Мечта хранимая - Виксар

«А ну как жахнет?» — выдвинул версию тигр, когда я передал ему, что собираюсь сделать.

«Может, и жахнет. Но мы отлетим».

Оказавшись на расстоянии, не менее чем в два раза превышающем диаметр крепости, я вперил взгляд в иглу башни и стал конструировать новый образ, завязанный на обращение к сущности Дворца и передачу информации через неё. Тигр едва слышно рычал — неужели боялся? А какой силы должен быть теоретический взрыв, чтобы ударная волна достала нас на таком расстоянии и швырнула на землю? Хотя нет, не хочу знать.

Вторая попытка сначала тоже показалась неудачной. Но не успел я занервничать, как от башни прошла волна — не воздуха, а другого, чего-то нематериального, заставившего тело покрыться мурашками.

«Возвращаемся».

На первый взгляд ничего не изменилось. Построек и местных жителей не появилось, даже налёт остался на своём месте. Я фыркнул: ну вот, столько ожиданий, а в итоге ноль. Несмотря на то, что образ сработал. Ничему нельзя верить, даже силе мысли.

Но вновь оказавшись у входа в башню, я остановился.

На месте несуществующих дверей, во весь проем, висело полупрозрачное полотно, на котором был запечатлён во весь рост инфернал, по-видимому — бывший хозяин Дворца. Прищуренные (присмотревшись к чертам лица, я понял, что они просто узкие) глаза смотрели на меня то ли с презрением, то ли с обидой; из-под капюшона длинного кроваво-красного плаща выглядывала тёмная чёлка. Руки инфернал нашёл куда деть: между ними, окруженный неровным светом, висел большой, с футбольный мяч, огненный шар. Но и это скорее говорило о том, что композиция постановочная. Для натуральности парень был слишком расслаблен.

Ну, не совсем то, что ожидалось, но тоже интересно. Поглядев на тень прошлого ещё немного, я прошёл картину насквозь и направился к лестнице; всё, что можно, я здесь увидел, пора вернуться к первоначальной цели.

На стены, как оказалось, были нанесены исключительно песни: где-то помогли подписи, где-то — память, а где-то догадался по форме стихосложения. Порядка цитатник не имел, похоже, сюда помещали всё соответствующее определённому критерию, не разбирая и не сортируя.

Смысл этого обнаружился чуть позже. Пройдя очередные несколько ступенек, я усмехнулся: вот, опять что-то бездарное. Один стих сильно выбивался из общего ряда и стилем и качеством — но был удивительным образом похож на другой, встреченный чуть ранее. Кажется, инфернал пытался спрятать здесь собственное творчество в надежде на то, что на фоне «хороших соседей» и его воспримут положительно. Интересно, кто-нибудь успел сказать ему, что желаемого эффекта он не достиг, а очень даже наоборот?

Я прислушался к своему настроению: тихо. Где-то в глубине бурлило злобное веселье, но больше ничего различить не удавалось. Ладно, в конце концов, даже это хорошо в сравнении с недавним мутным состоянием.

Стенку почитал, можно идти дальше, всё равно возможность комментирования не предусмотрена: тексты либо располагались очень плотно друг к другу, либо окружались орнаментом, забиравшим всё свободное место. Конечно, оставалась возможность задействовать метафизику и «поправить права доступа», расчистив место самостоятельно, но это, думается, перебор.

На пороге библиотеки я поморщился: совершенно забыл, как здесь темно и мерзко. Подавив желание выломать всю внешнюю стену — понравилось, да, — повесил под потолком магический шар, наполнивший помещение мягким ровным светом. О, сколько, оказывается, разных оттенков у корешков!

Внимание привлекла книга в узорной позолоченной обложке. Название гласило: «Тексты лучших песен». Одна из написанных хозяином башни, о которых говорили Альден с Ресдом?

В сознании началась потасовка. Скепсис наносил меткие и точные удары сомнениями, доказывая, что в Самом Избранном Цитатнике инфернала ничего хорошего быть не может. Любопытство напоминало, что не так давно меня очень интересовала роль тёмных Мечтателей в этом мире. А где собирать информацию о них, как не в дневниках?

Я повертел книжку в руках. С дневником загнул, конечно, песенник единственное, что может дать, — представление о мышлении составителя. А мышление и так примерно понятно…

Расставляем по местам приготовленные душиЯ расписан по часам и во мне моё оружиеМёртвых слов железный лес, и бессмысленно сраженьеМы не знаем пораженьяНам нужен мир — и желательно весь…

Тьфу. Если это стоит в самом начале, можно догадаться, что будет в конце.

Смутное время — призрак свободы на коне.Кровь по колено, словно в каком-то диком снеТешится люд, бьют старых богов.Молится люд, ждут праведных слов.В небе комета — близких несчастий верный знак.Воины света павших сжигают на кострах,Воины тьмы мир взяли в кольцо,Тысячи птиц вниз рухнут дождём…[5]

Или нельзя…

Интересно. Даты не проставлены, вообще никакой сторонней информации. Реально ли, что инфернал делал эту подборку до последних дней своей жизни, на протяжении всей войны с Империей, или это совпадение и песня случайно оказалась на таком подходящем ей месте?

Закрыв книжку, я отмерил на глаз середину и открыл снова.

Надо мною тишина, небо, полное дождя.Дождь проходит сквозь меня — но боли больше нет.Под холодный шёпот звёзд мы сожгли последний мостИ всё в бездну сорвалось, свободным стану я…[6]

Снова Кипелов.

Может, просто вся вторая часть отведена под него?

…Расплескалось наше лето по бетонной стене,В пальцах гаснет сигарета — значит, воздуха нет.Держись же, паря, за нами, только крепче держись,Макай лоскутное знамя в креозотовый бриз…[7]

Нет, не отведена, всего понемногу. И чем дальше, тем сильнее ощущение, что выбор действительно строился на актуальных предпочтениях, проистекавших от жизненной ситуации.

А это, в свою очередь, нагоняло тревогу: уж Медведева я никак не ожидал здесь увидеть. Одно дело популярные группы, другое — такие неординарные… Неужели мы и впрямь имели одинаковые музыкальные вкусы?

Ничто так не деморализует, как общие корни с врагом. Почему всё складывается именно так? Одни и те же мысли — и совершенно разные выводы. Почему первое, что я захотел сделать, вникнув в правила этого мира, это спасти кого-то, а он — уничтожить?

Часто говорят среди людей,Что Бог жесток, что правды нет.Но не каждый может стать сильней,Дарить другим тепло и свет.Дует ветер — не понять его мотив,Всюду сумерки и холода.В тусклом небе, в нас надежду возродив,Одиноко мерцает звезда.Прощай, мой сумеречный ангел!Так быстро порвалась струна.До встречи, сумеречный ангел,Там, где всегда весна…[8]

В груди что-то ёкнуло. Я всё смотрел в текст и не мог понять, что меня так задело. Потом дошло: несмотря на слова о надежде, в песне чувствовалась безысходность. Такая знакомая…

Может, он потому и стал инферналом, что потерял что-то дорогое?..

Пересилив себя, я открыл наугад ещё одну страницу.

Отключите мне светЯ наполнен тобой до краёвМне не нужен рассвет,Ветерану сердечных боёвМне ненужное «да»Я опошлен лимонной лунойПусть во сне иногдаТы всё так же танцуешь со мной,Мой Ангел…Я подставляю горло любви,Я в неизвестность бросаю открытым текстомОбрывки сновЯ прошу, не зови,В моих безумных снах тебе совсем не место…[9]

Твою ж…

Внутри меня всё окончательно пришло в смятение. С одной стороны, хотелось уйти отсюда и никогда больше не возвращаться, а с другой…

«Что за книжка?» — поинтересовался тигр, поднимаясь с земли.

«Песенник инфернала. Почитаю дома».

«Самый лучший способ успокоиться», — образ зверя искрился иронией.

«Да, я уже думал об этом… Впрочем, мне надо не успокоиться, а отвлечься. А это она сможет обеспечить».

Тигр фыркнул.

«Только на ночь не читай».

«Ладно. Если вдруг я превращусь в инфернала — загрызи меня».

Глава 10

Глупое состояние. В высшей степени глупое.

— Ты какой-то совсем уж мрачный…

Я вздохнул. Вот как ей объяснить, что со мной происходит, — при том, что сам не до конца понимаю это?

Как сказать, что я очень хочу находиться здесь, несмотря на угрюмый вид и нервозное поведение? И одновременно — хочу немедленно уйти и не видеть её, Кейру, до тех самых пор, пока не разберусь со своими внутренними проблемами? Сказать так, чтобы она правильно поняла и не обиделась?..