Хождение во власть. Рассказ о рождении парламента - Анатолий Александрович Собчак

чем причина его бесправил. В Ленинградской области и сейчас можно услышать от стариков такую версию переименования ВКП(б) в КПСС. Мол, переименовали коммунисты свою партию, потому что мужики "разгадали прежнее название: ВКП(б) — Второе Крепостное Право большевиков!

Подчеркну: это не городской анекдот, а крестьянское представление, в котором при всей внешней наивности столько чувства истории и преемственности социальных укладов, что и не снилось ортодоксальному историку-марксисту. В сохранении крепостного бесправия советского крестьянина заинтересованы лишь неокрепостники. И не важно, что при Хрущеве крестьянину дали паспорт и разрешили бежать из деревни на все четыре стороны. Это похоже на древнерусский Юрьев день: в этот день крепостной мог покинуть своего феодала и поискать счастья у соседнего. Второе Крепостное Право в российской деревне продержалось до конца 1990 года. И это — боль и позор нации.

На III Съезде аграрии и аппаратчики запугали народных депутатов СССР тем, что частная собственность означает скупку земли дельцами "теневой" экономики. Значит, крестьяне без колхозов и совхозов быстро разорятся или станут батраками у новых латифундистов. Увы, эти аргументы всерьез и не раз повторял и сам Горбачев. В комитете по законодательству на эту тему тоже шли жаркие дебаты. А вдруг и впрямь землю скупят спекулянты? Тогда, более года назад, мы выработали формулу, которая при всей половинчатости нам представлялась наиболее разумной: не частная собственность на землю, а право пожизненного владения землей без права ее продажи.

Мы допустили передачу земли по наследству или во временное пользование по договору. Если же земля, предназначенная для сельского хозяйства, несколько лет не обрабатывается, то она подлежит изъятию. Если она предоставлена для строительства или для приусадебных нужд, то изъять ее нельзя. Захотел продать — продавай дом, а качество земли и количество вложенного тобою труда будет учтено при оценке стоимости дома. Так и было записано в подготовленном нами законе, так это и стало союзным законом после принятия его III Съездом.

Замечу, что год назад лишь около 20 процентов населения высказывалось за частную собственность. Догмы ортодоксального марксизма еще не были изжиты советскими людьми. Сейчас, когда частную собственность поддерживает как минимум втрое больше граждан нашей страны, мы, без сомнения, предложили бы более радикальный вариант. Ведь беда не в продаже земли. Опыт Китая показывает, что, если крестьянин не считает землю своей, он за несколько лет выжимает из нее все возможное, а потом бросает землю и с накопленными от варварской эксплуатации земли деньгами переселяется в город. А против скупки и перепродажи земельных участков в цивилизованных странах существует специальный механизм законодательства, и где-нибудь в Швейцарии никакие спекуляции землей просто невозможны.

Долгие десятилетия мы были отгорожены от Европы собственной "китайской стеной", а в изоляции всегда возникает психология провинциализма. Мы и были великой провинциальной державой XX столетия. Поэтому наши представления и наши проблемы во многом провинциальны до сих пор. Гласность, а главное, открытость нашего общества за три-четыре года изменила наш взгляд и на мир, и на себя самих. Пришло время писать и новые законы.

А пока частная собственность не утвердится и в нашем городском укладе, на центральных улицах прекраснейших городов по-прежнему вы, сделав шаг, должны смотреть под ноги, чтобы не вступить в зловонную лужу или размазанное пятно кала. По-прежнему "ничейные" дома на вторую неделю после их заселения будут испохаблены наскальными надписями, а отопительные системы станут отказывать при малейшем морозе. По-прежнему "ничейные" дети от распавшихся браков будут ходить в "ничейные" школы, где нехватка учителей, пособий и компьютеров, а в буфетах по столам и под ними — "ничейный", брошенный равнодушной рукой хлеб… Надо ли продолжать? Думаю, что не надо: каждый советский человек может дописать эту страницу своими болями и обидами. И чего бы мы ни коснулись — промышленности или литературы, книжного голода или дедовщины в армии, — во многом и материальные, и нравственные, и даже духовные наши проблемы сведутся к отсутствию чувства хозяина, а значит, к отсутствию собственности. Поденщик, крепостной или негр на американской плантации периода рабства — это тот пролетарий, которому, как точно заметили классики марксизма, нечего терять, кроме своих цепей. Колхозный крестьянин или режиссер в советском театре, рабочий или инженер — по сути то же самое. Без уважения к собственности нет не только социальной защищенности, но и уважения к себе. А тот, кто не уважает себя, может лишь презирать ближнего или — в крайнем случае! — завидовать ему.

Опыт скупых приусадебных "соток", пригородных садоводств и дач доказывает однозначно: и житель села, и советский горожанин могут не просто работать, но работать великолепно! Знаменитые наши Синявинские болота, начиненные в годы ленинградской блокады военным железом, после войны освоены именно городскими садоводами, и сейчас это лучшие земли во всей Ленинградской области.

Конечно, легализовав частную собственность (и ударив этим по "теневой" экономике и всевластию партийно-хозяйственной и криминальной мафии!), мы должны принять ряд законов, которые не позволят обществу скатиться к состоянию "первобытного" капитализма. Защитить стариков и неимущих, инвалидов и детей, защитить землю от скупки, общество от "номенклатурного капитала", ныне усердно отмываемого в разного рода "совместных предприятиях", созданных на деньги партийной кассы распадающейся КПСС, — все это еще только предстоит.

И ни в коем случае не должны мы слепо копировать то, что скопировать нельзя. Я имею в виду то, что, учась у Европы, не должны мы слепо заимствовать те особенности, которые присущи лишь Западу.

На съезде РКП аппаратчики много попотели, чтобы доказать: частная собственность — это возврат к капитализму. Впрочем, общество они почему-то так и не сумели убедить. Напротив, после полозковского съезда и после тех заклинаний люди как раз и поняли, где проходит водораздел их свободы и рабства. Почему же нам не надо копировать ни Европу, ни Америку? Да потому что в постиндустриальных странах формы частной собственности самые разные, а их "дозировка" в экономике соответствует особенностям каждой конкретной страны.

У геологов есть такое понятие: "псевдоморфозы". Что это такое? Это минерал или порода, принявшая форму вымытого водой кристалла. Если мы не хотим новых экономических и социальных потрясений, мы должны уже сегодня подумать, чего может стоить нам слепок с чужого.

Вот, скажем, писатель Василий Белов несколько лет подряд воевал с аэробикой и демонстрацией по телевидению западного "тяжелого рока". Но мода на аэробику прошла (и на рок тоже проходит) вовсе не благодаря стараниям патриота-писателя. То, что в свободном обществе насаждается насильно, все равно будет отвергнуто обществом. Так и с видами собственности.

На Западе процент индивидуальной собственности в многоукладной экономике всегда будет больше, чем в