Принцессы Романовы: царские дочери - Прокофьева Елена Владимировна Dolorosa

Свадьба старшей дочери императора проходила в соответствии со строгим протоколом, отточенным годами. Сандро писал: «За обрядом одевания невесты наблюдала сама Государыня при участи[и] наиболее заслуженных статс-дам и фрейлин. Волосы Ксении были положены длинными локонами, и на голове укреплена очень сложным способом драгоценная корона.

Я помню, что она была одета в такое же серебряное платье, что и моя сестра Анастасия Михайловна и как все Великие Княжны в день их венчания. Я помню также бриллиантовую корону на ее голове, несколько рядов жемчуга вокруг шеи и несколько бриллиантовых украшений на ее груди.

Наконец, мне показали невесту, и процессия двинулась. Сам государь Император вел к венцу Ксению. Я следовал под руку с Императрицей, а за нами вся остальная Царская фамилия в порядке старшинства. Миша и Ольга, младшие брат и сестра Ксении, мне подмигивали, и я должен был прилагать все усилия, чтобы не рассмеяться. Мне рассказывали впоследствии, что хор пел божественно. Я же был слишком погружен в мои мысли о предстоящем свадебном путешествии в Ай-Тодор, чтобы обращать внимание на церковную службу и наших придворных певчих».

Правда, свадьба закончилась происшествием. «Ропшинский дворец и соседнее село были так сильно иллюминованы, что наш кучер, ослепленный непривычным светом, не заметил маленького мостика через ручей, и мы все – три лошади, карета и новобрачные упали в ручей. К счастью, Ксения упала на дно экипажа, я на нее, а кучер и камер-лакей упали прямо в воду. К счастью, никто не ушибся, и к нам на помощь подоспела вторая карета, в которой находилась прислуга Ксении. Большая шляпа с страусовыми перьями Ксении и пальто, отделанное горностаем, – были покрыты грязью, мои лицо и руки были совершенно черны. Князь Вяземский, встречавший нас при входе в Ропшинский дворец, как опытный царедворец, не проронил ни одного слова…

Нас оставили одних… Это было впервые со дня нашего обручения, и мы едва верили своему счастью. Может ли это быть, что никто не помешает нам спокойно поужинать!

Мы подозрительно покосились на двери и затем… расхохотались. – Никого! Мы были действительно совсем одни. Тогда я взял ларец с драгоценностями моей матери и преподнес его Kсeнии. Хотя она и была равнодушна к драгоценным камням, она все же залюбовалась красивой бриллиантовой диадемой и сапфирами.

Мы расстались в час ночи, чтобы надеть наши брачные одежды. Проходя в спальную к жене, я увидел в зеркале отражение моей фигуры, задрапированной в серебряную парчу, и мой смешной вид заставил меня снова расхохотаться. Я был похож на оперного султана в последнем акте…»

Этот роскошный серебряный халат преподнес, по семейной традиции, будущему зятю сам император. Когда-то, в свою первую брачную ночь, он надевал точно такой же.

За первые двенадцать лет брака у супругов родилось семеро детей – Ирина (1895), Андрей (1897), Федор (1898), Никита (1900), Дмитрий (1901), Ростислав (1902), Василий (1907). «Сам я неизменно оставался при Ксении, пока все не было благополучно окончено. Чтобы облегчить ей родовые муки, придворный доктор давал ей обычно небольшую дозу хлороформа. Это заставляло ее смеяться и говорить разные забавные вещи, так что наши дети рождались в атмосфере радости. Каждый раз, при рождении ребенка, я считал своим долгом следовать старинному русскому обычаю. Он заключался в том, что при первом крике ребенка отец должен зажечь две свечи, которые он и его жена держали во время обряда венчания, а потом он должен завернуть новорожденного в ту рубашку, которую он надевал предыдущей ночью. Это, быть может, глупое суеверие, но мне казалось, что это придавало больше уверенности Ксении».

Великая княгиня Ксения Александровна с дочерью Ириной

Но все это еще впереди, а пока вернемся в лето 1894 года. Свадьба Ксении, ее брак по любви отвлекли ненадолго всю семью от мрачных мыслей – император Александр чувствовал себя с каждым днем все хуже и хуже. Королева эллинов Ольга, двоюродная сестра императора и жена брата императрицы, предложила ему пожить на своей вилле на острове Корфу, но, увы, было поздно: когда семья перебралась в Ливадию, стало ясно, что морского путешествия Александр не переживет. Да уже и не было смысла ехать.

* * *

Двенадцатилетняя Ольга, его любимая Бэби, не отходила от отца. Однажды он попросил дочь потихоньку принести ему мороженого – врачи ведь не разрешают… Ольга побежала за советом к любимой няне Элизабет Франклин. «„Разумеется, принеси его твоему отцу, – тотчас ответила Нана. – Если он съест немного мороженого, это ничего не изменит. У него и без того радостей мало“. Я тайком принесла тарелку в комнату Папа. Какая это была радость видеть, с каким наслаждением он уплетал лакомство. Никто, кроме меня и Нана, не знал об этом, и мороженое ничуть не повредило Папа».

Конец был близок, это понимали все. 20 октября, в окружении любимой семьи, Александр III скончался. Ольга вспоминала: «Затем наступила мертвая тишина. Никто не рыдал. Мама по-прежнему держала Папа в своих объятиях. Тихо, как только возможно, все мы поднялись, подошли к Папа и поцеловали его в лоб и в руку. Потом поцеловали Мама. Казалось, словно туман, стоявший за стенами дворца, проник и в комнату, где мы находились. Все мы повернулись к Ники и впервые поцеловали ему руку».

У России теперь был новый император, Николай II. Своим новым положением был озабочен и он сам, и окружающие – хлопоты, связанные с его восшествием на престол, позволяли хотя бы ненадолго отвлечься от горьких мыслей. А вот маленькой Ольге приходилось хуже других. У всех членов семьи мужского пола были определенные обязанности, сестру Ксению поддерживал молодой муж (к тому же она обнаружила, что ожидает ребенка), и только Ольга была одна – вернее, рядом со своей верной Нана: «Мама в те дни я совсем не видела. Все время она проводила в обществе тети Аликс и, по-видимому, никто другой ей был не нужен. Аликс я знала недостаточно хорошо. В унылом Аничковом дворце я была одна-одинешенька. Не было даже парка, где я смогла бы потеряться. Все мы соблюдали строгий траур, и я не могла играть на своей скрипке. Уроков не было. Однако, несмотря на глубокий траур, не было и покоя! Вокруг была постоянная суета, иногда хотелось зареветь. И я бы заревела, если бы не дорогая моя Нана, которая успокаивала меня».

Аликс – невеста Николая, будущая императрица Александра Федоровна, а суета была связана с подготовкой к свадьбе, из-за траура более чем скромной.

Шли годы, жизнь «без отца» понемногу входила в свою колею. Ксения вместе с мужем и детьми, рождавшимися один за другим, проводила много времени в их Ай-Тодорском имении. Ольга же взрослела.

А взрослая великая княжна должна проводить время в обществе фрейлин, а не бывшей няни. Но Ольга была непреклонна и даже решилась на открытый конфликт с матерью – если ее любимую Нана отошлют, она сама сбежит вместе с ней. Вдовствующей императрице пришлось уступить. А с 1899 года – Ольге было семнадцать – ей предстояло выезжать в свет. Из маленькой девочки в детской, которая занята своими уроками, игрой на скрипке и живописью, ей предстояло превратиться в девушку на выданье.

Ольга не хотела этого, наоборот, боялась – ведь теперь ее могли выдать замуж и услать из России на родину супруга. Для Ольги это было равнозначно ссылке, ей даже снились кошмары по этому поводу. Брак Ксении с родственником был нарушением закона, предписывавшего царствующему дому вступать в браки с равными по крови членами иностранных династий. И, в случае с Ксенией, это было счастливое исключение, ей может так не повезти…

Но не было бы счастья – несчастье помогло. Выход Ольги в свет был отложен на год по причине смерти ее брата, двадцатисемилетнего великого князя Георгия, бывшего, пока у Николая II не родился сын, наследником престола. Но и эту потерю пережили, прошел год траура.