Гибель вольтижера - Юлия Александровна Лавряшина

кивнул:

– Проверю его медицинскую карту.

– Ну и насчет матери надо все разведать. Елизавета с тиграми не работала, почему же наша аллергичная Тараскина так отреагировала на нее? И где, черт возьми, сам Денис Харитонов?!

– Я здесь, – раздался голос из коридора, и полицейские расступились, а Поливец крутнулся на месте, воскликнув:

– Ты посмотри! Явился.

Не обращая на него внимания, Денис прошел в комнату и, покачиваясь, приблизился к постели, на которой лежали родители. Лицо его мелко подергивалось, и он часто облизывался, как нервный кот. Колени его подломились рядом с трупом матери, и он уткнулся головой в ее бескровную руку, ледяную даже на вид.

– Ничего не трогать! – отрывисто произнес Овчинников и вопросительно взглянул на Логова: почему он молчит?

Но тот смотрел на Миру Школьник, возникшую на пороге. На ней было короткое красное пальто и объемный светлый шарф, на который опали темные пряди ее волос. Даже когда она стояла, в ней чувствовалось нечто стремительное, неудержимое, как в комете, случайно подлетевшей слишком близко к Земле.

Логов отрывисто спросил:

– Кто сообщил вам?

Она посмотрела на него в упор, как человек, которому нечего скрывать. Ее карие глаза сейчас казались просто огромными и необъяснимо счастливыми, будто она пребывала в другом измерении, где шла своя жизнь. Мира ответила вопросом на вопрос:

– Что сообщил?

Но потом добавила:

– Мы пришли сказать Виталию Сергеевичу, что решили пожениться.

Логов кивнул головой на кровать:

– Хотите сказать, вы не знали?

Не пытаясь изобразить возмущение, Мира медленно покачала головой:

– Мы несли ему радость…

Найдя глазами Сашу, она произнесла совсем тихо:

– Что с ними случилось?

– Суицид, – прошептала та в ответ.

Денис застонал, услышав, а Мира прижала ладонь к щеке.

– Но почему вместе? – пробормотал Поливец. – Они же сто лет в разводе…

Харитонов поднял голову. В глазах не было слез, но они кричали от боли, на сухую раздиравшей его изнутри. Такой взгляд Артур видел не раз…

– Папа с мамой оставались друзьями, – проговорил Денис, как ребенок, и Мира бросилась к нему, но не попыталась поднять, а встала рядом на колени и обхватила его обеими руками.

Всхлипнув, он уткнулся в ее пламенеющее плечо, а Мира ласково погладила его по голове.

– Их развод не разрушил нашей семьи, – пробормотал он. – Мы даже праздники отмечали вместе…

– И такое бывает? – не поверил Овчинников.

Денис посмотрел на него с вызовом:

– У нас было.

– Ваша мама… Как ее звали?

– Елизавета Павловна.

Каждый звук Денис выговорил бережно, словно посылал хрустальные капли. Артур кивнул, заверяя, что поймал их, и произнес так же уважительно:

– Елизавета Павловна тоже раньше работала с тиграми?

– Нет, никогда, – отозвался Денис удивленно. – В прошлом она была врачом.

– Каким именно? – быстро спросил Логов.

– Она хирург. Точнее, хирург-офтальмолог.

Артур задумчиво посмотрел на Сашу:

– Вот как… У нее твердая рука.

Не обращая внимания на его слова, Денис проговорил, глядя в оцепеневшее лицо матери:

– Хотя папа не раз предлагал ей работать с нами, мама ведь была артистичной. Она до сих пор в любительском театре играла…

Сашкины пальцы сжали локоть Артура. Склонив к ней голову, он услышал шепот:

– Вот откуда парик и накладной нос…

– Только маме не хотелось делать актерство своей профессией. А тигров она побаивалась… Даже не заходила к нам.

У Артура подскочили брови:

– Вот как? Откуда же запах кошек?

– Что? – До Дениса не сразу дошел смысл вопроса. – Кошек? У нее полно было кошек. Не таких больших, как у нас с папой, конечно… Обычных.

Саша высунулась из-за плеча Логова:

– Полно – это сколько?

Харитонов задумался, и по его лицу скользнуло подобие улыбки:

– Сейчас пятеро. Одна умерла летом. Еще бабушкина… Куда их теперь?

Не заметив, как Логов переглянулся с оперативниками, Мира успокаивающе произнесла:

– Мы их заберем. С ними все будет хорошо.

– Денис, у вашего отца не было проблем со здоровьем? – поинтересовался Артур, уже понимая бессмысленность этого вопроса. Но ему хотелось прояснить все детали.

– Да вроде нет. Он весной проходил диспансеризацию, все было в порядке. А почему вы… – Он резко мотнул головой, и глаза его испуганно расширились. – Вы подозреваете, что это они сделали, да? С Венгром и…

– Подозревали мы вас, – признался Логов. – Но ваши родители утверждают, что оба убийства совершены ими. Вам нечего сказать по этому поводу?

С трудом продохнув, Денис признался:

– Я увидел у мамы лазерную указку. Уже после того, как… Очень мощную. Она могла добить до купола.

– Но вы не задали ей вопроса?

– Нет. Я… не решился.

Он явно медлил, и Логов кивнул, призывая его продолжить:

– Что-то еще?

Обернувшись к родителям, Денис болезненно растянул губы, потом резко отер лицо ладонью, точно сорвал с губ последние нити, которыми сам зашил себе рот. Проговорил он, обращаясь к отцу. Это выглядело странно, но было вполне объяснимо.

– Я встретил Анну Эдуардовну в фойе. Она спрашивала тебя, – он бросил взгляд на Артура. – Но тогда вы уже оккупировали наш цирк, и я не знал, где находится отец. Она тогда произнесла загадочно, в тот момент я вообще не понял, о чем речь…

– Что сказала Тараскина?

– «Самый обидный род мести – признать обидчика недостойным нашей мести». Мне просто в память врезалось. Не знаю почему…

– Это какая-то цитата? – Логов повернулся к Саше и вопросительно приподнял брови.

Она произнесла не очень уверенно:

– Это Сенека. Кажется.

– Вы передали отцу эти слова?

– Да. Она… Анна Эдуардовна сама попросила.

– И Виталий Сергеевич понял, что билетерша догадалась, кто отомстил Мише Венгру и за что…

В том, как Денис покачал головой, сквозила безутешность, которую он не пытался скрыть. И голос его прозвучал сипло:

– Зачем она вмешалась? Никто не хотел ее смерти. Думаю, папа просто не мог допустить, чтобы Анна Эдуардовна выдала маму… Он часто делал что-то импульсивно, а потом спохватывался и каялся. Они ведь и развелись из-за его дурного характера… Но вы же видите, да? Они все равно любили друг друга.

Чтобы хоть слегка привести его в чувство, Логов деловито спросил:

– Но почему ваша мама использовала именно указку? Она имела какое-то особое значение?

С удивлением взглянув на него, Денис несколько раз кивнул, раздумывая. Потом поднялся и помог встать Мире, хотя акробатка явно не нуждалась в помощи. Его руки машинально поправили ее шарф, пригладили волосы с той же заботливой нежностью, с какой Мира только что обнимала его. Артур подумал: эти двое друг другу одновременно и родитель, и ребенок. То, что необходимо сейчас обоим…

«Она оказалась менее стойкой к чарам Венгра-искусителя, чем Денис, – подумал он с сожалением. – Хорошо, что