Хождение во власть. Рассказ о рождении парламента - Анатолий Александрович Собчак

равных партнеров позволят небольшому кооперативному предприятию конкурировать с государственными, где наемные работники трудятся хуже и менее заинтересованно. Увы, в реальной жизни конкуренции не получилось.

Ортодоксальные марксисты предпочитают забыть, что даже Маркс не отрицал частной собственности: говоря о "трудовой частной собственности", он заявлял, что она по природе социалистична. А самое главное, что ни Сталина, ни Ленина с Троцким, строго говоря, марксистами назвать нельзя. Карл Маркс считал, что социализм можно построить только тогда, когда капиталистический способ организации производства, основанный на производстве товарном, полностью себя исчерпает. И лишь тогда, когда дальнейшее развитие производства в рамках товарного уклада будет невозможно, должен прийти социализм. Именно поэтому Маркс говорил о победе социализма сразу во всех странах.

К 1917 году капитализм не раскрыл еще и сотой доли своих созидательных возможностей, и Ленин, провозгласивший переход к социалистической революции в отдельно взятой России, по сути, спровоцировал не рождение нового общества, а выкидыш. Антидемократический режим большевизма. Мало этого, как в древнем ассирийском прорицании внутри ребенка оказался другой, так и коммунистический режим в России способствовал фашизации Европы. Фашизм и появляется, и приходит к власти в Германии и Италии как ответ перепуганного капитализма на октябрьский переворот. Но и ленинский, интернациональный, и гитлеровский, национальный, вариант радикал-социализма — это как раз то, о чем предупреждал Карл Маркс, великий ученый и последний из немецких Фаустов, с которого Мефистофель за союз и услуги взял столь страшную цену уже после смерти. Ибо учитель отвечает и за учеников, им воспитанных, и за то, что ученики оказались неспособны противостоять лжеученикам, "творчески развившим" худшие стороны и ошибочные положения концепции гения.

До сих пор даже в постиндустриальном обществе товарное производство еще не исчерпало своих возможностей. С другой стороны, начиная с преобразований Франклина Рузвельта идет процесс социализации капиталистической экономики. Я не думаю, что во всем правы сторонники теории конвергенции социализма и капитализма. Социализм как реальная общественно-экономическая формация (а не как "реальный" социализм) еще попросту не существует, во всяком случае, не существовал в так называемых "социалистических" странах. Есть одна из разновидностей тоталитаризма, прикрытая "научной" коммунистической фразеологией, не более. Конвергенция — это сближение капитализма и социализма. Но что сближать? Как можно сблизить постиндустриальное демократическое общество, пусть и несовершенное, пусть и с элементами неизжитого капитализма прошлого, и антинародный режим, в самых разных странах установленный коммунистической бюрократией?

Сам термин "конвергенция" взят из биологии. Там он означает сближение автономных форм под воздействием одной среды. Классический пример — сходство тела дельфина и акулы. Можно, конечно, говорить о конвергенции того же дельфина и, скажем, атомной подводной лодки, но, даже если построить лодку в виде дельфина, она не устремится на помощь тонущему Ариону. Да и груз ядерных боеголовок в ее недрах никак не станет более гуманным от этого благородного сходства.

Любая замешенная на крови революция — зло, способное породить лишь новое насилие и завершиться контрреволюцией. Только эволюционный путь реформ дает обществу шанс на выживание. И здесь сторонники конвергенции правы. И прав Маркс, увидевший грядущую социализацию капитализма образца середины XIX века, но не понявший, что через кровь революции и диктатуры переход к гуманному обществу невозможен в принципе. И первым сказал об этом современник и оппонент Маркса Федор Достоевский.

Западное общество сегодня уже жестко ограничило права собственности и собственников. Индивидуальные права поставлены в зависимость от общественных интересов. А это и есть социализм в чистом его виде. Социализм как идея и идеал, а не как политический режим и бюрократическая декларация, провозглашенные коммунистами.

Летом 1990 года по приглашению Санкт-Петербургского университета (США, штат Флорида) я несколько дней читал лекции и гостил у тамошнего ректора. Он живет в доме на самом берегу залива, и сразу за домом начинаются настоящие джунгли. Я удивился, узнав, что все это — собственность ректора. Другие, соседние участки куда меньше, но не в пример более ухоженные: корты, подстриженная травка… А тут — первобытное буйство, от которого хозяевам никакого проку.

— А почему вы хотя бы не расчистите этот лес?

— Я не имею на это права.

Оказалось, что ректор не имеет права срубить ни одного дерева на своем участке. Только по разрешению городских властей и только если докажет, что это действительно необходимо. По условиям договора купли-продажи он может построить вместо своего, скромного по американским меркам, дома другой. Но нужен проект и нужно разрешение муниципалитета.

Значит, право собственности ректора ограничено интересами общества, в том числе и экологическими. Ведь потеря нескольких деревьев, как здесь считают, ухудшит экологическую обстановку американского Санкт-Петербурга.

Другой пример из жизни той же Америки. Писательница Татьяна Толстая рассказывала, что ее американская подруга никак не может решиться отремонтировать собственную городскую квартиру. Потому что по законам штата ремонт должен сопровождаться реконструкцией входа в квартиру: дверь должна быть такой, чтобы в нее без труда мог въехать инвалид на коляске. И то, что у женщины нет ни одного знакомого инвалида, для муниципалитета никакой не аргумент.

Это не значит, что Америка — идеал. Сегодня американцам уже трудно отказаться от большого количества ненужных предметов, ставших для многих тем не менее нужными и незаменимыми. И все же не у нас, а в США идет процесс самоограничения общества: скажем, запрещено курить в общественных местах. Но принимаются и куда более глобальные меры для спасения самой среды обитания человека. В ближайшие десятилетия товарный способ производства и обмена, вне сомнения, будет тоже ограничен: угроза экологической катастрофы сегодня стала более опасной, чем угроза катастрофы военной. И только то общество заслуживает называться человеческим, где обеспечено благосостояние всех граждан — имущих и неимущих, сильных и слабых. Но такое общество сегодня уже нельзя построить в одной стране или в половине стран мира, ибо экология Земли едина.

Идея социальной защищенности, стабильности и уверенности в завтрашнем дне, социалистическая идея, реализованная не нами, а нашими партнерами, конечно, реализована будет и у нас. И сторонники ортодоксального, "чистого" социализма в третьем тысячелетии обречены на вымирание. Как и всякое абстрактное доктринерство, марксизм приговорен историей.

И нравственное вырождение компартии, ставшее очевидным в последние два-три года, свидетельствует, что сегодня коммунизм перестал быть альтернативным вариантом развития человечества. Мы уже осознали, что у всех жителей Земли — общая судьба и общее будущее. "Лагерный" принцип разделения человечества рушится на наших глазах. Он рухнул с берлинской стеной, рухнул под обломками тоталитарных режимов Европы. Конечно, нам будет трудно. Но куда трудней сегодня Китаю, где экономические реформы обогнали эволюцию политическую и сохраненные структуры партаппарата через кровь и побоище сумели вернуться