Мы сгорим вместе. Сводные. - Маргарита Аланина

себя идти в комнату, которая не стала моей. Знаю, что предатель потащится за мной.

34 Не справился

34 Не справился

Переступив порог комнаты, осматриваюсь. Красиво, удобно, обезличено и чисто. Странно. Я никогда не видела чтобы кто-то убирался в доме, но чистота всегда была идеальной. Наверное, помощница по хозяйству приходила когда дома никого не было…

Прохожу и сажусь на кровать. До ломоты стискиваю покрывало в кулаках.

Тот, кого я считала родным, заходит следом. Я слепо смотрю на пол, невольно наблюдая за мельтешением его ног. Глаза поднять сил нет.

Зачем? Что я увижу? Сожаление? Раскаяние? Мольбу?

Нет, не хочу. Мне нужные только сухие факты. Эмоции папы до меня не дотянутся.

- За что? Мама знала…? – дальнейшие слова застревают комом в горле. Его не проглотить, из-за него не вдохнуть.

- Юль, ты меня совсем чудовищем считаешь? – движение ног замирает напротив меня. Закрываю глаза и отклоняюсь назад. Противно дышать одним воздухом

- А разве нет? Ты изменял маме, и думаешь, что у меня для тебя есть другое слово? – зло усмехаюсь. Щадить его чувства выше моих сил. – Ты-слабак.

- Да, я не справился. Было больно было смотреть как она угасает. Моя любимая женщина превратилось в оболочку. Взгляд пустой... Я не справился… Прости меня, - начинает метаться по новому кругу.

Сильнее стискиваю покрывало, позволяя словам отца рикошетить внутри меня. Любое его слово будет ломать меня. Хочется закрыть уши и сбежать, но…нельзя бежать, надо пройти путь до конца.

- Ты не справился?! Справляться должны были врачи и мамин организм, но не ты. Ты должен был быть рядом! Рядом с ней! А не с какой-то левой теткой! – выплескиваю с энергией, которой не ощущаю.

- Юль, ты ещё маленькая. Не в полной мере понимаешь, что иногда надо делить свою боль с кем-то…что иногда хочется отрешиться от происходящего. Я отказывался видеть Алису беспомощной, она всегда была как мотор… - раздается глухой удар о дверь.

Я не подозревала, что его эгоизм не знает границ. Ему хотелось отрешиться от происходящего… А нам, мне и маминым родителям, не хотелось по его мнению?! Мы были равнодушны?! Маме не было больно?!

- У тебя была я, родители…друзья…кто угодно. Ты сдался… Тебе нормально было смотреть нам всем в глаза?

- Юля…

- И сколько вы всех дурачили? – выталкиваю с ненавистью. Слушать очередное оправдание не собираюсь. Вика говорила Демьяну, что он не понимает, и её муж, похоже, собирается пойти тем же путем. Два сапога....

- Лечение Алисы не давало ожидаемого эффекта, с каждым днем она увядала на глазах. А тут живая, яркая Вика смеется без хрипов и улыбается, - надрывается, будто хочет меня убедить.

- Я спросила сколько, а не чем она тебя взяла! В каждый наш приезд ты был с ней? Ты три года врал мне? – отчаянно ору до рези в горле.

Надо вытерпеть! Надо дойти до конца.

Убеждаю себя, останавливая подступающую истерику.

Он останавливается напротив меня и присаживается на корточки. Его руки трясутся, а мышцы лица ходят ходуном. Не могу смотреть ему в глаза, взгляд останавливается на носу, и я отворачиваюсь.

- Тогда мы с Викой встретились случайно. Я пошел с коллегами в бар, чтобы как-то отвлечься. Вика была там, переживала очередную выходку сына. Коллеги ушли, а я остался. Пересел за барную стойку и мы с Викой разговорились. Дальше…произошло само собой. У нас было несколько встреч…исключительно ради…физиологии. Второй раз мы действительно встретились весной. Поздоровались, выпили кофе, пообщались и поняли, что у нас достаточно много общего.

Новая вспышка агонии вытравливает последние чувства. Они выгорают до основания. Я ничего не чувствую к своему отцу. Родной человек стал для меня безликим после своего признания. Плевать.

Спокойно встречаю взгляд отца. Выдерживаю лавину боли и отчаяния, написанные в глазах. Во мне не возникает новых вспышек эмоций. На пустом месте им неоткуда взяться.

- Что у вас общего? Что? – равнодушно высекаю.

- Юль, ты же сама общалась с Викой. Она не такая как Алиса, но я её люблю, - сипит.

Качаю головой, будто физически возможно оттолкнуть звуки. Слова Олега Крайнова - полнейший бред. Я абсолютно уверена, что Вика - притворщица каких поискать! Или Амур стреляет настолько косо? Разницы нет. Пускай вдвоем катятся к черту со своей любовью!

- А переезды - это побег от себя? – плавлю Олега Крайнова испытующим взглядом.

- Отчасти. Казалось, даже стены давят, смотрят на меня и шепчут « мы знаем, что ты сделал».

- Ты приводил её домой? Ты приводил её в наш дом? – усмехаюсь с горечью. Не удивлюсь, если ответ будет положительным.

- У нас было три встречи, одна в этом доме, две в гостинице, - отвечает, едва шевеля губами, смотрит с запредельной искренностью. Неужели надеется, что правда сейчас станет спасительной?

Больше слушать эти помои не хочу. Остался последний вопрос…

- А Демьян откуда узнал? Вы ему сами сказали? – закусываю губу.

Я ошиблась в том, что якобы ничего не чувствую. В ожидании ответа боль карябает с остервенелым рвением.

Будет двойным предательством, если Деме сказали, а меня мнимо пощадили.

- Он сам сложил факты, так как видел меня, выходящим из этого дома. Ему никто не говорил. Юля, пожалуйста, не возводи Демьяна на пьедестал. Он не заслуживает. Он шантажировал Вику и меня тем, что знал правду, - по-настоящему молит.

Нервно смеюсь, глядя во все глаза на мертвенно бледный силуэт перед собой. Как можно пытаться перевести стрелки на Демьяна? Можно подумать его шантаж хоть как-то может быть равносилен предательству! Тем более, я догадываюсь для чего Демьян пускал в ход шантаж.

- Серьезно? Ты мне указываешь, чувствовать? Ты тот, который любит женщину, которая обманывала собственного сына ради роскошной жизни. Ах да, ты поступал аналогично ради сохранения собственного комфорта. Не тебе говорить куда возводить Демьяна, и чего он заслуживает. Он молчал, имея сотню возможностей вывалить правду! Молчал! Боже, Дема вообще не имеет никакого отношения к твоей измене! ТЫ изменял маме! ТЫ! – ожесточенно выбиваю хрипами. Забываю моргать, когда впериваю безумный взгляд в предателя. Разглядываю черты лица, будто вижу впервые. Я на него похожа. Не копия, но похожа.