Камбрийская сноровка - Владимир Коваленко

   Невелика шутка — непременно явиться в Сенат, и о делах разговаривать только там… или на пирах у короля, но уж никак не в заезжем доме. То есть — поступайте, соседи, не так, как я делаю, а как говорю. В Кер–Сиди–то все наоборот! В трактирах и есть средоточие дел, да и к сиде в башню последнее время вызывают «к завтраку» — как в ином мире и времени «на ковер». Даже шутка ходит: «За обедом и ужином Немайн людей не ест…» Иные иноземцы понимают буквально, им страх, горожанам веселье.

   Обычай завести пришлось. Человек, которому с порога вручают чашку кофе, может быть спокоен: разнос не перерастет рамок, которые дозволяет обычай по отношению к человеку, принявшему из рук хозяйки хлеб и питье. Не съедят, не заколдуют, не бросят в подземелье. Вот если чашку не предложат… тогда плохо. Но такое случалось редко, и наказанные были рады–радешеньки, что отделались штрафом или смещением с должности.

   И что теперь отвечать? Кейр уловил заминку, бормочет:

   — Если нельзя… Я понимаю… Жена же…

   Этот парень в Рождественском сражении командовал лучниками. Хорошо командовал. Потом — хорошо резался врукопашную. На войне выстоял. А дома?

   — Я обязательно загляну в Сенат, — сказала сида, — внесу вопрос, и дождусь решения…

   Зато какой вопрос задать, подскажут в пиршественной зале «Головы Грифона», у огонька. Принятие решения и его официальное оформление — вещи разные, но нужны обе. Не всегда хорошо, когда они совпадают. Не в Камбрии, которая разом неприступная для варваров крепость и уютный дом! Наружу должно сквозить имперской помпой, внутрь пусть идет домашнее тепло и вкусные запахи. Только…

   — А еще жена очень просит тебя показаться… как базилисса! Во всей славе. Мы с Туллой до сих пор не понимаем, как вышло, что ты оказалась девочкой с картины. Мы–то знаем, ты до фанфар не жадная. Я вот думаю: может, ты так желала, чтобы девочки спаслись с острова, что прошлое подстроилось? Но, как бы ни было, это очень нам поможет!

   Вот не сидела бы на пятках — со стула бы свалилась. Есть достоинства в обычаях времен, когда для бритта сохранить лицо важней, чем сохранить жизнь. Весь день ждала вопросов — никаких! Ни при встрече, ни за ужином. Оказывается — все решили за нее.

   — В Сенат, я, конечно, оденусь как римлянка.

   Вышитого шелка привезла достаточно, чтобы наспех с иголками не возиться. Драгоценная ткань ляжет старинными складками, соединив традиции Республики и Империи… Вот только на голове не будет ни платка, ни шапки: не столько ради местного обычая, сколько для того, чтобы всякий видел — на лбу сиды нет венца! Хорошо бы в приветственной речи Сенату напомнить легендарное происхождение бриттов. Хорошая шутка: «В стране потомков Брута нет места Цезарю!» Жаль, главный титул так называемого короля Артура звучит не иначе чем Imperator Britannia, да и Настю не хочется подставлять.

   Кейр то ли понял, что большего не выжать, то ли решил, что жене хватит, а самому не особо и надо. Торопливо распрощался. Дверь даже не скрипнула, так аккуратно притворил. Немайн взялась за пергамент, перо ловко выводит кружки и закорючки. Проблема волков и овец куда сложней задачи про волка, козу и капусту. Чем больше сторон, желающих разного, тем проще все сделать по–своему и никого всерьез не обидеть. Куда сложней решить, чего желаешь именно ты…

   Когда дверь обиженно крикнула, сида посадила кляксу — не на разрисованный лист, на платье Сиан. Самой младшей из старших сестер!

   — Застала врасплох! Ух ты! Вот тебе проигрыш: уши давай.

   Когда уши мнут и гладят, это неприятно. Как Немайн надеялась, что эту чашу до дна осушат фенеки… Увы, сестре сестру мучить слаще. Сначала мучить. Потом — радовать. Когда за ушами чешут — совсем другое дело! Умом можно понимать, что сладкое место за ушком досталась в наследство от четвероногой когтистой твари, которой самой толком его от блох не вычесать. А толку? Разомлела, веревки можно вить. Сестренка тоже сияет. Наверное, часть радости ей передается. Хорошая она, хоть и маленькая пока. Беречь надо!

   Сиан пытается что–то сказать, но у сиды не то настроение, чтобы слушать. Из ларя появляются подарки, что ждали позднего времени. Сюрприза не выйдет? Выйдет, сейчас. А предвкушение — тоже радость!

   — Секретом поделюсь. Вот, смотри! Это тебе, к королевской свадьбе. Не с моего плеча обносок — новенькое, по твоей мерке, но кроено как мое серое… Сейчас примеришь… а вот перед подругами похвастать не дам, не то запачкаешь до срока. А вот и серое! Тоже тебе… Это хоть каждый день носи.

   Приходится зажечь свет, чтобы сестра рассмотрела подарки. Она рада, очень рада. Вздыхает и ахает, с зеркальцами крутится, пытается поймать одним картинку из другого, чтобы хоть представить, как вся красота смотрится сзади. Немайн суетится вокруг, споро застегивает ряды крохотных пуговок, что таинственно перемигиваются со свечами.

   — Ну?

   В ответ — восторженный выдох:

   — Как взрослая…

   А раз взрослая — Сиан вздыхает и переходит к делу. Да, и она туда же!

   — У меня к тебе просьба, Майни. Очень серьезная. И не заглядывай мне в глаза снизу вверх! Тебя в городе опять… ну, не то что боятся, но как относиться — не знают. Ты уже была просто холмовой сидой, потом оказалась сидой древней, потом ригдамной, потом сразу хранительницей. Теперь ты еще и августа… Все сестры до хрипоты спорят, кем тебе быть правильнее — по их хотению! Так вот, Майни, кто бы ты ни была… ты мне сестра?

   — Да.

   Тихое. Обреченное. Но дети таких глупостей не замечают!

   — А раз — да, так вот тебе маленькая просьба: не мельтеши. Стань какой–нибудь одной тобой, не всеми вместе. Ненадолго: лет на семьдесят. Мне почти наверняка хватит.

   Немайн дернула ушами. По очереди их провернула: вперед–назад, вверх–вниз. Левое, правое.

   — Видишь? — спросила. — Помнишь, как мне их трудно все время прижатыми держать? Боюсь, и с «мельтешением» так же выйдет…

   Сиан встряхивает головой. Ответ не принят.

   — Майни, не увиливай. Реши. Выбери — кем тебе быть удобней. И будь ею! А я тебя какую угодно любить буду…

   Сида снова одна, снова на коленях распяленный на писчей доске пергамент, в руках перо. Замерло! Все силы, что сошлись вокруг в несогласованном хоре, учтены, расписаны, взвешены. Можно вычислить равнодействующую — и воздействие, которое приведет ее в желаемую сторону. Осталось провести одну черту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});