Пьем до дна - Артур Лео Загат

раналтина. Два… – Я застонал. – Я должен был догадаться по военным ночам и дням, что время не совпадает, когда я поднялся в тот раз. Здесь, вверху, и там, внизу, время идет по-разному. Время в одном месте совершенно не то, что в другом.

– Здесь и там все другое, – сказал Фентон. – Но я рад возвращению. Хочу кое с кем увидеться. Вот чего я сейчас хочу. Но мы не можем прогуливаться голыми.

Я вскочил и ответил:

– А мне все равно, голый я или нет. Но если вы такой скромник, пойдемте лесом в гостевой дом. Там каждый год оставляют купальные халаты.

Мы так и сделали. Свои записи я оставил у Фентона, а сам прошел к изолятору. Оттуда доносились женские голоса.

Я вышел на тропу.

Две девушки, стоявшие у излятора в купальниках, вначале меня не заметили. Я смотрел на них, пожирал глазами.

Я вспомнил, какими видел их в последний раз, гигантов, вошедших в изолятор. Помнил лицо Эдит и Энн, упавшую в обморок.

Вспомнил, как Эдит немедленно принялась выполнять то, о чем говорилось в моем послании, и как это было важно.

Я посмотрел на Энн, такую великолепную, такую прекрасную.

Я позвал. По имени. Имя было «Эдит!» Она повернулась и увидела меня.

И побежала ко мне, а я протянул руки, чтобы принять ее.

[Примечание издателя. Далее Хью Ламберт рассказывает о том, с какой радостью было встречено его возвращение и как было решено, чтобы подлинная история всего случившегося оставалась в тайне, по крайней мере на время. Мистер Ламберт также заполняет пробел между концом рассказа Джереми Фентона и его собственной борьбой с Талимом на карнизе. Джетро Паркер никогда не узнал, что не был жертвой загадочной болезни, которой страдали остальные. Его Марта была так благодарна доктору Стоуну за лечение мужа, что запретила ему даже упоминать об исчезнувшем бродяге. В следующее воскресенье Эдит Норн и Хью Ламберт обвенчались в церкви на Четырех Углах. Энн Доринг была подружкой невесты, а Джереми Фентон – шафером. По какой-то необъяснимой причине счастливая пара решила провести медовый месяц в пустынном лагере. И Хью Ламберт закачивает свой рассказ инцидентом, происшедшим там. – А.Л.З.]

Прошло только две недели с окончания этого невероятного приключения, а мне уже кажется, что его никогда не было и не могло быть. Но однажды вечером меня разбудил яркий свет луны в окне нашей маленькой комнаты в изоляторе. Я прислушался к тихому дыханию Эдит. Посмотрел на спутанные, похожие на змей тени ветвей на потолке и понял, что не смогу уснуть. Постепенно, так постепенно, что я даже не заметил, мной вновь овладело забытое чувство.

Озеро. Озеро снова звало меня. Звало меня вниз, на берег.

Я осторожно встал, почти не понимая, что делаю. Босиком вышел из комнаты, из изолятора и через лес пошел к воде.

Лунный свет набросил серебристый полог на спокойную воду. В нескольких ярдах от берега цвет полога усиливался, становился почти фиолетовым.

Черный пузырь разорвал здесь сверкающую поверхность. Крошечная фигура поднялась из воды. Руки, с которых капала вода, поднялись к голове, сняли с нее капюшон.

Я увидел ореол льняных волос. Увидел крошечное кукольное личико, овальное, с острым подбородком, очень печальное. Одна миниатюрная рука в драгоценных камнях брыз протянулась ко мне.

Неожиданно вода у меня под ногами стала холодной. Просто я вошел в воду и пошел к крошечной фигуре.

– Прощай! – Не знаю, слышал ли я действительно ее голос, звонкий, как серебряный колокольчик, или это мое вооражение. – Прощай, мой Хьюла!

Она исчезла. Налина исчезла. Не осталось ничего, кроме серебряной ряби на воде. Совсем ничего.