. Вдруг он сгладил углы…

- Демьян, а ты со мной не хочешь пойти?

- Ноги моей там не будет, - цедит со сжатой челюстью.

- Окей, - выдавливаю улыбку. – Может тебе что-нибудь взять из вещей?

- Бутсы, - отвечает без раздумий.

- Как выглядят?

- Зайдешь в мою бывшую комнату и увидишь треть стены, занятую обувью. Внизу стоит самая замученная пара, их и возьми. Они счастливые, ни одну игру в них не слил.

О, у него имеются счастливые бутсы. Мило. Сентиментально. Чем больше узнаю Демьяна, тем сильнее клокочет сердце.

- Поняла.

Астон тормозит в метрах пятидесяти от дома Покровских. Демьян сжимает мою руку и рывком впечатывает меня в себя.

Застыв, фокусируемся друг на друге.

Глаза в глаза. Дыхание к дыханию.

Мой кошмар наяву и сладкое наваждение в одном лице уничтожает расстояние между нами. Почти касается. Почти…

- Ты ничего не хочешь мне рассказать? – выдавливаю из себя на чистейшем упрямстве. Внутренне я расплавилась и сдалась зеленым глазам, а переступить через себя не могу.

Демьян протягивает руку и обхватывает мой подбородок. Проводит большим пальцем под нижней губой и сипло вибрирует:

- нет. Я хочу, чтобы ты продолжала улыбаться.

Вырываюсь и вылетаю из машины. К черту его. Почему я вообще каждый раз возвращаюсь к этому?! Как избавиться от наваждения?!

К черту..я должна думать о папе и о том, что мне принесет эта встреча.

- Юль, я восстановил номер, - летит мне в спину.

На дне сумки нахожу ключи, которые забыла отдать. И не выбросила. Просто забыла о них. Не даю себе времени замяться, захожу во двор. В это же время Астон срывается с места. Его рычание идеально вторит шуму в ушах.

На стук в дверь никто не реагирует. После второго стука замечаю, что дверь не заперта. Захожу и понимаю почему дверь не открыли. Мачеха с папой ругаются в районе кухни. Иду на их голоса и невольно прислушиваюсь.

Как воришка прячусь за стенкой в столовой. Подмечаю, что атмосфера не изменилась. В доме роскошно и пусто.

- Она не берет, - гаркает папа. Голос злой и добрый и кажется немного чужим. – Ты зачем это сделала? Я тебе запретил использовать мою дочь. Держи – дозванивайся и объясняй, что стащила телефон, пока я был в душе.

Речь обо мне? Сообщения отправила Вика? Интересно…и очень гнусно. Вика меня не особо удивила, если хорошо подумать. Зато от сердца отлегло. Папа в порядке. А телефон я зыбыла снять с беззвучного режима.

- Я хочу знать, что с Демьяном и что он вытворяет за моей спиной, а с Юлей ничего не случится, - у Вики всегда был противный голос или я предвзята?

- Сын с тобой не разговаривает, Юля со мной через губу общается, а ты хочешь, чтобы совсем прекратила? – орет мой родитель.

- Я по твоему виновата? Я? Юля, праведница доморощенная, влезла не в свое дело. Она виновата.

- Вика, не пори ерунду, - никогда не слышала, чтобы папа разговаривал жестко, - Не надо было утаивать от Демьяна, надо было подготавливать его к возможному раскрытию правды.

- Не надо было молчать? Правду, говоришь, надо было сказать? А что ж ты не сказал Юленьке, что её мать умирала, а ты тем временем хорошо проводил время в кровати со мной? А может мне ей рассказать? – надрывно дребезжит Вика.

Закрываю рот ладошкой и опираюсь на стену. Рассеянно смотрю перед собой, переваривая…

Папа изменял маме с Викой? Папа предал нашу семью? Он врал на протяжении трех лет? Они были знакомы?

Бред озлобленной женщины не может быть правдой.

Нет. Нет. Нет.

Папа опровергнет… Обязан!

Прислушиваюсь к гробовой тишине. Не дышу.

- Ты не посмеешь, - разъяренно выкрикивает папа и что-то роняет.

Не опроверг.

Хлопок. Взрыв. Треск.

Адская по силе вспышка разрывает грудь. Сползаю по стене и закрываю уши. Я хочу оглохнуть. Забыть. Исчезнуть. Что угодно, только бы не находиться здесь. Реальность может превратится в пыль. Вместо неё, я распадаюсь на части. Огромный кусок души безостановочно дробит на мелкие части.

Все воспоминания одномоментно превратились в грязь. Он бежал от себя, и меня тащил с собой. Три года я провела наедине со лжецом… Мама тратила последние силы на улыбки для нас, а он…

Мой родной человек- предатель. Он изменял маме… Врал в глаза. Посмел представить мне свою любовницу! Жениться на ней! Привести меня в её дом…

Слепила из нас идеальную семейку уродцев.

Каждый бы Олежке в глотку запихать.

Юль, не надо лезть в это…

Обрывки фраз Демьяна далеким шепотом раздаются в сознании. Детали пазла соединяются в единое целое.

Демьян знал и молчал. Уступил предателю.

Я хочу, чтобы ты продолжала улыбаться…

Не то, что улыбаться, мне дышать сложно. Я замерзаю. От кончиков пальцев ноги ледяная корка нарастает снаружи и внутри.

Из-за стенки продолжают доноситься крики.

- …знает новый адрес Демы. Он уверен, что мальчишеская дурь пройдет и Демьян смирится….

Сильнее закрываю уши. Тошнит от голоса Вики.

- ….Юля и мой сын вместе, поэтому надо держать руку на пульсе, иначе он сам ей все расскажет… - врезается в барабанные перепонки. – Я поговорю с ней сама, объясню, извинюсь, но мне надо с ней поговорить.

Хватит с меня. Не могу слушать. Поднимаюсь на ноги и падаю на стену. Голова кружится.

В тумане дохожу до дверного проема кухни и прислоняюсь головой к нему. Комната плывет перед глазами. Две лживые оболочки видятся мутными пятнами. Моргаю, концентрируя фокус, и мычу что-то.

Они оборачиваются, бледнеют и застывают. Я бы сочла выражения их лиц комичными или абсурдным, если бы хоть что-то чувствовала.

- Юля…- изумляется лжец.

- У меня один вопрос – за что ты так с мамой? – сиплю, давясь слезами, которые не заметила раньше.

Мне необходимы силы для разговора и их мне предаст хорошее воспоминание. Разворачиваюсь и заставляю